Всадники Ветра - Бай Айран

— Скучаешь по нему?

— Конечно, — признался парень, все еще не сводя взгляда с черной веревки.

Девушка протянула к нему свою руку и доверительно положила ее на пальцы Роупа. Теперь я не сомневалась, что это влюбленная пара.

— Он скоро вернется, — попыталась она его утешить.

— Ты не понимаешь, Лимма, это так мучительно, — простонал Роуп и неосознанно потянулся ко мне.

Парень встрепенулся, ощутив мое близкое присутствие, и бросил мимолетный взгляд в угол, где я обычно появлялась. Его удивленное лицо сказало, что он меня заметил.

— Лимма, тебе не пора к Тхину? — натянуто поинтересовался Роуп, заметно напрягшись.

— С каких пор ты выгоняешь меня? — вознегодовала девушкам, приставая, кот с недовольным ворчанием спрыгнул с ее колен.

— Что ты! — поспешил исправиться Роуп. — Просто я поинтересовался, как твой…

— Хватит, — оборвала она и обиженно хлопнула дверью.

Роуп тяжело вздохнул и повернулся ко мне, но глаза его выражали радость и торжество.

— Ты пришла! — воскликнул он, как будто это могло оказаться не правдой.

— Да, прости, что пришлось обидеть твою возлюбленную…

Меня прервал смех Роупа. Заливистый звук прокатился по комнате, и я вспомнила о голосе парнишки, похожий на голос менестреля.

— Лимма, конечно, хороша собой, — он слегка порозовел, — но она моя сестра. — Смущение относилось к его гордости за родную кровь. — Последнее время мы с ней не очень много общались, поэтому она так обиделась, — оправдался Роуп.

Его преображенное радостью лицо выглядело так молодо, что я засомневалась в его возрасте.

— Сколько тебе лет, Роуп?

— Пятнадцать, — парнишка густо покраснел, краска добралась даже до его ушей.

— О, как ты юн! — выдохнула я, вызвав очередной приступ смущения у Роупа. Он теребил свою рубаху, как будто та была виновата в том, что на нем одета. — Хотя мне тоже всего шестнадцать, — не запланировано призналась я, припоминая, что скоро исполниться семнадцать, но разочаровывать парня мне не хотелось.

— Ого! Так мы почти ровесники, — заявил Роуп, постепенно лишаясь розоватого оттенка щек. Синяки пока и не думали сходить с его стройного лица. Неожиданно для себя я заметила, что щетины у Роупа нет. Но как такое возможно? Я совершенно точно ее помню.

— Ты побрился? — глупо спросила я.

— Я? Нет, — удивился парнишка, потом его губы расплылись в лукавой улыбке. — Все-таки первый раз ты меня увидела не в истинном образе. Я хотел выглядеть старше, — признался Роуп.

Ниллица потянулась ко мне, дуновение легкой магии коснулось моего затылка, я отдалась в ее власть.

— Мне нужно идти. И еще ты обещал помочь.

Я успела заметить только короткий кивок головы, и вот уже перед глазами замельтешила взволнованная морда Алди, который лизал мое лицо огромным розовым языком. Улыбка распылалась на моем лице, но я неожиданно вспомнила о своей сестре, с которой даже не попрощалась. Милая Дикс наверняка расстроиться, когда узнает о моем исчезновении. Что ж, принц Силенс не дал мне с ней проститься, так что упрекать меня не в чем. Тяжелый вздох прогнал положительные эмоции, я устало отстранилась от Алди.

Волк обиженно дернул хвостом, но послушно спрятал язык, и потрусил вперед, чтобы разведать дорогу. Наскоро перекусив слегка помявшимися фруктами, я скатала одеяло, осторожно на дно сумки уложила грязную одежду, затоптала черные угли и отправилась по волчьему следу.

К полудню однообразные пейзажи сменились на новые живописные картины, мы с волками ступили на землю Рийвэра. Удушливая пыльная жара отступила, предоставляя место тяжелой влажности, которая почти ощутимыми каплями воды висела в воздухе. Зелень здесь окрасилась в густые темно-зеленые краски, трава высоко поднималась до пояса толстыми сочными стеблями, а макушки деревьев едва различимые в вышине, словно касаются верхними ветками облаков. Массивные, покрытые мхом стволы лиственных деревьев создавали подобие живого туннеля, по которому и вилась наша дорога. Сухой песок сменился влажной, но не утоптанной землей, поэтому идти стало сложнее. Я не знала, куда приведет этот путь, но подчинялась совету Роупа — слушала свое сердце, и оно показывало мне именно эту дорогу.

Легкие благодарно отозвались на мягкий, пусть и влажный воздух, щеки, горевшие от прямых лучей солнца, похолодели, а волки перестали двигаться, как замороженные мухи, бодро вздыбив шерсть на загривках. Несмотря на жуткую грязь под ногами мы начали двигаться быстрее, мне отчего-то хотелось как можно скорее закончить это путешествие. Глаза, привыкшие к палящему солнцу, с удовольствием скользили по мощным веткам, в листве которых рассеивались стрелы золотистого света. Легкий полумрак лежал впереди, обхватывая корни и высокую траву, но приятная мгла только радовала — долгожданное спасение от жары. В кустах лениво копошились зверьки, по запаху мыши, но слишком крупные, я удивленно пожала плечами. Может, плодородные земли кормят их лучше, чем просторы Дейста? Волки приободрились предстоящей вечерней охоте, а я брела за ними, вслушиваясь в музыку чваканья грязи, шелеста листьев и протяжного гула длинного природного туннеля.

Через некоторое время туннель стал темнеть, лучи солнца с трудом пробивались сквозь густые ветви и листву, но влага в воздухе продолжала тяжело висеть, согревая со всех сторон. Моя одежда быстро промокла, и я поминутно морщилась, моля Лайта, чтобы природа оставила заплечную сумку в сухости. Меня не прельщала перспектива спать на влажном одеяле и есть мокрый хлеб. Раздражение мое нарастало с каждым шагом, с каждым шлепком красноватой грязи. Птицы постепенно смолкали, их трели не лились уже бесконечными ручьями, ветерок прекратил тревожить листву, на природный туннель из деревьев медленно опускался вечер. Давно идущая по полумраку, я не сразу заметила наступление сумерек, хотя и ноги гудели, как потревоженные пчелы. Волки нетерпеливо бегали взад-вперед, я принюхалась, ощущая волчьим обонянием опустившийся вечер.

С трудом продираясь через ветвистые кусты, я кое-как нашла более-менее расчищенное от деревьев место, и начала торопливо приминать высокую траву. Сочные стебли неохотно ломались под моим напором, а волки уже умчались на охоту. В тяготящем одиночестве я отыскала веток, конечно же, почти только сырых и с превеликим трудом разожгла костер, над которым подвесила котелок с водой. Сегодня я решила побаловать себя горячим чаем.

Я с остервенением выдирала траву, чтобы разложить одеяло для ночлега, но ее края лишь резали мне пальцы, вызывая неприятное жжение. С трудом очистив немного поверхности, посетовала на влажную землю. Расстелив одеяло, я со вздохом опустилась на него, сжимая в руках горячую походную чашку с пахучим брусничным чаем. Сладкий отвар приятно смягчил горло и успокоил нервическую дрожь.

С сожалением выкинув в кусты пропавшее мясо, я покрутила в руках кусок прелого хлеба, закинула его в рот, сопроводив маленьким кусочком оставшегося подтаявшего сыра. Концом моей трапезы стало прекрасное кислое зеленое яблоко, абсолютно никак не изменившееся от трудностей пути. Подбросив влажного хвороста в костер, подождала, пока он разгорится, и свернулась на своей импровизированной постели калачиком, подложив под голову заплечную сумку.

Возможно, я дрейфовала на грани сна и бодрствования, перед глазами плясали тонкие язычки оранжевого пламени, скакали искры. Неожиданно появлялось лицо принца, потом вновь сознание обретало силы, над головой кружилось темное ночное небо, то хмурый Бииблэк за что-то меня отчитывал, то опять я видела черные стебли, и так без конца и края. Время тянулось бесконечно долго, а Нилли и Алди все не возвращались. Я присела и подкинула топлива в огонь, потому что влажная ночь отдавала прохладой, все-таки густые ветки пропускали не достаточно света, чтобы прогреть мокрую землю основательно.

Спина протестующе заныла, когда я во второй раз за ночь растянулась на одеяле. Затылок приятно холодила импровизированная подушка, я попыталась расслабиться, но у меня плохо получалось. Вдруг я почувствовала, как вокруг ноги что-то обвивается, металлическим прикосновением смыкается вокруг нежной кожи. Дрожь пробила тело, но пошевелиться не удалось. Я с ужасом и отчаянием ощущала это скользкое ледяное тело, наплетающее узоры сначала на лодыжке, потом к голени и все выше и выше. Когда холодная жирная нить подобралась к бедру, мое горло исторгло крик, но звук вышел смазанным и невнятным. Я отчаянно заколотила руками по земле, но не могла дотянуться до отвратительного нечто. А змея неизвестным мне способом переползла по коже к моему животу и, тошнотворно скрежеща, обматывалась вокруг талии. Теперь я боялась даже пошевелиться, даже сделать мимолетный вздох. Металлическая гадюка обвила меня с ног до головы — так показалось, и все стискивала в своих ледяных и пугающих объятиях. Когда ее голова коснулась моего шрама, я стиснула зубы, приготовившись к ужасной смерти от змеиного яда. Но толстая нить только стискивала меня, мешая дышать и рассуждать здраво, а холод металла и мерзкая слизь сводили с ума своим противным прикосновением.