От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Александр Яковлев

23 ноября 1948 года принимается меморандум СНБ-20/4, где подтверждались основные положения директивы СНБ-20/1 и обосновывалось положение, согласно которому СССР — это «единственная величайшая угроза для США в обозримом будущем»[546]. Директива СНБ-20/4 послужила основой для составления последующих планов атомных бомбардировок СССР. К концу года (21 декабря) главнокомандующий ВВС представил Объединенному комитету начальников штабов оценку планов стратегического наступления в воздухе, где говорилось:

«2. Война начнется до 1 апреля 1949 года.

3. Атомные бомбы будут применены в таком масштабе, в каком это будет возможно и желательно<…>

32а. После тщательного рассмотрения вопросов о числе имеющихся атомных бомб, радиусе действия авиации союзников, ориентировочной точности попадания при бомбардировках, возможных масштабах налета и времени, необходимом для его осуществления, очень важно наметить районы, где расположены наиболее значительные советские промышленные центры…

…в. Карты с обозначенными целями и маршрутами полетов для осуществления операций, затрагивающих первые 70 городов, будут готовы к 1 февраля 1949 года»[547].

Масштабы атомного разбоя варьировались в зависимости от накопления атомных бомб. В середине 1948 года появился план «Чариотер». Война должна была начаться «концентрированными налетами с баз в западном полушарии и Англии с применением атомных бомб против правительственных, политических и административных центров, промышленных центров и отдельных предприятий нефтяной промышленности»[548]. Намечалось сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов. (Эти цифры были подтверждены планом операции «Троуджэн», одобренным в декабре 1948 года.) Из них восемь — на Москву и семь — на Ленинград. Затем планировалось сбросить еще 200 атомных бомб и 250 000 тонн обычных бомб. На смену «Чариотеру» пришел комплексный план «Хафмун», позднее переименованный во «Флитвуд», а затем в «Даблстар»[549].

Для анализа возможных последствий атомного нападения на СССР в начале 1949 года был создан специальный комитет во главе с генералом X. Хармоном. 11 мая того же года комитет представил свой сверхсекретный доклад «Оценка последствий стратегического воздушного наступления для боеспособности СССР». Комитет пришел к выводу, что такое наступление — «единственное средство причинить внезапный и серьезный ущерб жизненно важным элементам советского военного потенциала… Его целесообразно было бы предпринять на начальном этапе, так как это дало бы весьма значительные и непреходящие преимущества»[550]. По оценкам комитета, первый атомный удар привел бы к гибели 2 миллионов 700 тысяч человек, а 4 миллиона было бы ранено.

В целом выводы комитета Хармона подстегивали гонку вооружений. В докладе говорилось, что, «даже если бы все 133 бомбы были детонированы точно в тех точках, на которые они были нацелены», этого было бы недостаточно, чтобы «обеспечить капитуляцию, уничтожить корни коммунизма или критически ослабить власть советского руководства»[551]. Атомные бомбардировки приведут к тому, что СССР прибегнет к максимальным ответным мерам.

Исходя из этих посылок, комитет пришел к выводу, что превыше всего стоят «преимущества раннего применения атомного оружия». Осенью 1949 года Трумэн одобрил значительное увеличение производства ядерного оружия, запрошенное комитетом начальников штабов в ответ на доклад комитета Хармона. Уже в следующем году по плану «Оффтэкл» предусматривалось нанесение ударов по 104 городам с применением 220 атомных бомб, 72 бомбы держались в резерве для второго удара.

Генерал К. Лимей, возглавивший стратегическую авиацию, заявил, что уроки американской истории учат тому, что первый удар надо наносить не задумываясь. Он рассматривал стратегическую авиацию как инструмент первого удара — по гражданскому населению, удара, который, кроме массового уничтожения людей, должен устранить оставшихся в живых. При этом генерал ссылался на опыт Муссолини в Эфиопии в 1935 году, японцев в Китае в 1937 году, немецкой атаки на испанскую Гернику. Вершиной такого подхода он считал уничтожение Хиросимы и Нагасаки. Цель послевоенного мира, по Лимею, «сделать существование цивилизации зависящим от доброй воли и здравого смысла людей, контролирующих использование воздушной мощи». (По-иному оценил этот акт вандализма Пол Брегман, бывший штурман американского самолета В-29, который принимал участие в атомной бомбардировке Нагасаки. Накануне 40-й годовщины этой акции он покончил жизнь самоубийством.)

Американская военщина лихорадочно готовила войну. Мир приближался к катастрофе. Планы нападения на СССР разрабатывались один за другим. Экономика США переводилась на военные рельсы. Милитаристские идеи полным ходом внедрялись в сознание и психологию людей. Цели пропагандистской политики сводились к возбуждению ненависти к Советскому Союзу. Генералы грезили об очищении от людей целых пространств Земли. Предпринимались настойчивые усилия, чтобы пристегнуть к подготовке атомной войны западноевропейские государства. Создается ударная сила агрессии — НАТО. Это было весной 1949 года.

Но осенью того же года американским правящим силам пришлось пережить удар, который невозможно переоценить. Произошло событие, положившее конец американской неуязвимости и военному превосходству. 3 сентября 1949 года бомбардировщик В-29, пролетавший в северной части Тихого океана, обнаружил повышенную радиоактивность. Стало ясно: в Советском Союзе испытана атомная бомба. ТАСС сообщил: «Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году. Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких оснований. Следует сказать, что Советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия»[552].

Надежды на завоевание мирового господства были порушены. Монополия на атомную бомбу исчезла, что заставляло по-новому взглянуть на стратегическую ситуацию. Начинал играть свою роль и фактор ядерного возмездия. Кроме того, и сил для победного удара явно не хватало. И все же, несмотря на пережитый шок, военная лихорадка трепала американских милитаристов, теперь они вынашивают планы превентивного удара. Определяется новая дата войны — 1 января 1950 года. Планировалось сбросить 300 атомных бомб и 20 тысяч тонн обычных бомб на 100 советских городов. Новому плану дали название «Троян». Но анализ вновь показал, что потери будут слишком велики, молниеносность и внезапность не будут обеспечены. Американскому министру авиации было доложено 11 апреля 1950 года: «ВВС США не могут:

а) полностью осуществить авиационное наступление по плану «Троян»;

б) обеспечить противовоздушную оборону территории США и Аляски»[553].

Лишь арифметика спасла мир от войны.

На какое-то время превентивный удар по СССР откладывался из-за страха перед возмездием и возможности проиграть войну в целом. Но это вовсе не означало, что американская правящая клика смирилась с мыслью о недостижимости мирового господства через атомное уничтожение Советского Союза. 15 августа 1950 года комитет начальников штабов определил «уничтожение известных объектов, от которых зависит способность Советского Союза применять атомные бомбы»[554], в качестве первоочередной задачи. На второе место была выдвинута задача замедления наступления советских войск. На третье — нанесение ударов по предприятиям, производящим жидкое топливо, обычным и атомным электростанциям. Эти три категории получили кодовые названия «Браво», «Ромео» и «Дельта».

Нагнетание военной истерии продолжалось полным ходом. Особой авантюристичностью отличалась директива СНБ-68. Ее составлением руководит тот самый П. Нитце, которому Р. Рейган впоследствии поручил вести переговоры о ядерном разоружении. Директива была утверждена Г. Трумэном 30 сентября 1950 года, она полностью подтверждала цели, выдвинутые в директиве СНБ-20/4, но в то же время П. Нитце использовал появление ядерного оружия v Советского Союза для того, чтобы придать новой директиве еще более агрессивный характер, возбудить новые страхи и панические настроения и тем самым подыграть милитаристскому психозу правящих сил США.

Авторы меморандума, который лег в основу директивы СНБ-68, писали: «Советская угроза безопасности США резко возросла. Она носит тот же характер, что указан в директиве СНБ-20/4, утвержденной президентом 24 ноября 1948 года, однако она значительно ближе, чем считали раньше. Республика и ее граждане в зените своей мощи подвергаются самой страшной опасности. Речь идет о жизни или смерти не только республики, но и всей цивилизации»[555]. Как видим, американские политики являются большими мастаками по части демагогии не только в работе непосредственно на публику, но и в закрытых документах. Возможно, и с расчетом на последующие публикации.