Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс

ей стало легче — всего на короткий миг. А потом девушка вспомнила тепло объятий Дэмина и нежность, льющуюся из его глаз, и как Талион учил ее стрелять из лука, и как смеялся Аион, и разрыдалась еще сильнее.

«Как же мне теперь быть?! Как?!»

***

Дэмин мог бы подождать, пока Кьяра остынет.

Он мог запереть ее, укрывая от опасности, взять паузу, а потом попытаться объяснить, почему сделал то, что сделал, ведь девушка и сама ненавидела учиненное ее дядей насилие. Дэмин мог отвлечь ее судьбой Лиамеи, прибытием отца на коронацию, приездом Тана и сначала нагнетанием опасности, а затем спасением от нее — так он делал всегда, когда нужно было вернуть чью-то верность.

Лекарь знал, что получится.

Но не стал.

«Она заслужила возможности высказать мне все в лицо, — думал он, открывая дверь и как пушинку сдвигая со своего пути тяжелый сундук. — И я буду рядом с ней. Я обниму ее и попрошу прощения. Она простит меня. Любой другой путь станет трусостью».

Дэмину редко бывало страшно, еще реже — больно. Сейчас чувства походили на оголенные раны — и он был готов пойти на эту боль, лишь бы поступить по отношению к Кьяре правильно хотя бы сейчас.

.

— Я была для тебя только игрушкой, объектом мести, все это время!

Девушка задыхалась от слез, но держалась прямо, и даже сделала шаг вперед, словно тесня Дэмина, показывая, что она не сломлена. Бессмысленная бравада! Он и сам готов был почти на все, лишь бы она выслушала его, лишь бы перестала плакать.

Его стойкая, сильная Кьяра. Кьяра, которая не плачет, а все трудности встречает лишь улыбкой! Ее слезы жгли душу.

— Это не так, — попытался возразить великий лекарь, знавший, почему амулет Олтара отозвался на его слова: на самом деле, даже не убивая своими руками, именно он, Дэмин Лоани, уничтожил почти всю семью своей возлюбленной еще до встречи с ней. — Я полюбил тебя вопреки ненависти к твоей семье, вопреки всему, чем жил раньше.

— Вопреки! — горько рассмеялась Кьяра. — Вот уж спасибо! Какая честь!

Никогда еще Дэмин не видел смешливую и добродушную девушку такой — и никогда еще не ощущал себя столь беспомощным. Он мог бы сейчас успокоить ее сердце, остановить рыдания и даже заставить Кьяру забыть, почему она так разозлилась, но все это было еще более несправедливо по отношению к ней.

— Кьяра, дай мне шанс объяснить, прошу, — отметая искушение подчинить девушку, попытался Дэмин поймать любимую в объятия. Кьяра снова вывернулась, будто он стал ей неприятен. — Была война, в которой погибла моя семья. Я делал то, что делал, но с момента, как узнал тебя, как полюбил тебя…

— Замолчи! Я не хочу тебя видеть! Убирайся!

По-детски утирая слезы ладонями, Кьяра юркнула к двери и распахнула ее с такой силой, что медная ручка с грохотом ударилась о деревянную обивку стены.

— Тебе придется выслушать меня, — пытался успокоить ее Дэмин, уже понимая, как давно знал в глубине души: никакого оправдания нет, и девушка не простит его никогда. — Я люблю тебя. Мы связаны эр-лливи, истинной связью. И не можем просто игнорировать друг друга.

— Я — могу! — набросилась на великого лекаря Кьяра. Она выталкивала его, лупя кулаками и открытыми ладонями по плечам, груди. Дэмин не сопротивлялся, лишь с радостью отметив про себя, что нож девушка не доставала. И лишь когда она попыталась вцепиться в его глаза, мягко сжал запястья и поднял их, удерживая. — Если все так, как ты говоришь, ты не должен был позволить мне… — Она сглотнула. — Влюбиться в тебя! Не имел права! Не должен был разворачивать проклятую нерушимую связь! Если бы хоть на миг подумал обо мне!.. Отпусти!!!

Влюбиться. Кьяра раньше не говорила о своих чувствах, отшучиваясь, и тут призналась — и сколько же горечи было в этом признании!

Пораженный Дэмин разжал пальцы, не ожидавшая этого Кьяра пошатнулась от инерции и чуть не упала — и тут лекарю, наконец, удалось прижать девушку к себе. Она неожиданно затихла и как-то обмякла, словно из нее выкачали весь воздух: поняла, что только что сказала.

Через связь Дэмин ощущал и ее ярость, опалявшую его хуже любого пламени, и боль, рвущую душу. И за ними, в глубине, порыв прижаться к нему, как раньше, ощутить себя под защитой сильных рук, укрытой от всего мира — ненавидимую самой Кьярой слабость.

Уже куда тише, с каким-то отчаянием девушка прошептала:

— Пусти.

Дэмин разжал объятия.

— Раз не хочешь уходить ты, уйду я, — глухо сказала Кьяра, не поднимая на него больше своих теплых глаз. — Оставайся, сколько хочешь. Я покидаю дворец завтра. Если ты все-таки хочешь вылечить меня — лечи. Если нет — прекрасно, я лучше умру, чем и дальше буду видеть твое лицо.

— Я люблю тебя.

— Нет.

И прежде, чем великий лекарь успел ответить ей, объяснить, Кьяра, не слушая больше, бросилась прочь, оставляя любовь позади.

.

Дэмин Лоани пошел следом, держась на таком расстоянии, чтобы Кьяра не ощущала его. Беречь ее от собственного присутствия казалось извращением, безумием, и все же он оставался невидимым и неслышимым, даже когда Кьяра, наконец, остановилась и по-мужски ударила в стену кулаком — и конечно же, Дэмин не дал ей пораниться, смягчив камень воздухом.

Кьяра недоуменно посмотрела на целые костяшки пальцев, оглянулась, затем упрямо сжала зубы и побежала в сторону крыла наложниц.

32. Кьяра

Когда служанки заплели волосы Лиамеи золотыми нитями, накинули на ее узкие плечи роскошную, подбитую мехом и расшитую металлом мантию и помогли наложнице подняться, Лиамея молчала.

И когда в покои заглянул Вартан, бывшая наложница, а ныне мать единственного наследника императора не заметила его восхищенного взгляда, только вздрогнула от скрипа петель, словно ее укололи.

— Мастер Имессаи велел мне проводить вас,