Клятва Примара (Дерзкая - 2) - Наталья Шитова

Внезапно я поняла, что это справедливо.

— Ты, я вижу, перепугала друзей своей амнезией. Они теперь не знают, как тебе объяснить, от кого у тебя сын, и почему ты этого не помнишь… Тебе лучше пойти и успокоить их. А мне пора к своим делам… — Примар прошел мимо меня в коридор.

Я только успела удивиться, как он сюда попал, и почему этого никто не услышал, а Примар уже открывал входную дверь.

— Примар!

Он обернулся.

— Ты и вправду оставляешь меня в покое?

— Да. Если честно, мне было невероятно интересно. Но когда случилась эта последняя история, я почувствовал дискомфорт и разочарование…

— Ты же сказал, что я оправдала твои надежды.

— Конечно. Зрелище было отменным. Но когда ты превратилась в неразумное животное, я понял, что такого конца я не хочу. Я попытался исправить ситуацию, но даже мне не удалось снять с тебя блоки. Только ты сама, своей волей вышла из того транса, в который сама себя вогнала. И теперь я оставляю тебя, действительно, с чувством законченного дела…

— Примар, а что стало с Валерием?

— Как, ты не помнишь? — удивился Примар.

— Что стало с ним после смерти?

Примар улыбнулся:

— Я же сказал, что прекращаю экспериментировать над тобой.

— Я не про себя, я про Валерия.

— А я про тебя. Больше я тебе ничего не скажу. Чем бы еще мне ни захотелось развлечься, это не будет касаться тебя. Я нашел себе другой объект. Ты можешь быть совершенно спокойна, нежданные гости из прошлого тебя не потревожат.

Он открыл дверь и шагнул на площадку.

— Спасибо, Примар.

— За что? — улыбнулся он.

— За брата.

Примар пожал плечами и закрыл за собой дверь.

Я вернулась к ребятам. Они сидели на диване, потрясенные и притихшие. Ребенок перед ними на полу вдохновенно возился со своим медведем. Кажется, он отламывал у него очередную лапу. Я подошла и присела рядом.

— Какой ты большой, Лерка… — произнесла я.

— Ему недавно исполнился год, — заметил Юра.

Малыш посмотрел на меня снизу вверх, и его глаза были очень яркими, очень синими и очень серьезными. Он уже сейчас был очень похож на своего отца. На моего Валерия.

— Вы что, одни управлялись и с ним, и со мной? — я посмотрела на ребят.

— Ну да, — буркнул Олег. — А что тут особенного?…

— И с агентством?

— Ну это-то было попроще! — напряженно рассмеялся Юра.

— А что с ребятами?

— С кем?

— С Тароном, Бертаном?

Юрка и Олег переглянулись с облегчением:

— Ну наконец-то! Мы уже боялись, что дело серьезнее… В Первом мире все в полном порядке, но разговоры о той зловещей реальности в нашем кругу непопулярны, — Юра встал и решительно сказал: — Вы беседуйте, сколько захотите, а мне надо ребенка кормить. Потом я возьму его с собой, съезжу к Зинченко, а после, если вы будете в состоянии, мы все-таки выберемся из города, потому что у нас есть повод для небольшого семейного торжества.

Он забрал мальчика и вышел, прикрыв дверь.

Олег молча смотрел на меня. Он ждал от меня чего-то. Он боялся меня. Я попробовала понять, что с ним происходит, но лишь покалывающие искры пробежали сквозь меня, как только я решилась пошарить у него внутри.

— Вы позволите мне снова работать с вами? — спросила я.

— Все будет, как скажет Юрка, — пожал плечами Олег. — Я уверен, что все будет так, как ты захочешь. Юра настолько был потрясен тем, что ты сделала, что теперь он ни в чем не сможет тебе отказать…

— Зачем ты рассказал ему о клятве Примара? — ужаснулась я.

— А я и не говорил. Примар сам навестил его и все выложил, — Олег поморщился от неприятных воспоминаний.

— Мне надоели слова. Мы с тобой ни о чем не будем говорить, ладно?

— Хорошо.

— Мы будем жить так, словно этих долгих лет не было.

— Хорошо.

— Мы не будем обсуждать тех, кого с нами больше нет.

— Да, Катя.

— И ты не будешь мешать мне быть такой, какой я хочу быть.

Олег устало кивнул. Потом, словно спохватившись, уточнил:

— А малыш?

— А что малыш?

— Когда мы пришли сюда из Первого мира, нужно было оформить документы… И мы не придумали ничего лучшего, как записать меня его отцом.

Я расхохоталась. Совершенно обессиленная от смеха, я прислонилась к поспешно подскочившему ко мне Олегу и едва перевела дыхание.

— Боже, какая нелепость!..

— Ничего нелепого не вижу, — нахмурился Олег.

— Я не имела в виду твой поступок. Это очень благородно…

— Причем тут благородство! — вскипел Олег. — Это же теперь наш малыш! Мой и твой!

— А пока я была в коме, наш с тобой брак вы случайно не зарегистрировали?! А то, может быть, у нас семейная сцена, а я и не подозреваю?! — разозлилась я.

— О чем ты вообще?! — Олег обиделся, это было видно.

И мне вдруг стало очень стыдно.

— Прости меня, Олег!

— Ты назвала меня по имени, и за это я все тебе прощаю, — улыбаясь, сказал Олег.

— Ты мой друг, Олег, самый лучший, самый преданный, я всегда это знала, даже если мне иногда хотелось этим пренебречь… Прости меня, я слишком часто пользовалась твоей добротой…

— Я сейчас заплачу, — серьезно сказал Олег. Он подошел вплотную, хотел что-то сделать, но его лицо стало вдруг растерянным. Он осторожно обнял меня и так же осторожно спросил: — Ты все вспомнила? О себе и Извекове?

— Для того, что было между мной и Валерием, у меня нет точного определения…

Я хотела сказать ему, что он никогда мне не заменит Валеру, что между мною и Валеркой не было любви в том понимании, какое обычно вкладывается людьми в это слово. Это было что-то совершенно особое, неземное, нечеловеческое. Да, мы с Валерием были близки, и от этой связи родился ребенок. И все же, кто-то куда более сильный, чем Примар, скрутил наши души в крепкий жгут, и только эти витки позволили нам с ним жить последние несколько лет. А я предала его ради своих совершенно земных чувств и отношений, и никогда ни с кем не хотела бы это обсуждать.

Но и Олега никто никогда мне не заменит. Я ни за что не хотела бы его потерять, ни сейчас, ни завтра, ни через год. Та часть меня, которая не умерла вместе с Валерием, тянулась к Олегу, к такому, каким он был тогда, давно, и к такому, каким он стал сейчас.

Я не смогла произнести вслух эти слова. Но мои мысли неотвязно сопровождало ласковое шуршание и электрические разряды, с которыми Олег настойчиво лез мне в душу, словно убеждаясь в том, что при воспоминаниях о Валерие я не пытаюсь снова уйти в себя.

— Я все понял, — произнес Олег, не отпуская меня. — Я понял, о чем мне стоит молчать, а о чем говорить. Если я вдруг забудусь, врежь мне хорошенько. И пусть я нахал и идиот, но мне кажется, что мне есть, на что надеяться.