Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ) - Танич Таня

Я не писатель. Нет во мне этого ровно горящего пламени, которое не дает жить и толкает на создание больших и настоящих историй.

Я — хлопушка, фейерверк, короткая и яркая вспышка — и это все, на что меня хватает. Только на небольшие кусочки текста наподобие школьных сочинений или наивно-подростковых рассказов, которые были достаточно миленькими, легко и быстро читались и еще быстрее забывались. Осознавать это было тяжело, но еще тяжелее — понимать, что скоро придется признаться в подобном открытии человеку, слепо верившему в меня. Честно сказать, что не смогу оправдать его надежд.

Не потяну. Он ошибся.

Глава 9. Встреча

Неизвестно, до каких пределов отчаяния и самоедства я бы дошла, если бы не горячая предэкзаменационная пора, отвлекшая меня от мыслей о собственной никчемности. И хотя проблем с учебой на этот раз не было никаких, и половину зачетов я получила автоматом (даже у Вадима Робертовича, что вызвало небывалый резонанс на потоке), тем не менее, повод для серьезного беспокойства у меня имелся.

Ярослав, обещавший вернуться на учебу заблаговременно, дабы не повторять моих прошлогодних ошибок, так и не появился в университете. Легкое волнение, которое я испытывала из-за его постоянного отсутствия, по мере приближения к концу семестра все возрастало и с началом зачетов превратилось в настоящую панику.

С чувством глухой вины за то, что так увлеклась культпоходами с Вадимом Робертовичем и не забила тревогу раньше, я терзалась самыми жуткими подозрениями и догадками. Быть может, из-за своих всегдашних расследований он попал в какую-то неприятную ситуацию. Быть может, его жизни угрожает опасность или его, вообще, в заложники взяли воры-бандиты-коррупционеры.

Я действительно не знала, что делать в сложившейся ситуации. Первой мыслью было, конечно же, броситься к Вадиму Робертовичу, но воспоминание о том, как он обошелся с моими долгами и пропусками, быстро остудило этот легкомысленный порыв. Отношение учителя к прогульщикам было известно всему универститету, а, значит, вероятность того, что он разыщет заблудшего студента только для того, чтобы потом завалить его на сессии и выгнать с курса, была очень высока. Потому, еще немного поколебавшись, я предпочла действовать самостоятельно.

Начать поиски я решила с простого, но довольно рискованного шага. Нужно было позвонить Ярославу домой, поговорить напрямую с его родителями и параллельно выпытать хоть какую-то информацию о сыне. Но действовать я должна была очень осторожно, чтобы не подставить Яра, вечно сочиняющего какие-то небылицы о наших совместных поездках-проектах-экспедициях. Кто знает, какую фантастическую чушь он успел нагородить семье в этот раз? Поэтому тему для разговора стоило выбрать наиболее нейтральную и формально вежливую.

А еще меня не оставляла надежда на то, что трубку поднимет сам Яр, и уж тогда я точно выскажу все, что думаю о его внезапных пропаданиях. Конечно, это было бы слишком легко и поэтому неправдоподобно. Я прекрасно понимала, что за исчезновением друга стоит нечто больше, чем банальная забывчивость или легкомысленный загул. Но, чем страшнее становились мои подозрения, тем больше хотелось верить в удачу или какую-то смешную нелепость, ставшую причиной его исчезновения.

В итоге, не придумав ничего лучшего, чем звонок для поздравлений с новым годом, до которого оставалось целых пять дней, набравшись храбрости и одевшись потеплее, я побежала на знакомый уже переговорный пункт. Стараясь отогнать от себя неприятные воспоминания о звонке Виктору Игоревичу, я убеждала себя, что не стоит быть суеверной. Ну и что, раз по телефону мне пока что сообщали только плохие известия. Что было — то прошло. А вот сейчас я обязательно получу хорошую новость и разобью в пух и прах эту гадкую традицию.

На этот раз мои надежды действительно оправдались. К телефону подошла Жанна Павловна, поприветствовав меня с непритворной радостью и слегка удивившись посыпавшимся на нее цветастым поздравлениям с наступающим 1999-м годом. Только ее изумление было связано даже не с заблаговременностью пожеланий добра и счастья, а с тем, что скоро, оказывается, конец года, а она вообще обо всем забыла. Искренне посмеявшись по этому поводу, мать Ярослава, наконец-то проронила фразу по интересующему меня вопросу:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лешенька, вы же придете к нам под новый год? Я понимаю, у вас сейчас сессия, наверное поэтому, Ярчик все время так задерживается в университете и редко показывается дома…

"Ага, значит, все-таки показывается! Значит, жив-здоров!" — я облегченно выдохнула и оперлась о стену переговорной кабинки, стараясь не терять нить разговора, в котором могли проскользнуть еще какие-нибудь важные детали.

— Но жизнь — это же не только учеба! Поверьте, это я, книжный червь вам говорю! — Жанна Павловна вновь звонко рассмеялась. — Не стоит забывать о главном — о семье, о близких. Вот я, например, совершенно заработалась! И если бы не ваш звонок, так бы и пропустила этот повод собраться вместе. Ведь мы с вами так давно не виделись!

— Да, Жанна Павловна, вы правы, — ответила я, в надежде на то, что она не вспомнит, как давно (еще в начале уходящего года) состоялась наша первая и последняя встреча. Но следующие слова матери Ярослава полностью убедили меня в ее полном отрыве от реальности:

— С самой осени! — вдохновенно выпалила Жанна Павловна, и я опять облегченно вздохнула. — Так что, Алешенька, возражения не принимаются! И Ярчику тоже передайте! Он же там, рядом с вами? — и тут я поняла, что зря так расслабилась.

— Э-э-э, нет… то есть, не возражаю! А Яр… он был… рядом… А сейчас — немного нет, не совсем…

— Алешенька, вам что — не очень удобно сейчас разговаривать? — Жанна Павловна, сама об этом не подозревая, тут же дала мне зацепку, как выбраться из щекотливой ситуации.

— Да, Жанна Павловна, простите, не очень. Я из общежития звоню… Ухитрилась тут с вахты, пока комендант вышла. А она у нас злющая… И, кажется, я слышу, как кто-то возвращается, — таинственно зашептала я в трубку, параллельно прикидывая, можно ли спросить еще что-нибудь без риска засыпаться.

Но Жанна Павловна, снова вгоняя меня в состояние легкого смятения, неожиданно сообщила еще одну важную деталь:

— Хорошо-хорошо, Алешенька, конечно же, бегите! И еще раз, спасибо вам за поздравления, очень вы вовремя это сделали. Я что-то совсем отвлеклась на работу в последнее время, сына совершенно не вижу. Да и он меня. Приходит поздно, уходит рано. У всех дела, дела. Я понимаю, вы молоды, вам хочется больше времени проводить вместе. Но… скажите ему, пусть хотя бы изредка пораньше домой возвращается? Нечасто… Но все же?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Да-да, обязательно скажу! И вам спасибо за приглашение. Мы… мы придем, обещаю! — с чувством жгучей неловкости за то, что стала еще одним человеком, использовавшим ее доверчивость в своих целях, я поспешила положить трубку.

— Черт, да что же это все значит? — озабоченно пробормотала я, выходя из кабинки и потирая виски, чтобы хоть немного сосредоточиться и уложить информацию в одну связную цепочку.

Но, как я ни старалась, ничего не получалось, ровным счетом ничего. В происходящем я не видела ни логики, ни последовательности, только новые загадки. По какой-то неизвестной причине Ярослав совершенно забросил учебу, находясь в здравом уме и доброй памяти. При этом он почему-то ни разу не позвонил мне, не дал о себе знать, хотя я активно зазывала его на все те мероприятия, куда посылала меня Вадим Робертович. Что могло быть этому причиной? Обида? Да нет, скорее ненужная таинственность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И, тем не менее, он где-то пропадает, не сидит целыми днями дома, отгородившись от мира, ведь не зря Жанна Павловна сетовала на его вечное отсутствие. Может быть, Ярослав решил переехать к своему тайному возлюбленному? Так почему тогда ничего не сообщил мне, ведь, несмотря на неразглашение главной тайны — что же это за человек — в сфере сердечных дел между нами давно установилось полное доверие.