Дверь в декабрь - Дин Кунц

— Нет, — повторила Лаура. — Нет.

— Изнутри? — спросил Дэн. — Как это, изнутри?

— Съест меня всю, — голос девочки переполняла печаль.

— И откуда оно идет? — спросил Дэн. Девочка тяжело вздохнула, и вздох этот выражал не страх, а скорее смирение с судьбой.

— Было здесь что-то несколько мгновений тому назад, Мелани? — спросил Дэн. — То, чего ты боишься, было в этой комнате?

— Оно хочет меня, — сказала девочка.

— Если оно хочет тебя, то почему не взяло, когда находилось здесь?

Девочка его не слышала. Едва слышно произнесла:

— Дверь…

— Что за дверь?

— Дверь в декабрь.

— Что это значит, Мелани?

— Дверь…

Девочка закрыла глаза. Дыхание изменилось. Она соскользнула в сон.

Лаура через кровать посмотрела на Дэна.

— Сначала Оно хочет добраться до других людей, участвовавших в экспериментах в серой комнате.

— До Эдди Коликникова, Говарда Рензевеера, Шелдона Толбека, Альберта Ахландера, может, до кого-то еще, до людей, неизвестных нам.

— Да. А после того, как все они умрут, Оно… Оно придет за Мелани. Это она говорила сегодня вечером в нашем доме, после того как в радиоприемник… что-то вселилось.

— Но откуда она это знает?

Лаура пожала плечами.

Они посмотрели на спящую девочку. Паузу прервал Дэн:

— Мы должны пробиться через этот… через транс, в котором она находится, чтобы она смогла сказать то, что нам необходимо знать.

— Я сегодня предпринимала такую попытку. Ввела ее в гипнотическое состояние. Но без особых успехов.

— Вы можете это повторить?

Лаура кивнула:

— Утром, когда она немного отдохнет.

— У нас не так много времени.

— Ей нужно отдохнуть.

— Хорошо, — с неохотой согласился Дэн.

Она знала, о чем он думает: «Раз уж ждем до утра, будем надеяться, что не опоздаем».

32

Лаура спала с Мелани на кровати у стены, тогда как Дэн — на той, что стояла ближе к двери, которая могла стать источником проблем. Лег он в рубашке, брюках, носках и туфлях, с тем, чтобы при необходимости не терять времени на одевание. Лампу над дверью они выключать не стали. После событий прошедшего дня темноте более не доверяли. Дэн прислушивался к их глубокому и ровному дыханию.

Сам он спать не мог. Думал об изувеченном до неузнавания теле Джозефа Скальдоне, о трупах в доме в Студио-Сити, о Реджине Саванне Хоффриц, физически и умственно живой, но с умерщвленной душой. И, как всегда, когда он слишком долго думал об убийстве в мириаде форм и удивлялся способности человека убивать и убивать вновь, мысли его плавно перетекли к убитым брату и сестре.

Он никогда их не видел. Во всяком случае, живыми. Они уже умерли к тому времени, когда ему назвали их имена и он начал их искать. Что же касается его, то он не родился ни «Дэном», ни «Холдейном». Пит и Эльза Холдейн усыновили его, когда ему не исполнилось и месяца. Его настоящие родители, Лоретта и Френк Детвайлер, приехали в Калифорнию из Оклахомы в поисках богатства, но так и не смогли его нажить. Более того, когда Лоретта носила под сердцем их третьего ребенка, Френк погиб в автокатастрофе. А Лоретта, беременность которой проходила с серьезными осложнениями, умерла через два дня после того, как родила Дэна. Она успела назвать его Джеймсом. Джеймсом Детвайлером. Но, поскольку родственников не было, никто не взял опеку над тремя детьми Детвайлеров, поэтому их разделили и отдали в чужие семьи.

Питер и Эльза Холдейн никогда не скрывали того факта, что они не являются настоящими родителями Дэна. Он любил их и с гордостью носил фамилию приемных родителей, потому что люди они были хорошие и дали ему все, что могли, но при этом его всегда интересовали его настоящие родители, и он хотел выяснить о них как можно больше.

Согласно правилам, принятым в государственных агентствах, определявших детей в другие семьи, Эльзе и Питу ничего не сказали о настоящих родителях младенца, за исключением того, что они умерли. Но и этого хватило, чтобы Дэн всегда хотел узнать, кто же его настоящие родители, поскольку они не бросили его, не отказались от него по собственной воле. Так уж распорядилась судьба.

К тому времени, когда пришла пора поступать в колледж, Дэн уже начал бороться с бюрократией, ведающей усыновлением и удочерением, чтобы достать копии касающихся его документов. На это ушло немало времени, пришлось и потратиться, но в результате Дэн узнал свое настоящее имя, а также имена и фамилии своих биологических родителей. К своему изумлению, он выяснил, что у него есть брат и сестра. Когда он родился, брату Дельмару было четыре года, а сестре Кэрри — шесть.

С архива агентства по усыновлению, частично уничтоженного пожаром и оказавшегося не таким полным, как надеялся Дэн, он начал еще более активные поиски своих оставшихся ближайших родственников. Пита и Эльзу Холдейн он полагал своими отцом и матерью, их братьев и сестер считал своими дядюшками и тетушками, думал об их родителях как о своих бабушках и дедушках, чувствовал себя частью большой и дружной семьи. Тем не менее… в душе его существовала какая-то пустота, ощущение, что у него нет корней, что его несет по земле, как перекати-поле, и он точно знал, что так будет, пока ему не удастся найти и обнять своих настоящих родственников. А потом он тысячу раз жалел о том, что начал их искать.

Первым ему удалось найти Дельмара. В могиле. Конечно же, на надгробном камне не упоминался ни Дельмар, ни Детвайлер. Его брата похоронили как Руди Кессмана. Так назвали Дельмара его приемные родители.

Четырехлетнего Дельмара усыновила молодая пара, Перри и Джанетт Кессман, которые проживали в городе Фуллертон, штат Калифорния. Но агентство по усыновлению отнеслось к своим обязанностям спустя рукава, не провело должной проверки и не установило склонности мистера Кессмана к новым, опасным, а иногда и противозаконным увлечениям. Перри Кессман водил грузовики, что, разумеется, являлось совершенно законным занятием. Он также обожал ездить на мотоцикле, что тоже не запрещал закон, хотя потенциально езда на мотоцикле представляла собой серьезную опасность. По бумагам он был католиком, но его влекли новые культы, которые то и дело возникали в Калифорнии. К примеру, долгое время он посещал собрания людей, которые поклонялись НЛО. Но кто мог осуждать человека, который искал бога, даже если искал он его не там, где следовало. Но Кессман к тому же курил марихуану, что в те времена считалось более серьезным правонарушением, чем нынче, пусть и сейчас марихуана находится под запретом. А спустя какое-то время перешел на гашиш, «колеса», сильные наркотики. И однажды ночью, в наркотическом бреду, а может, принося кровавую жертву какому-нибудь новому богу, Перри Кессман убил жену и приемного сына, а потом покончил с собой.