Блеф - Эдвард Брайант

– Не для меня.

Через зал шла Дита, покачиваясь на неимоверно высоких каблуках, громко стучавших по потертому полу, покрытому плиткой.

– Доктор, мистер Мэрион уволился!

Тахион оторвал взгляд от карты, которую внимательно изучал.

– Кто?

– Мистер Мэрион, учитель.

– Вот дерьмо.

Тахион не слишком часто так бранился, и Дита изумленно поглядела на него.

– Дита, я сейчас настолько занят, чтобы с этим разбираться. Поскольку это все равно дело проигрышное, не наймешь ли ты нового учителя сама? Будь любезна.

– Но я даже не знаю, кого мне искать.

– Преподавателя с хорошим знанием математики и других наук. Хорошо было бы, чтобы он немного разбирался в истории, литературе и музыке. Или, по крайней мере, имел хороший вкус в этом.

Раздался щелчок и шипение пейджера, и их разговор прервал голос от пульта.

– Доктор Тахион, в приемный покой. Доктор Тахион, в приемный покой.

– Но…

– Просто воспользуйся здравым смыслом.

Накинув стетоскоп на шею, Тахион поднял трубку, связываясь с дежурными медсестрами третьего этажа.

– Что там такое?

– Дикая Карта, – послышался резкий ответ доктора Финна. Не теряя времени, Тахион пошел к лифту.

Ребенок корчился, лежа на смотровом столе. Копыта Финна нервно постукивали по плитке, пока он старался удержать ребенка на месте. Он был первым врачом-джокером в клинике имени Блайз ван Ренссэйлер, и поначалу джокеры этому противились, считая, что он прошел обучение благодаря разнарядке, а не знаниям. Но уже после двух недель работы с молодым врачом Тахион был готов уверить их, что их страхи беспочвенны.

Мать ребенка в панике глядела на Тахиона.

Внешне девочка была натуралкой. Что там с ее генетическим кодом – вопрос другой. Проявление симптомов или только что заразилась? На этот вопрос ответят только анализы.

– Первичный осмотр показал отсутствие трансформаций. Мы сумели стабилизировать пульс и давление, я послал за «козырем», но…

– Благодарю, доктор. Миссис…?

– Уилсон, – подсказала медсестра.

– Уилсон.

Тахион взял женщину под руку и повел прочь от корчащегося ребенка.

– У вашей дочери заражение Дикой Картой, и практически очевидно, что она вытянула Даму Пик.

Женщина ахнула и тихо заплакала, закрыв рот рукой.

– Мы должны принять решение очень быстро. Мы можем ввести ей противодействующий вирус, который я создал…

– Так вводите!

– Но я должен предупредить вас о том, что лечение проходит успешно лишь в двадцати процентах случаев. Чаще улучшения не наступает. Вирус продолжает действовать по-прежнему. И есть вероятность смертельного исхода, в результате реакции на «козырь», но очень небольшая.

– Она все равно умирает. Какая разница, если она сделает это чуть быстрее.

Рядом мгновенно появилась медсестра с бланком согласия на лечение.

Тахион уже готовил шприц. Для того чтобы удержать девочку, потребовались усилия Финна и троих медсестер. Он вдавил поршень, а потом взял девочку за запястье, чувствуя под пальцами бешеный пульс. Который становился все слабее. Слабее, слабее, а потом линия на кардиомониторе стала ровной. Раздался пронзительный писк прибора, и эхом ему отозвался крик матери.

Потом все было ужасно, как всегда. Слова утешения, неуместные, разрешение на вскрытие, анализ крови обоих родителей, в данном случае – совершенно бесполезный, поскольку Бет Уилсон растила ее одна, на пособие, а мужчина, служивший маленькой Саре отцом, давно исчез из ее жизни. Последние тридцать долларов пособия она потратила на такси, возя девочку из одной больницы в другую. Узнавая про вирус, ее сразу заворачивали, и так продолжалось, пока она не попала в больницу Джокертауна. Тахион дал ей денег и отправил домой на своем лимузине, с Риггсом.

Откинувшись в кресло, Тахион достал из ящика стола фляжку, открыл и сделал изрядный глоток.

– Можно немного? – спросил Финн.

Он лежал на полу, аккуратно поджав все четыре ноги. Его золотистая шкура слегка подрагивала на ляжке, и он протянул руку, чтобы почесаться. Тахион, продолжая сидеть в кресле, внимательно поглядел на него. Финн выглядит, словно персонаж диснеевского мультфильма, решил он. Небольшое точеное лицо, голубые глаза с приподнятыми уголками, грива белокурых вьющихся волос, зачесанных назад, которая поспорила бы с гривой настоящей лошади. Хвост, разметавшийся по полу сзади от него, будто полы белого халата. Когда они оперировали, то Финну заплетали гриву и хвост в косички, а потом обматывали медицинской лентой. В ответ на предложение постричься коротко Тахион получил взгляд, наполненный ужасом. И понял, что свисающие до пола волосы были предметом гордости для Финна.

Глядя на копыта, размером с чайные чашки, Тахион вдруг захотел спросить, родился ли Финн таким, или трансформация случилась потом. Если трансформация случилась до родов, то можно было быть уверенным, что делали кесарево сечение. Но спрашивать о таком невежливо. Хотя Финн и выглядел человеком, идеально адаптировавшимся к своей жизни, Тахион вдруг понял, что он его совсем не знает.

Медленно повернув фляжку в пальцах, врач поглядел в сторону, хмурясь.

– В чем дело? – спросил Тахион.

– Я до этого не работал среди джокеров, никогда.

– Что?

– Да вот, мой старик имел достаточно денег и связей, чтобы отправить меня учиться в самый лучший медицинский колледж. А потом в ординатуру в «Кедры», в Лос-Анджелесе.

– Так почему же ты здесь?

– Решил, что пришла пора получше узнать джокеров. Увидеть, каково им живется.

– Очень благородно.

– Нет, просто чувство вины. Я вырос во дворце в испанском стиле, в Бел-Эйр. Если отец не мог купить за деньги уважение людей ко мне, он их запугивал, пока они не соглашались.

– А чем твой отец занимался?

– Занимается. Кинопродюсер он. И весьма успешный.

– А ты стал врачом.

– Ну, вряд ли я смог бы стать актером.

– Точно.

Тахион встал.

– Если хочешь еще опыт из жизни джокеров, я как раз собирался в «Кристальный дворец», к ежедневному отчету. Не хочешь присоединиться?

– Конечно. Это лучше, чем оставаться здесь и ждать, пока еще кого-нибудь с Дамой Пик привезут. Жаль, что вы подольше не поработали в лаборатории прежде, чем проводить полевые испытания ксеновируса Такис-А.

– Ну, Финн, по любым меркам, успех оказался ошеломляющим.

– Ага, скажите это миссис Уилсон.

Для того чтобы худой подросток, забившийся в кресло рядом с Кристалис, чувствовал себя спокойнее, даже свет выключили. Видео была крохотной шестнадцатилетней девушкой, которой не было суждено станцевать на выпускном, ходить в кино, в общем – пользоваться благами современной цивилизации. Любое электрическое оборудование поблизости вызывало у нее приступы фибрилляции, от которой она бы умерла, если бы ей немедленно не оказали врачебную помощь.