Пташка - Ксения Скворцова

забыта. Как Гнеда ни старалась, у неё не получалось считать врагом больного, измученного человека, бросившего последние силы на защиту своих людей. Девушка никогда не знала ни мать, ни отца, погибших по вине Войгнева, но перед ней была Славута, которая, не помня себя от счастья, обнимала ноги мужа, вернувшегося живым благодаря князю. Перед ней были дети, не ставшие добычей диких степняков. Гнеда видела благодарность людей своему правителю, не оставившему их в беде. Хуже того, она сама разделяла эти чувства.

Другой же причиной раздрая в душе Гнеды был Стойгнев. Разве могла она помыслить о том, чтобы поднять руку на его отца? Сама выросшая в горьком сиротстве, желала ли она подобной участи другому? И не просто другому, а человеку, который занимал её мысли и сердце.

Нездоровье княжича сблизило их, и нынче Стойгнев, оставивший было свои взоры и полуулыбки, вновь вернулся к прежнему. Поначалу, обессиленный, страдающий от боли, он казался ей уязвимым и нуждающимся в заботе, будто дитя. В те скоротечные дни Гнеда не испытывала ни малейшего стеснения, ухаживая за Стойгневом как за собственным братом. Но юноша быстро шёл на поправку, и вскоре она не могла больше не замечать трепета, который рождался внутри неё всякий раз, когда девушка подходила к его ложу. Остальных раненых постепенно забирали по домам, и Гнеда была только рада известию, что и княжича вскоре перенесут в его покои. К тому же Судимир уже присылал за ней, упорно настаивая на возвращении в усадьбу. Это был последний вечер, и девушка не смогла удержаться, чтобы не подойти к Стойгневу, полагая, что он спит и её слабость останется незамеченной.

— Побудь со мной немного, — раздался голос княжича, тихий, но совсем не от немочи, и его рука поймала ладонь Гнеды.

Девушка испуганно распахнула глаза и едва не шарахнулась в сторону, на что Стойгнев лишь мягко рассмеялся и нежно погладил её запястье.

— Не бойся. Разве я ещё не заслужил твоего доверия?

Гнеда нахмурилась. Сердце билось, рвясь навстречу юноше, и, казалось, радость должна была заполнить всё её существо. Не рядовой воин, а сам княжич, могучий витязь, отважно сражавшийся против врага и обративший сарынов в бегство, держал её руку и говорил сладкие речи. Но его голос и взгляд, источавшие уверенность и спокойствие, тревожили девушку. Стойгнев не мог не чувствовать, как дрожат её пальцы. Он без труда читал в сердце Гнеды. Она была лёгкой добычей, и княжич с улыбкой на устах смотрел, как девушка сама наступает в петлю силков.

Гнеда открыла глаза, возвращаясь в весенний лес. Она могла различить правильное от неверного, и происходящее между ней и Стойгневом должно было прекратиться.

Девушка свистнула со всей силы, вложив в зов своё отчаяние, но звук лишь бесплодно рассеялся по опушке.

— Он нашёл себе пару, — раздался звонкий голос сзади, и Гнеда быстро обернулась.

Сердце радостно подпрыгнуло. Удивительно, но на душе сразу полегчало, словно в ненастный день показалось солнце. Мог ли когда-нибудь Бьярки сделаться ей другом, как Айфэ?

Юноша выехал из перелеска и приблизился к Гнеде.

— Они поселились в старом сорочьем гнезде возле поля. Я покажу тебе.

Бьярки двигался молча, кажется, ни капли не тяготясь тишиной и не глядя на девушку. Гнеда же испытывала непонятное смущение, искоса рассматривая лицо боярина. Синяки и разбитая губа давно зажили, и только рубец на брови напоминал о его участии в битве.

— Тебе не следует бродить одной за пределами города. Это опасно, — буднично проговорил Бьярки, по-прежнему избегая смотреть на свою спутницу.

— У меня нет ни слуги, ни брата, который мог бы сопровождать меня, — пожала плечами Гнеда.

— Ты можешь попросить меня, — сухо заметил юноша и, наконец, поднял на девушку глаза.

— Ты изменился, — недоверчиво проговорила Гнеда, не зная, как воспринимать его предложение. Подумав, она продолжила: — Я не хочу лишних пересудов. Это лишь добавит к тому, что уже говорят про меня.

— И что же про тебя говорят? — хмуро спросил Бьярки. — Я заставлю пожалеть о своих словах всякого, кто скажет худое про тебя.

— Пристыдят тебя, боярин, что за вахлачку заступаешься. Давно ли тебе стала безразлична людская молва? — с язвительным удивлением спросила девушка.

— С некоторых пор, — без улыбки ответил юноша. Гнеда оторопело встретила его почти дерзкий взгляд, но Бьярки, видимо, не собирался вступать в дальнейшие рассуждения или пояснения. — Здесь.

Он остановил коня и показал на высокую сосну. Гнеда запрокинула голову и, действительно, смогла разглядеть гнездо, хорошо спрятанное в пышной хвойной кроне.

— Неужели это и вправду Злой? – спросила Гнеда, не отводя прищуренных глаз от верхушки дерева.

— Я никогда ещё не жалел, что вернулся из боя невредимым, — неожиданно произнёс Бьярки вместо ответа, и девушка похолодела, почувствовав себя голой под его проницательными очами. — Ты так смотрела на него. Боялась дышать, не замечая ничего вокруг. А я стоял и бессильно желал, чтобы я, я лежал перед тобой, окровавленный. Чтобы моя грудь была разодрана сарынскими копьями. Я отдал бы всё, лишь бы оказаться на его месте.

Гнеда мучительно пыталась подобрать нужные слова, но те никак не приходили на ум. Бьярки опустил голову, и волосы скрыли его глаза. Через мгновение он снова посмотрел на девушку и невесело усмехнулся.

— Как месяц не свети, а всё не солнышко, а? Едем в усадьбу, — отрывисто прибавил он и изо всех сил сдавил бока Гуляя, высылая его вперёд.

***

Каким наслаждением было снова ходить, ездить верхом и держать в руках меч, получая удовольствие от каждого простейшего движения! В последний раз Ивар испытывал подобное в детстве, когда после долгой болезни, начавшейся зимой, он, наконец, в первый раз вышел во двор, с удивлением обнаружив, что наступила весна. С какой жадностью он вдыхал свежий благоухающий воздух после затхлого запаха душной горницы и смрадного жировика!

Так было и ныне, только во сто крат сильнее. Ивару казалось, что за спиной выросли крылья, а весь мир лежал подле его ног. Даже мысль о больном отце не могла омрачить счастья княжича. Он ехал по улицам города и купался в тепле людской любви и благодарности. Всюду он был желанным и дорогим гостем, каждый хотел попасть хоть на миг под сень его славы и удачливости. Ивар знал, что пир, созванный Судимиром во имя князя и свершившейся победы, на самом деле был его чествованием, и