Первое Дерево - Стивен Дональдсон

— А если бы нас с Ковенантом не было на борту, если бы вы вели Поиск без нас, как бы вы тогда поступили?

Великанша ответила ей твердым взглядом, где не было ни капли сомнений и нерешительности, которые читались в глазах остальных:

— Избранная, я утратила свой палаш. Я — воительница, и мой меч является для меня не только средством защиты, но и символом моего звания и профессии. Он имеет собственное имя, которое знают лишь я и тот, кто вручил его мне, и которое никто не узнает до тех пор, пока я еще принадлежу к воителям. Я потеряла его по собственной вине. И я стыжусь этого. Пока я не раздобыла себе другое оружие, я не достойна звания воительницы и Первой в Поиске. Слава бхратхайров как искусных оружейников гремит по всей Стране. Однако ради себя одной я не стала бы задерживать Поиск. Свой титул Первой я могу передать и кому-нибудь другому, а сама довольствуюсь той работой, которую он мне поручит.

Красавчик, пораженный тем, что услышал, прикрыл глаза рукой, но не посмел ее перебить.

— Но «Звездная Гемма» нуждается в ремонте. Это очевидно, — продолжала Великанша. — Учитывая это и то, что Бхратхайрайн-порт близко, я не постыдилась бы направиться туда за помощью. Выбора между небольшой отсрочкой Поиска и гибелью для меня просто нет.

Она замолчала, но продолжала с вызовом смотреть Линден в глаза, пока та их не опустила. Ее тронуло искреннее признание Первой. Все Великаны превосходили Линден не только ростом, но и моральными качествами. Принимать решения за них было непозволительной дерзостью с ее стороны. Ковенант занимал первое положение среди Великанов и харучаев по праву. А вот она таких прав не имела. Она стремилась к власти только по одной причине: ее гнал голодный мрак, таящимся у нее внутри. Это еще больше усугубляло ее низость. Она не достойна была Доверия, которое ей оказывали.

Стараясь походить на Ковенанта, она сказала:

— Хорошо. Я поняла вас. — Ей стоило огромного усилия воли поднять голову и встретиться глазами с Великанами, но она заставила себя продолжать: — Я вижу, что корабль сейчас слишком уязвим. И вряд ли мы принесем много пользы Стране, если затонем или умрем от голода, упорно следуя курсу. Я думаю, нам стоит идти в Бхратхайрайн-порт.

Секунду Великаны молча разглядывали ее, словно ожидали услышать совсем другой ответ. И вдруг уголки губ Красавчика задрожали, и он, не выдержав, прыснул:

— Беру вас всех в свидетели, Великаны! Разве я не говорил вам, и не раз, что она верно Избранная!

Он вскочил и, в порыве радости чмокнув руку жены, вылетел из каюты, словно веселый ураган.

Впервые за все время их знакомства Линден увидела, что в глазах Первой стоят слезы. Великанша мягко положила руку ей на плечо, словно благодаря ее и, прося прощения, а затем обернулась к капитану и хрипло сказала:

— Надеюсь, что мы услышим песню, которая сейчас родилась в сердце Красавчика.

И выбежала из каюты, чтобы скрыть от всех свои слезы. И без того круглое лицо Яростного Шторма расплылось от удовольствия. Она тут же прихватила один из свитков и поспешила на мостик, чтобы дать якорь-мастеру указания по поводу изменения курса.

В каюте остались лишь Линден и капитан.

— Линден Эвери. Избранная… — Казалось, Хоннинскрю и сам не был уверен в том, как надлежит к ней обращаться. Он заметил свою нерешительность, и на его лице мелькнула смущенная усмешка. Но тут же он снова стал торжественно серьезен. — Я не особо разбираюсь в таких материях, как Поиск или рана Страны. Многое мне просто неясно. Тайна Глаза Земли моего брата лишь наполняет скорбью мое сердце, но я ничего в этом не понимаю. Перемены, произошедшие с элохимами, и присутствие среди нас Финдейла… — Он растерянно развел руками. — Но Друг Великанов Ковенант убедил нас в том, что несет великий груз ответственности за всю кровь, которая пролита в Стране. И что ты поддерживаешь его и разделяешь с ним тяжесть его ноши. Разделяешь, и более того… Ты ведешь себя так, словно тоже взяла на себя полную ответственность. По правде говоря, я и не знал, что ты сделана из такого камня. Избранная, я благодарен тебе за ту передышку, которую ты даешь нам. Я благодарю тебя от своего имени и от имени «Звездной Геммы», которую люблю больше жизни и буду счастлив видеть восстановленной. — Он в волнении сжал кулаки, словно вспомнил удары, которые наносил кораблю, когда рубил грот-мачту. — Я благодарю тебя также и от имени моего брата — Троса-Морского Мечтателя. У меня на сердце становится легче, когда я думаю, что он получит небольшую передышку. Хоть я и боюсь, что мы никогда не найдем средства исцелить его, любая отсрочка, которая может дать ему хоть немного передохнуть, для него только во благо.

— Хоннинскрю… — начала Линден и замолкла, не зная, что ответить. Она не заслуживала его благодарности. И ничем не могла умерить его боль за брата. Глядя на капитана, она подумала, что все его опасения по поводу бхратхайров перевешивают страстное желание дать отдых Мечтателю. О нем он заботился даже больше, чем о судне.

Его внутренний разлад делал любой ответ Линден — будь то объяснение, почему она приняла решение, либо же просто формальное принятие его благодарности — бессмысленным. Поэтому она просто поделилась с Великаном тем, что поняла сама:

— Он боится Первого Дерева. Он думает, что там может произойти что-то ужасное. Но почему — я не знаю.

Хоннинскрю задумчиво кивнул. Он смотрел сквозь нее, словно забыл об ее присутствии, и, будто размышляя вслух, пробормотал:

— Он не может говорить не потому, что потерял голос. Он нем потому, что Глаз Земли невозможно выразить словами. Он в состоянии донести до нас, что нас ждет опасность. Но у этой опасности нет имени в человеческом языке.

Линден поняла, что сейчас ее присутствие здесь только мешает. Раз уж она ничем не может утешить, то лучше оставить его наедине со своим горем. И она тихо вышла из каюты. Капитан, похоже, этого не заметил.

«Звездной Гемме» понадобилось два дня, чтобы подойти к берегам Бхратхайрайнии, но так как по пути ей пришлось бороться с переменами ветра и отклониться от курса, то Бхратхайрайн-порт они увидели лишь на рассвете третьего дня.

Холод северной осени остался позади, и теперь жаркий сухой воздух мало напоминал о том, что приближается зима. Солнце палило настолько сильно, что Линден постоянно изнемогала от жажды и чувствовала, что кожа на лице слегка обгорела. Даже сквозь туфли она ощущала, как раскалилась каменная палуба. Паруса, истрепанные непогодой, на фоне сверкающего моря и ослепительно лазурного неба казались грязно-серыми тряпками. Лишь иногда щеки Линден касалось влажное дуновение — это одинокие облака высоко наверху проливались дождем, но он испарялся задолго до того, как достигал корабля, и потому не приносил никакого облегчения.