Обратный отсчет: Синтез - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Только бомбы. Не хотелось бы, чтобы только бомбы,» — он повернулся к реактору и снова почувствовал на виске тонкую тёплую нить — что-то наблюдало за ним. «Понять бы, как преобразовать энергию… Сигма-кванты, по-видимому, никак. А вот омикрон… На омикрон-излучение реагирует сивертсенит. Может, если покопать в эту сторону… Но тут снова нужен Хольгер. Или сам Сивертсен. Кто-то из химиков… Скорее бы открыли территории. Тяжело так работать…»
Обед ему принёс Амос; до шести вечера Гедимин не выходил из «зелёного отсека» и думал, что после спокойной работы чужаки в коридоре не будут так мешать ему, но, пройдя сквозь безмолвный строй к воротам, снова почувствовал глухое раздражение.
— Видел теска у реакторного отсека? — спросил Линкен, когда «научный» ангар остался позади, и некому было слушать их разговор. Хольгер, услышав его слова, хмыкнул.
— Амбала с оранжевыми глазами? Его трудно не увидеть.
— Чем вы там надышались? — Гедимин хмуро посмотрел на них. «Когда это Хольгер и Линкен обращали внимание на патрульных⁈»
— Мы?.. — Хольгер удивлённо мигнул. — Наша работа пока что теоретическая. А тот охранник ростом с тебя. Крупный сармат, таких тут немного.
— Но лицо другое, — сказал Линкен. — Вас не перепутаешь. Интересно, он-то помнит, как драться? Не видел его на тренировках.
— Он из Порт-Радия, — качнул головой Хольгер. — Конечно, не видел. Хочешь проверить его навыки?
Они ещё долго обсуждали охранников и их умения и способности; Гедимин, не вмешиваясь, тихо отошёл в сторону, достал ежедневник и начал чертить схему излучателя-пульсатора. Ничего нового в ней не было — сармат просто хотел привести в порядок мысли. «Пульсирующее омикрон-излучение тоже должно быть интересным…» — успел подумать он, прежде чем чья-то тень заслонила исчерченную страницу.
— Гедимин Кет? — луч считывателя хлестнул по глазам. — Ты идёшь с нами. Один.
Линкен успел схватить его за плечи до того, как сармат запрыгнул на кабину разворачивающегося тягача; патрульные, опомнившись, разорвали пузырь защитного поля и громко помянули размножение макак.
— Тихо, атомщик. Это свои, — взрывник всё ещё держал Гедимина за плечи, но уже не так крепко. — Эй, тески! Так к учёным не подходят.
— Да чтоб вас всех… — патрульный, посмотрев Линкену в глаза, осёкся и продолжил уже более мирным тоном:
— Его ждут в форте. Внеплановая видеосвязь. И мы его пальцем не тронули, помнишь?
— Тронули бы — я бы не так разговаривал, — взрывник неприятно ухмыльнулся и, выпустив Гедимина из объятий, хлопнул его по плечу. — Иди, атомщик. Я же сказал — это свои.
С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в форт, там почти ничего не изменилось — сарматы, обжившие здание, не стали его перестраивать, только убрали ненужные украшения. В глаза ремонтнику больше не светили, прикоснуться к нему никто не пытался, но патрульные следовали за ним неотступно, хотя в тесноте коридоров форта им было неудобно идти плечо к плечу и не царапать стены ни стволами, ни наплечными платформами.
— Здесь, — один из них обогнал Гедимина и толкнул дверь.
В небольшой выгородке не было ничего, кроме телекомпа без клавиатуры, встроенного в стену. Гедимин между перегородкой и экраном уместился, ещё оставалось чуть меньше метра, — слишком мало даже для патрульного-филка, и экзоскелетчикам пришлось выйти. Скользнув взглядом по углам, сармат нашёл две камеры и четыре «жучка», причём они выглядели поставленными совсем недавно — максимум полгода назад. «Вот макаки…» — Гедимин криво ухмыльнулся и перевёл взгляд на светлеющий экран. «Кто меня ищет? Не Масанг же…»
— Добрый вечер, коллега Кет, — услышал он и, изумлённо мигнув, уставился на монитор. Герберт Конар, так же, как и сармат, стоял у белой стены в какой-то тесной пустой выгородке и, слегка улыбаясь, смотрел ему в глаза. Гедимин, растерянно хмыкнув, немного наклонил голову.
— Ты?..
— Вас что, не предупредили о сеансе? — теперь растерялся Герберт. — Да, очевидно, это так. Навряд ли они извинятся за эту оплошность — но можете поверить, что я вас пугать не хотел.
Гедимин усмехнулся.
— Хорошо, что ты вышел на связь. Давно тебя не видел.
— Взаимно, коллега, — кивнул Конар. — Нам выделили десять минут, так что я перехожу к делу. Ваше последнее письмо… Указанные числа — это не шутка?
— Я бы не стал так шутить, — Гедимин слегка сузил глаза. — Я бы дал полные характеристики, но их не пропустят. Реактор — в нашем научном центре. Ведомство уже в курсе. Обещает через три месяца оповестить Лос-Аламос и Канск с Хайфой.
— Невероятно, — медленно, почти по слогам, проговорил человек; он старался выглядеть спокойным, но Гедимин видел, как выражение его лица посекундно меняется. — Как⁈
— Переменное сигма-излучение, — ответил Гедимин, надеясь, что в этот момент экран, установленный в Лос-Аламосе, не погаснет. — Многослойные стержни. Ирренций, плутоний и уран. Я думал, вы догадаетесь раньше.
Он пристально смотрел на Конара и боялся услышать «мы догадались» — на секунду он допустил, что в Лос-Аламосе давно работает синтезирующий реактор с гораздо лучшими характеристиками, а Конар вызвал его на связь из обычного любопытства. Но Герберт покачал головой и виновато улыбнулся.
— Самый лучший результат в лаборатории Лоуренса — ноль девять к единице… я о массе ирренция, мы так и не оторвались от неё.
«Ноль девять? У нас больше двадцати трёх процентов не получалось…» — Гедимин посмотрел на Конара с уважением.
— Хорошая выработка. У нас была меньше, — сказал он. — А что с пульсаторами и микропроколами? Ты с ними работаешь?
Конар покачал головой.
— Интересные темы, коллега, но обсудить их нам, боюсь, не удастся. Цензуру и блокировку пока никто не отменял. Хотя… если ваш вопрос пропустили, то…
Экран погас и оставался тёмным пять секунд. Гедимин стиснул зубы. «Tzaat hasulesh!»
— Прошу прощения,
