Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

Вскоре Джин научился определять направление, не глядя на компас. Ветер в этом краю дул с севера, и поэтому летящий снег обметал северную сторону деревьев.

Был тридцатиградусный мороз, полярная ночь, чужая земля, и за каждым кустом, на спуске или подъеме, их могла подстерегать засада.

В примечании к боевому приказу было сказано: первый привал сделать через четыре часа среднего хода.

Настало время короткого отдыха.

– Советую не садиться, – объявил Джин. – Можете снять «комбет-пек» и для настроения выпить «джи-ай-джина».

– Вы, сэр, лучший в мире человек! – воскликнул Берди. – Но формулировка «выпить для настроения» все же расплывчата.

– Ты что-нибудь знаешь об этих местах? – спросил Джин у оживившегося вдруг Берди.

– Только то, что по этому лесу бегает страшный тундровый волк…

– Во дает! – сказал Бастер.

– И откуда это вы все знаете, мистер Всезнайка? – язвительно процедил Тэкс.

– Любознательные канадцы в отличие от тупых техасцев, странствуя по свету, не закрывают глаза, – скороговоркой выпалил Берди.

– Это все, что ты знаешь, Берди? – спросил Джин.

– И еще я где-то прочел, что северное сияние похоже на гигантские разноцветные шторы.

– Во дает! – вновь восхитился Бастер.

– Все занимаются не своим делом, – сказал Мэт. – Я, кубинец, гибну в снегах. Ты, Берди, прирожденный ученый, а лезешь в «зеленые береты».

Берди отстегнул флягу, выпил и, уже ни к кому не обращаясь, сказал:

– Я, кажется, забыл шприц.

Распечатав несколько пакетов с рационом «Си» и наскоро подкрепившись, десантники «обработали» место привала и снова двинулись в путь.

В небе послышался мощный гул авиационных моторов.

Самолетов еще не было видно, но тревожный рокот надвигался издалека, усиливался, невольно прижимая людей к земле.

Вскоре на большой высоте появились реактивные бомбардировщики.

Они летели на север, оставляя в звездном небе белые шлейфы. Джин посчитал: десять звеньев. Десять троек. Белые шлейфы расползлись, сплелись, начали таять и наконец растворились. Гул самолетов затих, скрип лыж возник снова, но теперь он казался более тревожным.

– Это наши самолеты, – проговорил Бастер.

Все молча переглянулись.

«Неужели началось? – подумал Джин. – Неужели доигрались?» Мутный ужас захлестнул его, когда он подумал, что сейчас делается в мире, если ЭТО уже началось.

– Да, это наши, – прошептал Сонни и вдруг крикнул: – Ребята, неужели?..

– Молчать! – скомандовал Джин. – Мы должны идти вперед. Следите за небом. Нам страшны вертолеты.

Вертолеты не заставили себя долго ждать. Сначала откуда-то слева послышалось несколько одиночных выстрелов. Впереди было озеро. Джин остановился и сверил азимут: они вышли точно. Как быть? Идти указанным курсом – при свете луны, по открытому месту, – тогда в случае обнаружения никому не уйти.

Обходить озеро – огромный крюк и прямое нарушение боевого приказа, в котором сказано: «Выйти в район узкоколейной ж. д. азимутом 135° – Энтурмино – Эймелен».

Джин вынул карту и подсчитал, что примерно в двух ходовых часах должен лежать поселок Энтурмино.

Джин оттолкнулся сразу двумя палками и пошел по просеке курсом на озеро.

Когда они начали пересекать озеро чуть левее центра, из-за леса появились три вертолета.

– Ложись! – скомандовал Джин. Эта команда была тотчас же передана по цепочке. Десантники вдавились в снег, раскинув ноги, не освобожденные от лыж. Вскоре вертолеты оказались чуть ли не над головами.

На их фюзеляжах ясно виднелись красные звезды. «Звезды» начали кружить над ними, почему-то не стреляя.

Джин закрыл глаза. Ему вспомнилось сафари, охота на льва в саванне.

…Они охотились с вертолета. Затравленный и беспомощный лев бежал, не понимая, что за чудище гонится за ним. Он кидался из стороны в сторону, пытался путать следы, поднимал голову, закидывая львиную гриву, то рыча, то воя. Но куда бы он ни бежал, рокочущее чудовище висело над ним. Наконец-то его выгнали на лысый пятачок. И теперь уже они были, как говорится, один на один. Джин спросил у летчика:

– Стрелять?

– Как хочешь, – буркнул Кейвин. Вот уже год он возил людей, этих зажравшихся туристов, и ему опротивели те «смельчаки», что лупят по несчастному зверю, сами находясь в полной безопасности.

– Какое же это сафари? Сафари – это когда не знаешь, кто кого убьет – ты зверя или он тебя.

Однако он ничего не сказал Джину.

– Не буду стрелять, – сказал тогда Джин. – Папа Хем никогда бы не выстрелил.

Из-за его спины тогда выстрелил толстый голландец. Он выстрелил почти в упор! Лев упал не на спину, как обычно, а мордой вперед, словно он не был убит, а просто пытается вдавиться в землю. Точь-в-точь как теперь он, Джин. С той только разницей, что тогда лев лежал в саванне, а он теперь лежит в снегу. Лев ничего не мог вспомнить, ни о чем не пожалеть. А может быть, и лев вспоминал что-то и жалел о чем-то?..

Он поднял голову: вертолеты уходили прочь.

Что это, разведка? Возвращение домой после боя, когда все патроны израсходованы? Или летчики ночью не увидели их? Тогда зачем же они кружили?..

Десантники поднялись и пошли. Уже не разговаривая ни о чем, не задавая друг другу вопросов.

Снег скрипел однообразно, назойливо, до рези в ушах. Снег отливал голубизной. Потом голубизна пропала, небо побелело, снег стал сахарным, надоедливо сахарным, до тошноты.

Сонни уже идти не мог. Его тащили по очереди. Потом он сказал:

– Дальше не могу.

У него пересохли губы, на щеках, ближе к носу, появились следы обморожения. Он дышал со свистом, ноги у него стали ватными, он не мог ступить и шагу. Тогда Джин приказал сделать носилки. Пока Мэт и Тибор их мастерили, был перекур. Берди допил свой запас «джи-ай-джина» и крикнул Тибору:

– Алло, мадьяр!

– Чего тебе?

– Подойди-ка!

Берди расстегнул на морозе брюки, снял набрюшник и сказал:

– С возвратом. Это мамин сувенир. Моя мама – кассирша из «Армии спасения».

– Закусывать нужно, – огрызнулся Тибор.

– Возьми! – сказал Берди, – Это самая крепкая кожа в мире. Стяни этим ремнем носилки, Сонни тебе потом свечу поставит.

– Постучи по дереву, болтун! – Тибор рассердился, но набрюшник взял.

Впереди послышался знакомый посвист: длинный и два коротких, сквозь передние зубы.

Это вернулись из охранения Бастер с Тэксом.

– В полумиле – одноколейка. Охраны никакой, – доложил Бастер. – По дороге нас кто-то обстрелял и исчез, лесник, что ли.

Бастер чувствовал себя, судя по всему, как дома.

– Бастер чокнулся, – сказал Джину Тэкс. – Я своими глазами видел вооруженных эскимосов. Человек шесть. Они стояли за стволами деревьев в сорока шагах. Стояли и смотрели на нас узкими глазами. И не двигались.

– Это ему померещилось от страха, – сказал Бастер.

…Ку-5 похожа на замазку. Из нее можно лепить лошадей и бабочек. Ее можно взять в рот и жевать, как жевательную резинку. Ее можно забросить на дно реки, она там пролежит хоть год – ей ничего не сделается.

Ку-5 – пластик с особым нравом – мрачное орудие взрыва.

Прилепи этот пластик к стальному рельсу, вставь капсюль-детонатор, пусть только он сработает – и ты увидишь, что таится в этом мирном пластике.

Все было сделано как нужно: они заминировали железнодорожное полотно, поставив вместе с Ку-5 взрыватель МЗД (мину замедленного действия). Замаскировав минированный участок снегом, отошли в лес.

Через час, когда они были от железной дороги на расстоянии примерно двух миль, до них донесся звук взрыва.

Потом пошел слабый снег и мороз ослабел.

На длинном конце веревки, за спиной у Бастера, болталась разлапая ель. Он шел замыкающим. Ель в такт шагам раскачивалась, заметая лыжню. Снег припорашивал следы ели. Однообразное движение – шаг за шагом, вот так и нужно идти, не спеша, враскачку.

Джину невольно вспомнились слова Лакки: «Так и будем жить, пока не убьют или не ранят, от госпиталя до госпиталя, от отпуска до отпуска, от женщины до женщины».

«Рановато, брат, ты начал себя жалеть, – с неудовольствием подумал о себе Джин. – Все только начинается… Подумаешь, холодно, Чукотка, ночь, безмолвие. А джунгли лучше?»

«Лучше… Лучше кто угодно, только бы не русские». «Это почему же?» – продолжал он внутренний диалог.

«Не знаю. Странный край, странные люди: стоят за стволами – и не стреляют».

Где же хотя бы белые совы, или олени, или тундровые волки, черт возьми!

За спиной только хруст, хруст и ощущение, что что-то должно случиться.

Вдруг вскрикнул Тэкс:

– Они! Это они!

Джин остановился. Поглядел вправо – никого. Впереди – никого.

Тэкс упал в снег, изготовился к стрельбе. Наконец Джин увидел их.