Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

— Ну, так я же говорю — пена изо рта и носа пошла! — смотрит на меня как на дуру. Потом на парня своего, который её взглядом поддерживает. Я же по его словам… кто угодно, но не врач.

— Я видела, как выглядят утопленники, — подключается вторая. — Этот был не такой, — просветят меня непутевую. — И без пены.

Час триумфа. Не иначе. Девчонки явно довольны собой.

— Если простым языком вам объяснять. То утопления двух видов бывают. Сухое и истинное. То, которое ты ранее видела — сухое. У человека произошел рефлекторный спазм гортани. Организм любыми путями старается предотвратить попадание воды в легкие. Но спазм блокирует и попадание воздуха, тело человека быстро на дно идет. При истинном вода в легкие всё же попадает. В ходе активных дыхательных процессов, сурфактант и слизь из легких с водой смешиваются, образуется пена. Розовая была? — в ответ детишки кивают дружно. — Эритроциты разрушаются, сосуды рвутся, — пресная вода попадая в легкие быстро в кровь проникает, из — за низкой концентрации солей, происходит разжижению крови, с увеличением её объема. — Кровь пену в розовый цвет окрашивает, — облегченная версия без рассказов о том, что утопление в пресной и соленой воде проходят по — разному. Лишняя инфа в красивые головы. — Ещё бывает синкопальное и вторичное, о них вы узнаете от кого — то другого.

Теперь удовлетворенным выглядит Кир. Он вообще к выбору девушек подходит специфически, насколько я успела узнать. Немного жалко его девушку будущую, ту, что для серьезных отношений будет.

Спустя час мы с ним, к счастью вдвоем, на пляж перемещаемся. Кир с собой бутылку шампанского прихватывает. Без бокалов.

— По приезду домой надо будет глистов потравить, — вслух размышляю.

Он обиженно меня толкает в плечо.

— Ты совсем охренела!

— Это ты на свой счет принимаешь. Я вообще о чудо кафе твоём любимом думала в этот момент, — хохочу.

Откидываюсь на песок. Тут всё красивое, в том числе небо. Бездна эстетического наслаждения. Лежу, одну ногу согнув в колене, Кир на него облокачивается. Пьет по чуть — чуть. Он не любит шампанское, взял только из — за меня.

— Давай ещё на неделю останемся? — спрашивает, повернувшись ко мне.

— Я думала, ты хотел на чемпионат мира лететь. Там же плей — офф, — произношу по слогам. — Скоро начнется.

Он отмахивается, утверждая, что тут слишком хорошо, чтоб куда — то ещё улетать. Вообще я собиралась выйти на работу пораньше, но предложение слишком заманчивое.

Глава 92

Продлились по итогу мы на пять дней, под предлогом того, что слишком поздно распробовали местные дискотеки. Танцевать там порой невозможно, но весело очень.

Несколько дней по возвращению в Россию мы провели в столице. Закончилось это тем, что я подстриглась, впервые за несколько лет. Лишившись тридцати сантиметров волос, стала обладательницей каре удлиненного. И ещё мы кое — что сделали, вместе.

Домой прилетаем во второй половине дня. Солнышко приветливо светит, не грея. Кир настоял на совместной поездке и вызвал одно такси на двоих, сначала меня домой проводить, затем ехать к себе.

Во дворе я к окну поворачиваюсь, сканируя взглядом парковку. В это время Костя обычно работает, но сейчас машина его стоит у подъезда. Решил времени больше семье уделять?

В груди подшкребает неприятно. Идиоткой сказочной себя ощущаю. Только последние дни на острове смогла провести без мыслей о нем. Вернувшись домой снова нахлынуло. Увидела его Крузак и понеслись в перед глазами картинки…

Подъезд к моему дому перегорожен большой грузовой машиной. Водитель останавливается аккурат напротив подъезда Кости, дальше ему не проехать.

— Подожди меня минут пять, — обращается Кир к водителю. — Я девушку провожу и вернусь.

Мужчина, соглашаясь, кивает и выходит достать из багажника мой чемодан. В другой раз я бы сказала, что справлюсь сама, но сейчас чемодан реально тяжелый. Уезжала я налегке, а вернулась с грузом килограмм двадцать. Спасибо, что не жира на животе. Судя по моему аппетиту… удивления бы не было.

Иду на тротуар с проезжей части с сопровождении цокота собственных копытц. Ноги трясутся от возмущения, им понравилось в декабре в босоножках и шлепках гонять, а сейчас снова в ботинки.

— Ты камней туда нагрузила? — Кир мужественно тащит ношу.

Нет. Сувениры. Поблякушки. Лосьоны. Души.

— Песка нагрузила. У нас такого не найти. Рассыплю по квартире и буду рефлексировать.

Кир посмеивается.

— Будешь себя вести хорошо, в межсезонье слетаем куда — нибудь. Ты шоколадкой стала, — проводит костяшками мне по лицу.

Слетаешь. Не со мной.

— Пошли уже. Сейчас таксист с твоими вещами уедет не дождавшись. Будет их на Авито продавать, а ты выкупать за бешенные деньги.

Бодрости, однозначно прибавилось. Попрощавшись с Кириллом, закрываю дверь и сажусь на пуфик в прихожей. Определенности больше не стало. Если меня каждый раз будет так пробирать от ассоциаций с Костей, то я с ума сойду очень скоро.

Дергаюсь от того, что в дверь кто — то шкребет, стуком это назвать можно только с натяжкой.

Открываю дверь и вижу Наташу. Стоим и смотрим друг на друга без слов. Я в замешательстве. Такой горемычной она давно не была. Никогда. Никогда в её глазах не было столько горечи.

Всхлипывает, из глаз слезы брызгают. Миг и она уже висит на моей шее. Поскуливает.

— Алёна, — выдавливает из себя и от слёз задыхается.

Обнимаю её, прижимая одной рукой к себе, второй дверь закрываю.

— Наташ, ты чего? Пугаешь меня очень сильно, — обхватываю её голову ладонями и вверх поднимаю, стараюсь в глаза заглянуть.

Она старательно отворачивается. Молчит.

— Давай! — Беспокойство на невероятный уровень выходит. — Не хочу из — за тебя поседеть раньше времени.

— Я так виновата перед вами…, - шепчет и снова рыдает. — Я Вадиму изменила, Алёна! Теперь я ничем не лучше его самого.

Кусок льда от моего сердца отламывается. Я выдыхаю. С ума сойти с нею можно. Я уж подумала — умер кто — то. Отпускаю и её и снова на пуф плюхаюсь. Одной рукой глаза прикрываю, второй за сердце держусь.

— Таисова, ну б тебя на хрен. Пздц, как меня напугала! Ты с ним разводиться собралась. Разве нет? Чего рыдать? Тебе хотя бы понравилось? Постоянно меня блатовала на это дело, — сколько мы были с Артёмом, столько она и сватала мне мужиков. — А теперь сама попробовала и вопишь так, что мороз по коже несется.

Он реально несется. Не могу отойти. Руки дрожат.

Ната затихает, смотрит на меня красными глазами и губы свои жует.

Затем как заорет.

— Что ты наделала?! Ты подстриглась зачем? Бог ты мой!

Рядом с ней остаться заикой как нефиг делать. С темы перепрыгивает только так.

— Куда Кирилл смотрел? Вы оба что ли дураки? Сейчас луна убывающая! — всплескивает руками, картинно.

— Ты ко мне заваливаешься вся в слезах. Пугаешь до смерти. А теперь мне за луну говоришь? Наташ, признайся честно, у тебя с головой всё в порядке? Где, блин, тот переключатель с нормально человека на полоумного? Кто его дернул?

Поднимаюсь не глядя на неё. Иду руки мыть. Злюсь очень сильно. Измена — это ужасно. Но я явно последняя буду её осуждать. Так бывает. Я это знаю. Тем более они и так…

— Ты передумала с ним разводиться? — возвращаюсь в прихожую и озвучиваю мысль пришедшую в голову.

— Я? Нет, ты что. Теперь уже точно, — она начинает пальто расстегивать. Прошло пять минут, а передо мной снова человек более — менее адекватный.

— А что тогда? — присаживаюсь на колени рядом со своим чемоданом. Надо разобрать, иначе покоя не видеть. Пока всё по полочкам не разложу, в стирку не отправлю, дзен не словить.

— Я тебе ещё не всё рассказала…, - ей явно неловко. Стоит и пальцы свои вырывает.

— Давай уже, жги до конца, — напряжение между нами растет с каждой секундой её молчания. — Ведешь себя так, словно с кем — то из моих переспала, — собственно нельзя только с Костей, папой и Борей. Остальных, так или иначе, я переживу.