Столица для поводыря - Андрей Дай

– Вы это о чем, сударь?

– Василий Степанович изобрел новейшую методу изготовления броневых листов для кораблей русского флота, – поспешил вмешаться Чайковский. – Однако же Морское ведомство от услуг Василия Степановича отказалось. Дескать, денег в казне нет. Господин Пятов подозревает…

– Да полно вам, Илья Петрович, – фыркнул инженер. Он окончательно покраснел и затараторил, будто бы заранее отрепетировал речь: – Давайте уже скажем, как оно есть! Их благородия намеренно дождались окончания срока моей привилегии, а ныне строят бронепрокатный цех на ижорских заводах. Только мой метод ныне стал называться «английским». Тут уж и деньги у них нашлись, и великий князь…

– Василий Степанович! – Мне пришлось повысить голос, чтобы совсем уж разошедшийся в гневе Пятов меня хотя бы услышал. – Господин Пятов! Немедленно перестаньте! Вы сейчас договоритесь до того, что… Прошу не забывать, что вы находитесь в кабинете должностного лица!

– Так как же, – буквально простонал Пятов. – Коли они…

– Василий Степанович, – я, кажется, уже кричал, – скажите-ка мне, любезный! Что вас больше возмутило? То, что метод стал называться английским или что цех строят без вашего участия? Что для вас важнее? Слава изобретателя или крепость брони отечественных кораблей?

– Да что вы такое говорите?! Как же это я…

– Вот и я думаю! Милостивый государь! Извольте уже выбрать для себя истинную причину вашего раздражения…

– Позвольте нам откланяться, ваше превосходительство, – обиженно выговорил Чайковский, спасая инженера от последствия необдуманных заявлений. – Знаете ли, много дел.

– Не смею вас задерживать, господа, – сразу согласился я.

Пятов теперь мне и вовсе был неприятен. Еще парочка фраз, и я мог согласиться с Германом, предлагающим посадить этого обиженного на весь свет изобретателя в тюремный замок на недельку. Остудить, так сказать. Нашел, понимаешь, где на царского брата жаловаться. Неужели непонятно, что я, как государственный служащий, не имею права спускать кому бы то ни было такие выходки. А не дай бог, он в другом месте чего-нибудь этакое брякнет. Сразу же слухи поползут, что я всяческих бунтарей и нигилистов привечаю. И придет еще одна дурацкая телеграмма – теперь об аресте Василия Пятова.

Оставалось надеяться, что этот самоучка действительно настолько хорош в профессиональном плане, как о нем отзывался Чайковский. И еще – что он не какой-нибудь тайный революционер и не начнет агитацию в цехах моих заводов. На всякий случай написал записку Мише Карбышеву, чтобы приставил пока к этому типу какого-нибудь наблюдателя.

Что за проклятие такое, едрешкин корень! За что бы ни взялся – всюду толковых людей не хватает. Уже и жандармы стали жаловаться на дефицит специалистов по наружному наблюдению. Киприян Фаустипович так открытым текстом предложил выбрать – либо за этим Василием Пятовым присматривать, либо китайский купеческий караван из Бийска в Томск сопровождать.

Начальник штаба Сибирского округа полковник Аксель Самойлович Кройерус регулярно присылал мне сводки с последними известиями о русско-китайских взаимоотношениях. Еще в ноябре прошлого, 1864 года Мин Сюй, илийский цзяньцзюнь – это маньчжурский вариант нашего генерал-губернатора или наместника провинции – из осажденной Кульджи обратился к начальнику Алатавского округа генерал-майору Колпаковскому. Наместник просил военной помощи в борьбе с дунгано-уйгурскими повстанцами. Естественно, получил отрицательный ответ. «Сколь ни желательно мне доказать Вам дружественное расположение нашего правительства, – писал Колпаковский в ответном письме, – к сожалению, скажу, что на это я не уполномочен Государем. Однако же, если ответ правительства будет положительным, я не замедлю двинуться с войском наказать бунтовщиков и восстановить внутренний порядок и благоденствие в крае».

Вскоре из Санкт-Петербурга пришло подтверждение опасений начальника приграничного округа. Государь согласился с мнением Дюгамеля и повелел «воздержаться от прямого вмешательства в борьбу между маньчжурами и дунганами и употреблять наши войска только в том случае, если потребует сего безопасность и спокойствие наших пределов».

Параллельно с обращением к сибирским властям илийского наместника за военной помощью к России обратилось и центральное циньское правительство. Видный маньчжурский сановник Вэнь-Сянь вступил в переговоры с посланником империи в Китае, полковником Александром Георгиевичем Влангали с просьбой оказать осажденным в Кульдже маньчжурам военную и продовольственную помощь. В крайнем случае – прислать в провинцию Синьцзян оружие и инструкторов.

Будь воля Влангали или Колпаковского, уже в начале лета 1865 года несколько рот русской пехоты при поддержке батареи пушек и нескольких сотен казаков очистили бы окрестности Кульджи от бесчинствующих бунтовщиков. Кочующие туда-сюда, через границу и обратно, казахские роды доносили вести о состоянии дел в Синьцзяне. О том, как уйгуры именем Аллаха вырезают немусульманское население западно-китайских городов. «Нельзя отталкивать Китай полным во всем отказом, – писал в донесении правительству русский посланник. – При тех крайних обстоятельствах, в которых оказалась маньчжурская династия в Синьцзяне, она высоко оценит протянутую ей руку помощи».

Александр Второй, как всегда в таких ситуациях, вместо того, чтобы предпринять решительные и явно полезные для империи действия, стал искать никому уже не нужный компромисс. Серединка на половинку. Войсковую операцию на китайской земле запретил, а обучение китайских солдат в Сибири и продажу в Синьцзян продуктов питания частными лицами – разрешил. А чтобы илийский наместник под видом рекрутов не вывез из полыхающей провинции гражданское население, военный министр Милютин отправил Дюгамелю самые подробные инструкции.

В начале июня из Кульджи в Верный с письмом от илийского цзяньцзюня к Колпаковскому прибыли очередные посланцы с просьбой возобновить торговлю и отправить в осажденную цитадель купеческие караваны. На случай возможных провокаций со стороны повстанцев – с надежной охраной. Посланцы уверяли русские власти и купцов, а особенно находящегося в крепости кульджинского консула Павлинова, что у маньчжуров есть чем рассчитаться за поставки продовольствия. Кроме того, люди Мин Сюя просили пропустить их дипломатический караван через территорию империи в Кобдо. Наместник хотел спасти обширный архив туземной администрации и забрать хранящееся у кобдинского амбаня серебро.

Консул Павлинов от имени Российской империи выписал эмиссарам наместника сопроводительные документы, а военные власти выделили казаков в сопровождение. Я же получил телеграмму из Омска, что часть пути циньцы намерены проделать по землям моей губернии. Через Семипалатинск и Барнаул на Бийск и дальше, новым Чуйским трактом, в Кобдо.