Дитя урагана - Катарина Сусанна Причард

Мама и Би, беззаботно болтая, шили приданое для младенца. От меня как по части шитья, так и по части обсуждения предстоящих родов толку было немного, и я решила испробовать на них некоторые из кулинарных рецептов, которым меня научили во Франции. Наш милый Алан всегда восклицал, пробуя мои «омлеты по-провансальски» и жареных цыплят:

— Что за чудесная стряпуха стала наша Джуля!

И вдруг совершенно неожиданно меня начали наперебой приглашать на вечера и приемы по случаю присуждения мне премии Ходдера и Стоутона.

Мельбурнские писатели и художники устроили в «Кафе франсэз» обед, на котором председательствовал редактор «Геральда» мистер Дэвидсон. Меню было разукрашено акварельными картинками и рисунками из «Пионеров», и этот вечер, где собрались вместе мои друзья из редакций и студий, стал одним из самых памятных в моей жизни, потому что свидетельствовал о добрых товарищеских чувствах ко мне. Только Хильды с Луи и Вэнса с Нетти не было. Они жили в Эмералде, около Данденонгов, и не представляли себе, как меня огорчит их отсутствие. Я догадалась, что они были не особенно высокого мнения о «Пионерах», и, конечно, вполне справедливо. Луи потом сказал мне, что это «пустая болтовня, которая пришлась кстати», и, как всегда, попал в самую точку. Однако ничто не могло омрачить очарования этого волшебного вечера, великодушия и веселья, с которыми писатели отпраздновали успех своего собрата по перу.

Мама понимала, что означает для меня это событие. Она любила плести хонитонские кружева, этому искусству научила ее одна аскетическая благородная старушка, принадлежавшая к секте «Плимутских братьев». Миссис Сэллоуз была родом из английской деревни, из семьи нотомственных кружевниц. Ее религия считала греховным всякое увлечение «тщетой этого грешного мира», и все же в тайном стремлении к прекрасному она плела своими искривленными пальцами тончайшую паутину кружев. Когда мама сплела первый кружевной воротник, она сказала, что отдаст его Би или мне для подвенечного платья — той из нас, которая первой выйдет замуж. Би часто говорила, смеясь, что выйдет замуж только для того, чтоб поносить эти кружева. У нее было несколько воздыхателей еще до того, как звезда Пэка засияла на ее горизонте, и я знала, что она сможет без труда получить награду. На ее подвенечном платье красовались чудесные мамины кружева.

И вот пока меня не было дома, мама сидела со своей маленькой круглой подушечкой, коклюшки жужжали и пели у нее под руками, и она плела новый кружевной воротник — для меня. По собственным ее словам, она надеялась, что «в один прекрасный день мой дружок приедет и мне придется выйти за него замуж».

Милая мама, она боялась, что сердце мое разбито и что я страдаю из-за несчастной любви.

— Но я не хочу ни с кем обручаться, — уверяла я ее. — Я обручена со своим трудом.

И вот в тот вечер, когда был устроен этот чудесный прием в мою честь, она дала мне воротник украсить платье, словно это был подвенечный наряд.

— Если ты не хочешь стать женой и матерью, моя дорогая, — сказала она горестно, — можешь надеть эти кружева сейчас.

Кабинет министров штата Виктория устроил в мою честь завтрак. Члены кабинета повезли меня на аэродром осматривать новые самолеты, предназначенные для участия в боевых действиях. На одном из этих самолетов лейтенант Эддисон впервые поднял меня в воздух. Я была прикреплена ремнями к сиденью позади пилота, ничто не отделяло нас друг от друга и от безбрежного пространства внизу. В те дни полет был еще новинкой, и некоторые из толстобрюхих политиканов, приехавших с нами, откровенно опасались доверить свои драгоценные туши столь хрупким на вид бипланам. А я наслаждалась собственной отвагой и волнующим полетом над морем на крыльях огромной птицы.

Я рассказала об этом в письме к Хьюго. Спустя несколько месяцев он написал, что мне удалось полетать раньше, чем ему, и что он договорился с пилотом, чтобы тот поднял его в первый раз в воздух. Все произошло удивительней, чем в романе: пилот, с которым он полетел там, в Палестине, оказался тем же самым лейтенантом Эддисоном, кружившим со мной над заливом Порт-Филиппа!

Правительство штата выдало мне шестимесячный бесплатный билет на проезд по железным дорогам штата Виктория. От правительства Нового Южного Уэльса я также получила шестимесячный бесплатный билет на проезд по тамошним дорогам.

Было также немало частных вечеров и литературных приемов в мою честь, я получила сотни приветствий и сердечных поздравлений от незнакомых читателей. Никогда бы не подумала, что соотечественники могут так живо откликнуться на успехи за океаном молодой писательницы, вышедшей из их среды.

Я не питала никаких иллюзий в отношении «Пионеров»: я знала, что это произведение незрелое и малозначительное, но оно открыло мне двери издательств и проложило дорогу для более серьезных произведений.

Я почувствовала, что теперь смогу посвятить себя литературной работе, путь к которой я пробивала себе так долго. Теперь я могла писать для австралийского народа об Австралии и о ее действительности.

Потом я получила письмо от Хьюго: ему дали отпуск по болезни на несколько недель, и он заедет в Мельбурн повидать меня.

Едва он приехал, как нас захватил стремительный водоворот любви. Маму он тоже очаровал, а Алан говорил с обычной своей застенчивой, странной улыбкой:

— Похоже, зря тебе тогда отдали кружева, Джуля!

И все же я не могла нарушить обещание никогда не выходить замуж, которое я дала своему Preux chevalier.

Ведь в свое время он грозил застрелиться в тот день, когда я выйду за кого-нибудь другого. Я рассказала Хьюго про этот зарок, но он возразил, что это еще не причина, чтобы нам разлучаться.

— Если придется, я тебя выкраду! — сказал он мне.

— Он прекрасный человек, — говорил Алан. — Выходи за него, Джуля.

Никогда еще мои чувства не были так сильны, и я проклинала себя за то, что отпустила Хьюго на войну, не подарив ему ничего, кроме воспоминания о поцелуях и о горячих прощальных объятиях. Неужели это конец нашего краткого безумия? Останется ли Хьюго в живых? Вернется ли он когда-нибудь, чтобы покорить меня снова?

33

Рождение ребенка у Би отвлекло меня от грустных мыслей о Хьюго. Девочку назвали Беатрис Катарина в честь ее матери и меня. Би еще не совсем окрепла, и мне пришлось взять на себя заботы о ребенке. Это была прелестная малышка! Пальчики ее обвивались вокруг моего пальца, она