Джек Ричер, или Враг - Ли Чайлд

Я ждал. Со своего места я видел часы над кабинкой часового. Большая стрелка перевалила через двенадцать. Прошло еще пять минут. Потом десять. Я ждал. У меня возникло предположение, что начальник штаба решил проигнорировать мою просьбу о встрече. Эти парни – настоящие политики. Возможно, они играют в слишком хитрую для моего понимания игру. Возможно, у них больше мудрости и терпения. Возможно, это уже не моя лига.

Или женщина с задушевным голосом попросту посчитала мой звонок не стоящим внимания.

Я ждал.

Когда прошло пятнадцать минут, я услышал звук далеких шагов. Кто-то приближался к будке часового – достаточно быстро, но и не слишком торопясь. Занятой человек, который не забывает о собственном достоинстве. Пока что я его не видел. Звук шагов доносился до меня из-за угла, заранее предупреждая о чьем-то приближении.

Я слушал и смотрел на то место, где должен был появиться этот человек: именно там в линолеуме отражался свет ламп. Звук приближался. Наконец из-за угла вышел мужчина и оказался в яркой полосе света. Он продолжал идти ко мне, ритм его шагов не изменился. Он подошел ближе. Это был начальник штаба в вечерней форме. Короткий синий китель, суженный в талии. Синие брюки с двумя золотыми полосами. Галстук-бабочка. Золотые запонки. Золотые галуны и шитье на рукавах и плечах. Он был весь покрыт золотыми знаками различия, значками и орденскими лентами. Седые волосы, рост пять футов и девять дюймов, вес сто восемьдесят фунтов. Средние показатели по всей армии.

Начальник штаба остановился в десяти футах от меня, я встал по стойке «смирно» и отдал ему честь. Чистый рефлекс. Как у католика при встрече с Папой. Он не стал салютовать в ответ, а лишь посмотрел на меня. Может быть, существовал протокол, запрещающий отдавать честь в вечерней форме. Или когда ты без головного убора в Пентагоне. Или он был плохо воспитан.

Он протянул мне руку для рукопожатия.

– Приношу свои извинения за опоздание. Хорошо, что вы меня дождались. Я был в Белом доме. На важном обеде с представителями иностранных держав.

Я пожал его руку.

– Давайте пройдем в мой кабинет, – предложил начальник штаба.

Он провел меня мимо часового, мы свернули налево и немного прошли вперед. Потом мы оказались в приемной, и я увидел женщину с запоминающимся голосом. Она выглядела так, как я и предполагал. Но при личной встрече ее голос звучал еще приятнее.

– Кофе, майор? – предложила она.

Кофе был уже приготовлен. Вероятно, она включила автомат в одиннадцать пятьдесят три, чтобы он был готов к двенадцати. Что ж, здесь все делается вовремя. Она дала мне блюдечко и чашку из прозрачного костяного фарфора, и я испугался, что раздавлю их, как яичную скорлупу. Она была в темном гражданском костюме, еще более строгом, чем военная форма.

– Сюда, – сказал начальник штаба и провел меня в свой кабинет.

Моя чашка слегка звякнула о блюдце. Кабинет оказался на удивление скромным. Такие же гранитные стены, как и во всем здании. И такой же стальной письменный стол, как в кабинете у патологоанатома в Форт-Бэрде.

– Садитесь, – предложил он. – Если вы не против, то постарайтесь побыстрее. Уже поздно.

Я молчал. Он смотрел на меня.

– Я получил ваше сообщение, – сказал он. – Получил и понял.

Я продолжал молчать. Он попытался разрядить напряжение.

– Парни из окружения Норьеги все еще гуляют на свободе, – сказал он. – Как вы полагаете почему?

– Тридцать тысяч квадратных миль, – ответил я. – Там есть где спрятаться.

– Мы сумеем их поймать?

– Несомненно, – сказал я. – Их обязательно кто-нибудь продаст.

– А вы циник, – заметил он.

– Я реалист.

– Что вы хотите мне сказать, майор?

Я сделал глоток кофе. Освещение было приглушенным. Я вдруг сообразил, что нахожусь внутри одного из самых охраняемых зданий, поздно ночью, лицом к лицу с самым могущественным военным страны. И я намерен выдвинуть очень серьезное обвинение. А единственный человек, который знает, что я здесь, вполне возможно, уже сидит в камере.

– Две недели назад я был в Панаме, – сказал я. – А потом меня перевели.

– Почему это произошло? – спросил он.

Я сделал вдох.

– Полагаю, заместитель начальника штаба хотел, чтобы определенные люди оказались в определенном месте, поскольку он опасался, что могут возникнуть серьезные проблемы.

– Какого рода проблемы?

– Внезапное выступление ваших старых друзей из бронетанковых войск.

Он долго молчал.

– А у него имелись основания для опасений?

Я кивнул:

– На первое января назначили конференцию в Ирвине. Думаю, повестка дня была достаточно спорной, возможно, незаконной или даже попахивала предательством.

Начальник штаба молчал.

– Однако произошла осечка, – продолжал я. – Из-за смерти генерала Крамера. А затем возникли неожиданные осложнения. И тогда вмешались вы, переместив полковника Гарбера из Сто десятого особого отдела и поставив на его место человека некомпетентного.

– А зачем мне так поступать?

– Чтобы все шло своим чередом, а расследование зашло в тупик.

Он помедлил еще несколько мгновений, а потом улыбнулся.

– Хороший анализ, – сказал он. – Коллапс советской системы должен привести к росту напряжения внутри армии Соединенных Штатов. Это напряжение найдет выражение в самых разных внутренних заговорах и планах. Одновременно сделано все, чтобы задушить все эти заговоры и планы в самом зародыше. Как вы сказали, возникшее напряжение привело к ряду ходов и контрходов на самой верхушке.

Я молчал.

– Как в партии в шахматы, – сказал он. – Ход делает мой заместитель, а я ему отвечаю. Это неизбежно. Полагаю, вы ищете двух конкретных людей, один из которых имеет более высокое звание.

Я посмотрел ему в глаза и спросил:

– Я ошибаюсь?

– Только в двух деталях, – ответил он. – Очевидно, вы правы в том, что грядут огромные перемены. ЦРУ немного запоздало, оно недооценило быстроту, с которой разваливается коммунистическая система, поэтому у нас меньше года на размышления. Тем не менее, уж поверьте мне, мы все обдумали. И оказались в уникальном положении. Мы подобны боксеру тяжелого веса, который годами готовился к матчу за титул чемпиона мира, а однажды утром проснулся и обнаружил, что его предполагаемый противник мертв. Все сильно смущены. Однако мы неплохо сделали домашнюю работу.

Начальник штаба наклонился, выдвинул нижний ящик письменного стола и достал оттуда огромную папку, больше трех дюймов в толщину. Он со стуком бросил ее на стол.

На зеленом картоне было написано карандашом длинное слово: «Трансформация».

– Ваш первый просчет состоял в том, что фокус вашего внимания находился слишком близко, – сказал он. – Вам следовало отойти назад и взглянуть на происходящее с другой перспективы. Сверху. Изменятся не только бронетанковые войска. Изменится все. Очевидно, мы начнем формировать мобильные объединенные части. Но если кто-то думает, что речь пойдет о пехотных частях, которым придадут легкую технику, то он серьезно ошибается. Будет реализована совершенно новая концепция. Мы получим части, каких не существовало прежде. Может быть, в них будут входить также боевые вертолеты, и мы передадим командование парням в небесах. Может быть, предстоит электронная война и главными станут парни с компьютерами.

Я молча слушал.

Он положил ладонь на папку.

– Моя точка зрения такова: в результате изменений пострадают все. Да, бронетанковые войска в некотором смысле будут уничтожены. Тут нет ни малейших сомнений. Но такие же процессы произойдут с пехотой и артиллерией, транспортом и перевозками, да и со всеми остальными. Конечно, кто-то пострадает больше. В том числе военная полиция. Все должно измениться, майор. Все камни будут перевернуты.

Я опять промолчал.

– Нет, это не бронетанковые войска против пехоты, – продолжал он. – Вы должны это понять. Такой подход является слишком упрощенным. На самом деле все против всех. Боюсь, что победителей не будет. Однако не будет и проигравших. Вы можете смотреть на проблему именно с такой точки зрения. Мы все в одной лодке.

Начальник штаба убрал руку с папки.

– А в чем состоит моя вторая ошибка? – спросил я.

– Это я перевел вас из Панамы, – сказал он. – Я, а не мой заместитель. Он ничего об этом не знает. Я лично выбрал двадцать человек и перевел их туда, где они были больше всего нужны. Я распределил их по разным местам, поскольку не знал, с какой стороны ждать первой реакции. Легкие части или тяжелые? Предсказать было невозможно. Как только их командиры начнут думать, они сообразят, что могут потерять все. К примеру, вас я отправил в Форт-Бэрд, поскольку меня немного тревожил Дэвид Брубейкер. Он был очень активным человеком.

– Однако первый шаг сделали бронетанковые войска? – спросил я.

Он кивнул.

– Судя по всему. Если вы так утверждаете. Я всегда считал, что шансов было поровну. Признаюсь, я немного разочарован. Это были мои парни. Однако я не намерен их прикрывать. Я двигался вперед и вверх. Они остались позади. И я не стану мешать фишки, которые уже легли.