Волки - Евгений Токтаев

и безумен. А сам-то подумай, что царь-то обещал? Посланника к Залмоксису посылали? И не раз. Царь победу обещал, а вышло что? Напрасно людей только загубил. Не слышат наш народ ныне Гебелейзис, Котитто, Нотис, Бендида и Сабазий. Мужам-воинам надо было старых богов славить, Геросу мольбы слать, а не лукавому лжецу. Тогда бы одолели богов римлян. А ныне всё уже. Не подняться нам. Впустую царь народ загубил. Признал бы власть римлян — и под ними бы жили. Вон, на тот берег глянь! Там не одну сотню лет под ними живут.

— Как рабы! Так что же, лучше бы всем рабами стать?! — Бергей едва не задохнулся от злости, — это, выходит, лучшая доля, чем жить свободными?

— Э, парень, ничего-то ты не знаешь, — усмехнулся старик.

— Да кому нужна такая свобода? — спросил молодой, — лучше уж живыми оставаться! И при римлянах жить можно. Солнышко светит, руки да голова на месте — на жизнь себе всегда заработаешь.

— Это как же? — спросил Бергей.

Он вдруг будто опомнился, заново окинул взглядом собеседников. Старик, хоть и заходился в кашле, но убогим нищим не выглядел, а молодой и вовсе — румяный детина в добротной одежде. Как и дед, кстати. И пояса-то у них не дешёвые, а за поясами палки какие-то торчат, обвитые ремнями.

Плети.

И встретились им с Тиссой эти двое на рынке, подле длинного помоста. Тот ныне пустовал, но не горшки же там выставляли. И не скотину.

Вернее, её самую. Только двуногую.

Бергей похолодел. Медленно попятился, отодвигая Тиссу, не проронившую ни слова, себе за спину.

Старик, как видно, испуга Бергея не заметил или истолковал иначе:

— Погоди парень, не злись. Да не суди вот так запросто о людях, судьба она по-всякому поворачивает. Ты как говоришь, брата твоего зовут?

— Дарса, — выдавил из себя Бергей, почти что против воли.

— Нет, такого не припомню, — задумался старик, — да, по правде, особо и не спрашивали, имён-то. Много тут через наши руки детишек прошло, всех не упомнишь. Одно скажу — никто их не обижал, кормили хорошо, бить не били. К чему товар-то портить. Только дурак товар не бережёт.

Бергей скрипнул зубами. Смотрел исподлобья.

— Чего напрягся? — усмехнулся молодой, — думаешь, хватать вас сейчас будем, да в колодки? Да кому вы нужны? Тут и без вас цены на рабов рухнули. Кормить дороже встанет.

Старик прокашлялся и добавил:

— По правде, дураков-то из числа купчишек понаехало много. Всё сетуют, дескать рабов в избытке, а потому и нечего церемониться с ними. Ну, то их дела, а нам за порчу товара никто спасибо не скажет. Так что, если боги милостивы к нему, то жив твой брат, да и здоров быть может. Только ровно месяц прошел с тех пор, как последних детей продали и на юг увезли. Где их теперь найти, одним богам известно. Так что парень послушай моего совета. Не ищи родню, безнадежное дело. Лучше забирай с собой девку свою, да вместе новую жизнь начинайте. А что живы, так старых богов благодарите.

— А лукавого раба-пифагорейца, коли ещё вспомнишь, то смотри, можем и по спине протянуть, — добродушным тоном посоветовал молодой.

— Это почему же? — процедил Бергей.

— Приказ наместника, благородного Децима Скавриана. Велено храмы самозванца рушить, а жрецов его, что баламутят коматов, хватать и предавать смерти.

— А что, баламутят? — не удержался полюбопытствовать Бергей.

— Да не особо, — заулыбался старик, — деревня-то сиволапая иной раз поумнее важных тарабостов будет. Коматы и прежде солнышко да гром превыше царской лже-веры почитали. Втихаря.

— А теперь все богам римлян поклонимся? — Бергей мотнул головой в сторону входа на рыночную площадь, где они с Тиссой сегодня видели уже вторую за день статую. Там стоял некий мраморный муж в римской тоге.

— Да это самого цезаря образ, — благодушно объяснил старик, — в конце лета наместником городу пожалован. Не иначе, скоро муниципием Дробета станет. Ещё лучше заживём.

Молодой перехватил взгляд Тиссы, в коем разглядел восхищение статуей.

— Нравится?

— Камень… — ответил вместо девушки Бергей.

Тисса потянула Бергея за руку прочь. На протяжении всего разговора она стояла, ни жива, ни мертва, не понимая тех дерзких и злых речей, что вёл парень, на на всякий случай пугаясь от того, как менялось его лицо.

Когда они отошли немного в сторону, Бергей остановился и повернулся к девушке:

— Знаешь, а ведь кое в чём он прав. Помочь нам могут и другие боги. Позабыли мы их, а может они за нас вступятся. Давай помолимся Бендиде, нашей заступнице, попросим её подсказать нам выход!

* * *

Когда отчаяние становится запредельным, человек все равно ищет выход. Но где же его найти, как сделать так, чтобы люди, сделавшие жизнь невыносимой, вдруг сами по себе стали вести себя иначе? Что заставит человека измениться, где ему искать справедливости, когда надежды больше не осталось?

Только небо способно помочь. Оно отвечает на молитвы людей, боги слышат нас, если попросить их в самые чёрные мгновения жизни. Ну, иногда слышат.

Бергей отвернулся от подруги. Он не хотел, чтобы девушка видела, что у него слёзы готовы навернуться. Всё перед глазами расплывалось. Бергей шмыгнул носом. Лишь бы она не догадалась, как ему плохо сейчас. Не напрасно ли они пришли сюда, не поздно ли искать следы родни?

Бергей незаметно стёр слезу. Голова вдруг закружилась, всё вокруг ни с того, ни с сего стало каким-то ярким и резким. Он потёр глаза ещё раз, с усилием. Всё поплыло.

Он покачнулся и, чтобы не упасть, опустился на одно колено. Опёрся рукой о помост, где ранее выставляли рабов.

— Ты что? — испугалась Тисса.

Бергей замотал головой, отгоняя слабость и наваждение. Радуга перед глазами погасла. Но тут на земле, прямо у его колена тускло блеснуло серебро. Монета? Он протянул руку и подобрал… нет, не монету.

Сердце сына Сирма забилось часто-часто. Да что там — из груди выскочить норовило!

Неужто, чудеса ещё бывают на свете? Не в давние времена, а сейчас, на одной земле с нами, боги отвечают человеку и зримо являют себя в подлунном мире.

На ладони Бергея лежал оберег. Знакомый, будто собственная ладонь. Совершенно невозможный здесь, сейчас, оберег его брата поблёскивал в тусклых лучах зимнего солнца. Ошибиться невозможно было, другой подобной вещицы на свете не существовало.

И как же её прежде Бергея никто не заметил? Уже одно это — чудо из чудес!

Вечер они снова встретили в лесу, неподалёку от города. Нашли уютную пещерку под огромным, в три человеческих роста валуном, покрытым зелёным мхом. Вокруг к реке