Дилогия об изгоняющем дьявола - Уильям Питер Блэтти

Где он сейчас? Дэмьен пошел на кухню, но Карла там не было. Только Крис сидела за столом и разглядывала... альбом?

Приклеенные фотографии, вырезки из газет. Она закрывала голову руками, и Каррас не смог разглядеть выражения ее лица.

— Извините,— тихо спросил Каррас,— Карл у себя?

Крис покачала головой.

— Он вышел.— Каррас услышал, что она всхлипнула.— Там есть кофе, святой отец. Вот-вот закипит.— Крис встала из-за стола и вышла из кухни.

Каррас перевел взгляд на альбом, подошел к столу и пролистал его. Он увидел фотографии маленькой девочки и с болью осознал, что смотрит на Риган: вот здесь она в день рождения, задувает свечки на торте, здесь сидит в шортах и маечке, весело помахивая рукой фотографу. Спереди на майке виднелась какая-то надпись, сделанная по трафарету: «Лагерь...» Дальше он не смог разобрать.

На следующей странице детским почерком на листке бумаги было написано:

  «Если бы вместо обычной глины

  Я могла взять самые красивые вещи,

  Например радугу,

  Или облака, или песенку птицы,

  Может быть, тогда, милая мамочка,

  Если бы я все это перемешала,

  Я бы по-настоящему вылепила тебя».

Ниже: «Я люблю тебя! Поздравляю с праздником!» и подпись карандашом: «Ригс».

Каррас закрыл глаза. На сердце стало тяжело от случайной встречи с чужим прошлым. Он отвернулся и стал ждать, когда закипит кофе. Выкинь все из головы! Немедленно! Прислушиваясь к бульканью закипающего кофе, он почувствовал, как у него задрожали руки, жалость вдруг переросла в слепую ярость, в злость на эту болезнь, на эту боль, на страдания детей и на хрупкость тела, на чудовищную и непреодолимую разрушительную силу смерти.

«...Если бы вместо обычной глины...»

Злоба снова медленно превращалась в сострадание, в беспомощную жалость.

«...Самые красивые вещи...»

Больше он не мог ждать. Он должен идти... Должен что-то сделать... помочь... попытаться...

Каррас вышел из кухни. Проходя мимо гостиной, он заглянул в дверь и увидел, что Крис лежит на диване и рыдает, а Шарон сидит рядом и пытается ее успокоить. Он отвернулся и пошел наверх, в спальню.

Бес отчаянно ругал Мэррина:

— ...Все равно ты бы проиграл! И ты знал это! Ты подонок, Мэррин! Скотина! Вернись! Вернись и...— Каррас перестал слушать.

«...Или песенку птицы...»

Он посмотрел на Риган. Ее голова была повернута в сторону. Приступ бесовской ярости продолжался.

«...Самые прекрасные вещи...»

Он медленно подошел к своему стулу и только тогда заметил, что Мэррина в комнате нет. Когда же Дэмьен направился к Риган, чтобы измерить давление, то споткнулся о распростертое на полу тело. Мэррин лежал возле самой кровати, безвольно раскинув руки, лицом вниз. В ужасе Каррас опустился на колени, перевернул тело и увидел страшное, посиневшее лицо. Он взял его за руку в надежде нащупать пульс. Жгучая, невыносимая боль пронзила его сердце: Мэррин был мертв!

— ...Священная напыщенность! Умер, да? Умер? Каррас, вылечи его! — заорал бес.— Верни его, дай нам закончить, дай нам...

«Сердечная недостаточность. Коронарная артерия не выдержала...»

— О Боже всевышний! — чуть слышно простонал Каррас, закрыл глаза и затряс головой. Он не хотел, не мог поверить. В безумном порыве горя он изо всей силы сжал бледное запястье Мэррина, будто хотел выжать из мертвых сухожилий пропавшее биение жизни.

— ...Набожный...

Каррас заметил крошечные таблетки, раскатившиеся по всему полу. Нитроглицерин. Глазами, красными от слез, он посмотрел на мертвое тело Мэррина.

«...Идите и отдохните немного, Дэмьен...»

— Даже черви не будут жрать твои останки, ты...

Каррас услышал слова беса, и его заколотило от злобы.

«Не слушай!»

— ...Педераст...

«Не слушай! Не слушай!»

На лбу у Карраса вздулись пульсирующие жилы. Он поднял руки Мэррина и стал осторожно складывать их на груди.

Плевок вонючей слюны угодил прямо в глаз Мэррину.

— Последний обряд! — обрадовался бес, запрокинул голову и дико захохотал.

Некоторое время Каррас молча смотрел на плевок и не шевелился. Он ничего не слышал, кроме шума приливающей к голове крови. Потом очень медленно, весь дрожа, поднял голову. На его багровом лице застыла маска ненависти и злобы.

— Ты, сукин сын,— прошептал он, и эти слова рассекли воздух, как сталь.— Ты, подонок! — Хотя он не шевелился, каждый мускул его был напряжен и жилы на шее натянулись, как веревки.

Бес перестал смеяться и зло уставился на него.

— Ты проиграешь! Ты всегда проигрывал!

— Да, ты прекрасно расправляешься с детьми! — Дэмьен дрожал, как в лихорадке.— С маленькими девочками! А ну-ка, давай посмотрю, способен ли ты на что-нибудь большее! Давай же, попробуй! — Он выставил свои огромные руки и медленно поманил к себе.— Давай, ну, давай же! Попробуй, возьми меня! Оставь девочку, возьми МЕНЯ! МЕНЯ!..

Крис и Шарон услышали, что в спальне Риган происходит нечто странное. Крис сидела возле бара, Шарон смешивала напитки. Она поставила водку и тоник на стойку бара, и тут обе женщины одновременно поглядели наверх. Послышался звук падающего тела. Потом удары по мебели, по стенам. И голос... беса? Да, беса. Были слышны его ругательства. Но голос был уже немножко другим. Он менялся. Каррас? Пожалуй, Каррас мог говорить таким голосом. Но этот голос был громче. И глубже.

— Нет, я не позволю тебе обижать их! Ты не посмеешь причинить им зло! Ты...

Крис уронила стакан и вздрогнула от звука разбившегося стекла. В ту же секунду они вместе с Шарон выбежали из кабинета, помчались вверх к спальне Риган и ворвались в комнату.

Они увидели, что ставни, снятые с петель, валяются на полу, а окно!.. Стекло было полностью высажено!

Встревоженные женщины кинулись к окну, и в эту секунду Крис увидела Мэррина, лежавшего на полу возле кровати. Она замерла. Потом подбежала к нему, нагнулась, и у нее тут же перехватило дыхание.

— О Боже! — закричала она.— Шарон! Шар, подойди! Скорее, сюда!

Шарон выглянула в окно, тоже вскрикнула и рванулась к двери.

— Шар, что случилось?

— Отец Каррас! Отец Каррас!

Рыдая, она вылетела из комнаты, а Крис встала и подошла к окну. Она смотрела вниз, и сердце ее в эту минуту готово было вырваться из груди. В самом конце лестницы, на М-стрит, окруженный собравшейся толпой, беспомощно лежал Каррас.

От ужаса она не могла шевельнуться и стояла как парализованная.

— Мама?

Слабенький, тоненький голосок, дрожащий от слез, позвал ее откуда-то сзади. Крис окаменела. Она