Остров живого золота - Анатолий Филиппович Полянский

котики… Интересы «Фер трайд корпорейшн» превыше всего! Но как согласился на сделку с совестью Нортон Колклаф?..

– Разрешите идти, сэр? – спросил Слайтер.

Командир базы досадливо махнул рукой.

– Да, – остановил он Слайтера у двери, – чуть не забыл… Полковник Бенкрофт пойдет с вами. Для координации. – И, не давая ему времени возразить, крикнул: – Все! Идите!..

При мысли о Бенкрофте Слайтера передергивает. До чего бесцеремонен! Лезет в душу, претендует на дружеские отношения, словно жизнь по соседству и воспоминания детства дают ему на это хоть малейшее право.

В выборе друзей надо быть разборчивым – Слайтер всегда придерживался такого правила. Море требует чистых рук и безукоризненной репутации… Сын, несмотря на сопротивление судьи Слайтера и жены, обязательно будет моряком. Рут в этом вопросе непримирима, слышать ничего не желает. «Хватит с меня одного моряка, – повторяет жена при каждой встрече, – хочу, чтобы сын был рядом». Слайтер пока не спорит. В редкие дни свиданий он не то что перечить, ни в чем отказать ей не может. Время не изменило Рут. Она осталась такой же красивой…

И все же, не возражая жене вслух, Слайтер стоит на своем. Разве есть на свете что-нибудь лучше моря? И исподволь внушает сыну: если хочешь быть мужественным и смелым, стань моряком. Только на флоте формируется настоящий мужчина…

Из тех, кто живет в больших городах, чаще всего вылупляются типы, подобные этому Дафи. Ни за что не пустил бы его на эсминец, не будь прямого распоряжения коммодора…

Слайтер хорошо помнит замухрышку Дафи, вечно крутившегося у них на кухне. Здоровенный дылда в затрапезной одежде, постоянно грязный, нечесаный, помятый. К нижней губе приклеен жеваный окурок… Уже тогда Дафи не прочь был прибрать к рукам то, что плохо лежало. Зазевался садовник – инструмент из оранжереи пропал. Забытый на сиденье в машине зонтик испарялся неизвестно куда…

Слайтер терпеть не может панибратства. А этот вновь испеченный полковник – он сам заявил самодовольно, что звание у него хоть и временное, зато высокое, под стать положению, – только и делает, что похлопывает матроса по плечу: мак[85], сделай, мак, принеси… С ним он тоже пытался фамильярничать, будто они вместе пасли коз или воровали яблоки в чужом саду.

Замухрышка Дафи остался верен себе. Пусть не рассказывает басни о благородном происхождении своего богатства. Честным трудом капитала не заработаешь. Только в кинобоевиках чистильщики сапог становятся миллионерами. Жизнь слишком жестока, чтобы можно было поверить в красивую голливудскую сказку, которой кормят затравленных американцев.

Кто-то рассказывал, Слайтер не помнит, где и когда – в их городке обожают сплетни, – как Бенкрофт, спаивая нищих алеутов, грабил их, за бесценок скупая пушнину. Оттуда наверняка и пошел его первоначальный капитал, превративший замухрышку в матерого хапугу, готового ради бизнеса на все. Именно из-за них, нечистых на руку деляг, нередко гибнут такие люди, как Гарри Рэндолф. Вот у кого было честное мужественное сердце. Недаром в Аннаполисе все называли его «неподкупный Гарри». Это был настоящий моряк, блестящий командир, грядущая слава Америки. И как бездарно погиб!

Подробности кровавой трагедии Слайтер узнал не сразу. О ней вначале говорили шепотом, на ухо друг другу. Позже оставшиеся в живых очевидцы рассказали…

Конвой вышел из Исландии в Мурманск. Стояло лето сорок второго года. Немцы наступали, и русские, истекая кровью, пытались задержаться на Волге. Им страшно нужна была помощь: взрывчатка и машины, горючее и моторы – все то, что везли английские, американские и панамские транспорты конвоя. Одним из них командовал Гарри Рэндолф.

Катастрофа разразилась в Норвежском море. Корабли прикрытия – линкоры, крейсеры, эсминцы – вдруг получили радиограмму: немедленно отойти на запад! Они выполнили приказ, оставив конвой беззащитным. Судам, не имеющим никакого вооружения, было предложено рассредоточиться и самостоятельно идти в русские порты. Каждое из них стало великолепной мишенью для немецких подводных лодок, стаями шнырявших в тех местах. Из тридцати транспортов до Мурманска добрались только семь. Остальные нашли себе могилу в суровых просторах Арктики.

Невеселые думы, овладевшие Слайтером, не мешают, однако, управлять кораблем и видеть все, что творится вокруг. Он давно приучил себя к этому. Внимание будто бы раздваивается, но на самом деле, чем бы ни были заняты мысли, Слайтер слышит доклады боевых постов, не упуская из них ни слова; знает, что делается в трюме и в кубриках; в любой момент готов принять необходимые меры, чтобы предотвратить беду и уберечь судно от опасности. Он всегда поступает так, как нужно, и уверен в своих действиях.

На востоке светлеет. Заря, оранжево окрасившая горизонт, погасила звезды. Проступили контуры будоражащей поверхность океана крупной зыби. Зеленовато-серая вода дробно отражала медленно плывущие рыхлые облака… Только на рассвете, когда солнце еще не взошло, но его присутствие уже чувствуется, можно ощутить, как щедра северная природа на краски.

Сдав вахту, Слайтер спустился по трапу к себе в каюту. Аккуратно развешивая одежду в шкафу, он улыбался. Говорят, океан однообразен. Какая чепуха! В мире нет ничего величественнее и изменчивее океана. Просто видеть это не всякому дано…

В каюту нетерпеливо постучали. Слайтер удивился: после вахты без особой надобности его никогда не беспокоили.

– Войдите! – разрешил он.

В дверь, неловко задев плечом переборку, протиснулся Бенкрофт.

– Ну и лестницы тут у вас! – воскликнул он, потирая ушибленное место. – Не ровен час, ноги сломаешь! Прошу прощения, командер, если побеспокоил. Но такие вести!.. Кроме вас, не с кем поделиться. Сейчас только по радио передали: русские начали наступление на Сахалине. Мало им Маньчжурии!

Слайтер закрыл шкаф и с досадой покосился на непрошеного гостя. Стоять полураздетым посреди каюты было крайне неприятно. Черт побери, какая бесцеремонность! Вытолкать бы его вон… Однако вслух сказал:

– А почему бы русским не наступать? Они достаточно самостоятельны и никогда не ждали совета со стороны.

– В том-то и дело! – воскликнул Бенкрофт. – Красные сразу же проведут несколько десантных операций, высадятся в портах Карафуто, на Курильских островах…

– Ну и на здоровье! – протянул Слайтер, неприлично зевая. – Пусть высаживаются.

Он стащил носки и, демонстративно откинув одеяло, сел на койку, давая понять, что не намерен сейчас обсуждать военные проблемы.

– Не приведи бог, если они нас обскачут! – сердито сказал Бенкрофт.

Только сейчас до Слайтера дошло. Успешные операции союзников на Востоке сводили на нет тщательно продуманный и до сих пор блестяще осуществляемый план так называемого полковника и его высоких покровителей.

Командер никогда не питал особых симпатий к русским, хотя их стойкость, мужество импонировали честным американцам. Но нельзя забывать, что русские и собственные красные – одного поля ягоды. А красных за что