Осознание - Вадим Еловенко

- Контракт подразумевал что моему здоровью не будет нанесен преднамеренный непоправимый урон. - сказал я с тоской рассматривая блекло серые глаза говорившего.

Откинувшись в кресле явно не желая близости с моей опухшей со сна физиономией «следователь» сказал:

- Вам пока он и не нанесен.

- Я себя чувствую, как будто меня долго и упорно травили. - пожаловался я.

- Ваш организм перестраивается под будущие условия кхм… работы. - сказал он и добавил. - Без этих изменений вам там точно не выжить и не выполнить задачи для которых вы отправляетесь.

- Вы наконец-то решили посвятить меня в мое будущее? - вскинул я брови.

- В каком-то смысле. - кивнул собеседник. - Вам предстоит работать в зоне радиоактивного поражения.

Не скажу что я гений, но до меня наконец-то многое дошло. Ту мерзость, что мне вкололи, так называемую «блокаду», колют так же всем «ассенизаторам» на юге. Этот коктейль перестраивает организм под быстрый вывод радионуклидов. Не сказать, что это панацея от лучевой болезни, но в условиях, где другие сдохнут, накаченный этим дерьмом «ассенизатор» будет жив, бодр и способен работать. И даже после сильного поражения у него полно шансов выкарабкаться и даже иметь потом детей. Правда,только после специальной деблокады проводимой под присмотром врачей. И после спецразрешения от генетиков. Чтобы подтвердить свои догадки я просто спросил:

- Это мне «блокаду» кололи?

- Ее самую… Лучше пока ничего не придумано. Человек не приспособлен к условиям жизни при повышенном радиационном фоне. Деактивировать тот район пока не представляется возможным. Значит, мы просто немного переделываем людей под условия их работы. Ничего нового. Вам же в школе тоже кололи «ассорти» чтобы вы быстрее усваивали информацию и для внимательности.

- Только в школе мне так плохо не было. - сказал я с тоской. Жить не хотелось абсолютно. К прочим радостям от общения при ярком свете начала болеть голова.

- Но мы же вас не в школу отправляем. - сказал хмыкнув незнакомец и добавил резко посерьезнев: - Давайте сразу к делу. А то до завтрака не разберемся со всеми вами… согласно вашему контракту сразу вначале работ вы приобретаете статус не заключенного, хотя вы в этом санатории себя заключенным и не почувствовали, а сотрудника нашего института. Необходимо выполнить некоторые формальности. А в частности вам придется подписаться, что вы ознакомлены с требованиями секретности и понимаете всю ответственность за нарушения этого требования.

- Я сейчас ничего вообще не понимаю. - честно признался я.

Усмехнувшись, собеседник положил передо мной стандартный бланк с текстом и местом для подписи и даты и сказал:

- Тогда вам проще. Просто подписывайте и выходите в коридор ждать дальнейших указаний.

- Вы нас прямо сейчас хотите отправить в ваш радиоактивный рай? - скривившись спросил я и взял ручку в руки.

- Нет. - сказал незнакомец и посмотрев на часы сказал: - Через семь часов тридцать пять минут. Вас доставят на вокзал, посадят на поезд, и вы трое суток будете ехать с песнями, картами, водкой и прочим. Улыбнувшись радужной перспективе, я спросил на всякий случай:

- А если мы сбежим по дороге?

- Подписывайте… - настоятельно сказал собеседник.

Расписавшись и поставив дату, я вернул бланк следователю и повторил вопрос. Он посмотрел на подпись и укладывая листок в папку пояснил:

- А с этой подписью вас никто задерживать не будет. Бегите…

- В смысле? - спросил я, туго соображая.

- Вас никто не будет задерживать. - повторил он закрывая мою папку и убирая ее в сторону: - С этой подписью вы будете уничтожены на месте обнаружения. Почувствуйте разницу: полтора года честно оплачиваемой работы или пуля в голову. Даже в моем состоянии я, конечно, смог оценить разницу и перспективы.

После возвращения в казарму нам не давая отдохнуть велели забрать личные вещи из помещения хранения сдать туда белье и матрасы и сидеть ждать вызова к админкорпусу. Но сидеть и ждать в нашем состоянии было проблематично и демонстративно наплевав на указание мы после завтрака немедленно уснули. И не мешали нам ни пластиковые решетки кроватей впивавшиеся в мягкие части тела, ни даже ядреный храп Андрея Александровича.

Я шел по смутно знакомому мне коридору непонятного здания и ведя рукой по крашенной зеленым цветом стене считал шаги. Я был уверен, что должен знать длину этого коридора в шагах. Зачем мне это я не понимал, но уверенность была такой сильной, что я не думал и считал. Длина коридора от лестницы до лестницы составила сто двенадцать шагов. Повернувшись обратно я посмотрел в дальний конец и заметил поднявшегося с лестницы человека. Он остановился на площадке и посмотрел на меня. Повернулся и собрался уже подниматься по лестнице дальше, но я окрикнул его. Он замер на мгновение не оборачиваясь, а потом исчез на лестнице. С места в карьер я рванул в тот конец коридора, надеясь застать незнакомца. Зачем он мне был нужен, как и в любом приличном сне, я не понимал. Нужен и все. Какого же было мое удивление, когда я понял что бегу уже явно дольше, чем положено в коридоре длинной сто двенадцать шагов. Я поднажал, но лестница приближалась как-то неохотно. Коридор словно резиновый растягивался в обе стороны, а я внутри него все пытался достичь один из краев. Наконец словно не выдержав, коридор, резко сжался и я влетел на лестничную площадку, на которой, понятно, уже никого не было. Я побежал вверх по лестнице, но даже через пяток этажей никого не встретил. С очередной лестничной площадки я сошел в коридор и встал изумленный. Он был точной копией того, что я оставил далеко внизу. Или это он и был? Я сделал несколько осторожных шагов по коридору и остановился. Так же на весь коридор ни одной двери. Так же через одни потухшие плафоны над головой. И цвет стен, конечно, тот же самый. Мне надоел этот сон и я проснулся.

Расслабленно опустив голову на сложенные на столе руки и внимал голосу начальства, я честно пытался не уснуть.

- Сегодня надо загрузить «козла» под завязку. Он пойдет к Дикому полю и там на сутки останется. - Пал Саныч говорил не отрываясь от карты на стене. Даже обращаясь к нам, он смотрел только на нее. Для него Дикое поле и все что располагалось вокруг было непознанной страной и, глядя на карту, он словно погружался в нее. Будто становился орлом, парящим над охотничьими угодьями. - Так что не ленитесь… раньше погрузите, раньше освободитесь. Считайте до завтра, до вечера, вы тут вообще никому нужны не будете. Я всем выпишу увольнительные в город и проваливайте. Только чтобы к возвращению «козлика» трезвыми были как стекло. А то мне начальник партии голову снесет, что алкоголикам его драгоценности доверил. Все проваливайте… Сергей Николаевич, проследите чтобы эти лоботрясы все правильно сделали. А то, как в прошлый раз воды в баллоны дезактиватора не зальют и партия обратно вернется.

Сергей Николаевич, начальник снабжения, конечно не должен был проверять нашу работу, но Пал Санычу отказать не мог и с улыбкой пообещал, что если мы что-то не догрузим, то он нас без спецснаряжения в Дикое поле погонит на руках упущенное нести. Мы, конечно, посмеялись, такое даже в кошмарном сне не приснится, чтобы в Дикое поле человека без защиты послать, но само знание, что вездеход нашей лаборатории уходит на сутки, заставило серьезней отнестись к его загрузке.

В ангаре я взглянул на счетчик, который уже давным-давно безбожно врал, выдавая собственно радиационное заражение и для приличия хмыкнул.

- Чего ты куксишься, Коха? - спросил меня мой приятель Вовка, загремевший сюда сразу следом за мной из подмосковного санатория. Он рассматривал показания переносного счетчика и бодро объявил: - Детские цифры.

Входящие в ангар наши товарищи скорее по привычке смотрели на настенный счетчик и тоже по укоренившейся традиции хмыканьем и аханьем давали понять наблюдавшим за нами, что, либо надо счетчик сменить, либо, наконец, дезактивацию ангара сделать. Счетчик менять понятно не будет никто, пока ангар не деактивируют. Постоянно пребывание в зоне радиации сбивает показания, так что переносные измерители, как семечки меняются с раздражающей снабженцев частотой. Они их, понятно, в лабораторию на дезактивацию и замену элементов отправляют, и оттуда даже иногда аппараты возвращаются. Но в лаборатории люди не спеша работают да и далеко она, лаборатория-то. Вот мы и перевыполняем план по приведению в негодное состояние измерителей. А снабженцы, как не крути, крайними получаются. Нет счетчика - команда на работу не выйдет. Мы так себе уже два выходных получили в прошлом месяце нежданно-негаданно.

В ангар въехала самоходная тележка с грузом для вездехода. Стоящий за рычагами Митрофан гаркнул на наших, чтобы разошлись. Подавшись в сторону ребята весело обругали Митрофана «халявщиком» и «таксистом» и проводили его из ангара смешками и свистом. Его работа заключалась именно в катании на тележке между складами и нашими ангарами. Закатив тележку в ангар, он немедленно сматывался. И хотя Митрофан был такой же «измененный» как и мы, как говорится - береженого бог бережет. Когда Митрофан скрылся из вида, ребята стали в кружок и не спеша закурили, поглядывая на тележку, на которой грудой было свалено оборудование и припасы для группы.