Земля: долгий путь вокруг - Юэн Макгрегор

К полудню следующего дня, проехав триста двадцать километров по сосновым лесам, мы стояли перед впечатляющим фасадом в стиле модерн читинского вокзала. Юэн и Клаудио отправились за билетами, а я, обливаясь потом от жары, ожидал в сторонке в окружении толпы алкашей и наркоманов, задававших вопросы по-русски.

— Сколько литров жрет?

— И какая у него скорость?

— Скока литров, ты сказал?

— Какая скорость, я не врубился?

— Какая мощность у двигателя?

— Скока литров?

— Чо, правда так быстро?

— А сам-то ты откудова?

— Куда едешь?

— Чо тут делаешь-то?

Тщетно пытаясь объяснить вонючей толпе, что я недостаточно владею русским, чтобы отвечать на их вопросы, я заметил парня, пытавшегося привлечь мое внимание. Он был высокий и совсем молодой, с модной стрижкой. Рядом с ним стояла весьма миловидная подружка.

— Какие-то проблемы? — спросил он. — Я изучаю английский в колледже.

— Слушай, ты вовремя подошел, — ответил я. — Но проблемы не у меня. Иди в кассу, там увидишь парня с лысой башкой и еще одного, в футболке и штанах как у меня, они пытаются купить билет. Помоги им, сделай доброе дело.

Он ушел, оставив меня в обществе алкашей на очень, ну просто очень долгое время.

Юэн: Мы с Клаудио стояли в очереди в зале вокзала и ломали голову — ну как с нашим знанием русского выяснить, можно ли провезти три мотоцикла на поезде до Тынды. И тут вдруг этот парнишка хлопнул меня по плечу:

— Вы Юэн? Ваш друг сказал, вам нужен переводчик.

Паренек оказался просто сокровищем. Нет ничего хуже твердолобых российских чиновников, а железная дорога в этом отношении — ну просто апофеоз. Пока нас гоняли по кругу — из пассажирской кассы в грузовую, оттуда в отделение грузоперевозок, затем к начальнику станции и, наконец, обратно, парень терпеливо переводил и объяснял, что нам нужно делать. В каждой конторе мы неизменно слышали одну и ту же песню: «Нет, это невозможно». Мотоциклы слишком тяжелые — бензин относится к горючим материалам — до Тынды нет поездов — до Тынды есть пассажирский поезд, но мотоциклы придется отправить на другом поезде, через Сковородино, а там их перегрузят на другой состав — и так далее. Никто не хотел нам помочь.

К концу дня мы практически оставили надежду и готовы были смириться с тем, чтобы отправиться в Тынду по гравийной дороге. И вот, когда мы вышли из очередной конторы, к нам подошел один тип из отдела грузоперевозок.

— Все это пустая брехня, — сказал он. — До Тынды добраться можно, но вам придется ехать вместе с мотоциклами в грузовом вагоне. Если согласны, приходите завтра, и я все улажу.

Хорошенько выспавшись ночью, мы рано утром уже были на вокзале. После долгих переговоров вроде бы наконец поладили — но только, предупредили нас, грузчикам платить вперед, и чтобы никто не увидел, как мы ставим мотоциклы в вагон. Дело принимало все более сомнительный характер, и я начал задаваться вопросом, а не лучше ли нам все-таки поехать по грунтовке. Однако грузчик, который все затеял, уверял, что беспокоиться оснований нет. Начались перешептывания. Несколько раз мы слышали слово «ничего» — «no problem» по-русски, — и затем переводчик сказал:

— Это обойдется в шесть тысяч рублей. — Мы решили, что сумма вполне подъемная. Около трехсот двадцати долларов за сутки езды в поезде — три человека плюс три мотоцикла — пожалуй, даже дешево.

— Ждите там, пока мы вас не позовем, — велел грузчик. — Мотоциклы ставьте быстренько, и чтоб никто не заметил.

Мы ждали час, потом другой. Поезд не отправился ни в 10.30, ни в 11.30. К середине дня мы уже потеряли всякую надежду. Но грузчик вдруг вернулся:

— Пошли. Ведите себя тихо, не шумите и вообще старайтесь не привлекать внимания. — Ничего себе задачка для трех громоздких BMW с тремя мотоциклистами в яркой экипировке — пробраться по главной платформе в хвост поезда незаметно. Однако все прошло гладко, нас никто не остановил, и мы подошли к поджидавшим нас шестерым грузчикам у грузового вагона, пол которого находился значительно выше платформы. В мгновение ока они поставили мотоциклы на металлическую тележку, подкатили ее вплотную к вагону, схватили мотоциклы и подняли их в вагон.

— Эй, — заорал один из рабочих, когда мы залезали в вагон, — а где деньги?

Юэн протянул ему толстую пачку российских рублей. Двери с шумом закрылись. Мы оказались в кромешной темноте.

11. Никогда еще грязные волосы не выглядели столь хорошо: от Читы до Магадана

Чарли: — Не могу поверить, что нам это удалось! — прокричал Юэн в темноте. — Фантастика!

Поезд дернулся, затем снова замер. Он готовился к отправлению, мы сели как раз вовремя.

— Блин, ну и где мы? — спросил я. В вагоне было жарко, я уже изнывал в толстом свитере. — Мы хоть туда сели? Эти придурки в курсе, что нам нужно в Тынду, а не куда-нибудь во Владивосток?

Раздались остервенелые удары по двери. «Вот, блин, — подумал я, — нас обнаружили. А может, мы и впрямь не на тот поезд сели, и нам нужно срочно вылезать». Дверь с грохотом открылась. Это был Клаудио. Грузчики закрыли вагон, а его не впустили. Впервые в жизни я увидел, что наш оператор — пускай даже немного — запаниковал, что его забудут. Он залез в вагон, и дверь в нашу душегубку вновь закрылась. Наши глаза медленно привыкали к темноте. Мотоциклы стояли в углу, там виднелось еще несколько ящиков и коробок, в остальном же вагон был пуст. Единственным источником света была узкая щель в углу под потолком. Я забрался туда и дернул затворку — света стало вполне достаточно, чтобы можно было ходить по вагону, ни на что не натыкаясь. Первым делом мы привязали мотоциклы к стенкам. Пока мы этим занимались, объявился какой-то железнодорожник и потребовал денег.

— Мы уже заплатили вашему другу, — пытался объяснить я, но не тут-то было. И тут до нас дошло, что это был лишь первый взнос — только за то, чтобы посадить нас на поезд. Теперь нужно было заплатить этому железнодорожнику — который, как вскоре мы выяснили, был охранником, — чтобы остаться в его вагоне. Я спросил его, сколько он хочет.

— Четыре тысячи? — возмутился я. — Двух тысяч вполне хватит!

Железнодорожник торговался за каждую копейку, в конце концов согласился на три тысячи с небольшим и затем показал нам вагон. Там имелось маленькое купе с двумя полками, где он ел и спал, и грязный, вонючий туалет, расположенный рядом с кухней. День только начинался, и солнце с самого рассвета немилосердно жгло стальные стены вагона. Снаружи было градусов тридцать, а внутри явно перевалило за сорок. Когда поезд тронулся, железнодорожник дернул две боковые двери, ведшие в его помещение. Двери открывались внутрь вагона, образуя нечто вроде крылечка, где можно было сидеть, наслаждаясь ветерком и покуривая, и смотреть, как мимо пролетает мир. Это была просто сказка.