Куда уходит любовь - Гарольд Роббинс

Мама не любила ездить верхом или проводить время на воде. Она говорила, что такое времяпрепровождение плохо действует ей на кожу и она легко может обгореть. Вместо этого большую часть времени она проводила в комнате, которую оборудовала себе под мастерскую. Вечером она приводила себя в порядок, и они с Риком отправлялись в Рено. Потом мама спала допоздна. Но Рик каждое утро вставал пораньше, чтобы они могли покататься верхом. Обычно он называл ее Хлыстик.

В то время он носил усики. Узенькие, не толще, чем карандашная линия, которые доходили до углов рта. С ними он выглядел таким симпатичным, как Кларк Гейбл. Как-то она сказала об этом матери, и мама почему-то разозлилась. Она сказала Рику, чтобы он тут же избавился от этих глупых усиков.

Дани стала плакать. Она и сама не знала, почему заплакала.

– Не сбривай их! – просила она. – Пожалуйста, не сбривай!

– Перестань вести себя, как маленькая идиотка! – гаркнула на нее мать.

Рассердившись, Дани повернулась к ней.

– Ты требуешь от него сбрить усики только потому, что я сказала, что они мне нравятся! Ты не хочешь, чтобы я кого-нибудь любила или чтобы кто-нибудь любил меня! – Она повернулась к Рику – Скажи ей, что ты их не сбреешь!

Рик посмотрел на нее, а потом на ее мать. Он медлил с ответом.

Тогда ее мать улыбнулась. Это была очень странная улыбка, которая появлялась у нее на лице, когда она хотела заставить вас сделать то, что вам не хотелось.

– Ты свободен в своих действиях, Рик, так что решай сам. Но смотри, не переборщи.

Постояв несколько секунд, Рик повернулся и пошел к себе в комнату. Когда через несколько минут он вышел, усиков у него уже не было.

Дани уставилась на него. Он как-то странно изменился. На том месте где были усики, осталась смешная белая полоска. Больше он не походил на Кларка Гейбла. Она разразилась слезами и убежала к себе в комнату.

После этого Рик больше не ездил с ней верхом. И не брал ее с собой на катер покататься на водных лыжах. Правда, это уже не имело значения, потому что каникулы подходили к концу. На оставшееся время лета мать послала ее в лагерь.

14

Услышав легкий стук в дверь, Нора оторвалась от работы.

– Войдите.

Дверь в мастерскую приоткрылась, и на пороге застыла миссис Холман.

– Не могу ли я переговорить с вами, мадам? – вежливо спросила она.

Нора кивнула.

– Конечно. – Она положила комок глины и вытерла руки. Гувернантка неловко вошла в мастерскую. Она очень редко бывала здесь.

– Я хотела бы поговорить с вами о Даниэль.

Замолчав, она бросила взгляд на Рика, который стоял поодаль.

– Что с Даниэль? – спросила Нора.

Миссис Холман опять посмотрела на Рика. Рик понял намек.

– Оставлю вас наедине. – Он вышел в другую комнату, оставив дверь открытой.

– Ну? – спросила Нора.

Пожилая гувернантка по-прежнему чувствовала неловкость.

– Даниэль растет.

– Конечно, – удивилась Нора. – Это очевидно для всех.

– Она больше не ребенок. Она быстро становится молодой леди. Нора молча смотрела на нее.

– И я хочу сказать, – борясь со смущением, продолжала гувернантка, – что некоторые вещи объяснить ей не так легко.

– Какие вещи? – раздраженно спросила Нора. – Я уверена, что она не нуждается в том, чтобы ей объяснили некоторые жизненные явления. Это достаточно успешно делают в школе мисс Рандольф.

– В этом-то все и дело! – Воскликнула миссис Холман. – Она знает.

Нора кивнула.

– Конечно, знает. Она и должна знать.

– Она знает, – повторила гувернантка. – И видит.

Несколько секунд Нора молчала.

– К чему вы клоните, миссис Холман?

Гувернантка не могла поднять на нее глаза.

– Даниэль видит, что происходит в доме. И она разбирается в том, что знает. Вообщем, для девочки это не очень хорошо – видеть у себя в доме такие вещи.

– Вы хотите сказать мне, как я должна себя вести в своем собственном доме?

Гувернантка тут же замотала головой.

– Нет, мисс Хайден. Я просто рассказываю вам о вашей дочери. То, что она видит и что она знает – это слишком много для восприятия такой девочки, как она. Она пытается понять все, что происходит вокруг нее. – Она спокойно встретила взгляд Норы. – И я больше не могу объяснять ей, что все, что попадается ей на глаза, на самом деле не существует.

– Не думаю, что вы должны об этом заботиться, миссис Холман, – холодно сказала Нора.

На лице пожилой женщины появилось упрямое выражение.

– В какой-то мере, вы правы, мисс Хайден. Но я нянчила Дани со дня ее рождения. И я не буду чувствовать себя спокойно, если не скажу вам, как это волнует Дани.

– Благодарю вас, миссис Холман, – тем же холодным голосом сказала Нора. – Но прошу вас не забывать, что я мать Дани со дня ее рождения. И ответственность за нее лежит на мне, а не на вас.

Гувернантка взглянула на нее.

– Да, мисс Хайден. – Повернувшись, она вышла из мастерской. Когда за ней захлопнулась дверь, из другой комнаты вышел Рик.

– Ты слышал, что она говорила? – спросила Нора. Рик посмотрел на нее.

– Этой старухе пора уматывать отсюда.

– В некотором смысле она права. Дани растет. – Нора шлепнула на скульптуру комок глины. – И мы должны быть более осторожны.

– Осторожны! – взорвался Рик. – Как мы можем быть осторожны? Попробуй только выбраться из дома ранним утром, чтобы вернуться в комнату над гаражом, и держу пари, что половина соседей будет знать, чем я занимаюсь.

Нора расхохоталась.

– Попробуй не так грохотать, когда закрываешь двери.

– Сама попробуй! Особенно, когда идет дождь и все скользит. Я промок до костей.

Нора покончила с глиной.

– Но все же нам надо что-то делать с этим.

– Мы можем пожениться, – сказал Рик. – И тогда придет конец всей этой музыке.

– Нет, – Нора посмотрела на него. – Мы не подходим для брака. Я уже дважды пыталась, и я знаю. И, откровенно говоря, ты годишься на это не больше, чем я.

Подойдя, он обнял ее.

– Но друг с другом мы еще не пробовали, бэби. Теперь все может быть по другому.

Она оттолкнула его.

– Перестань обманывать самого себя. Ни ты, ни я не принадлежим к тем типам, которые будут спокойно сносить узы. Мы очень похожи. Нам обоим время от времени надо что-то новенькое.

– Только не для меня, бэби. Я могу быть очень счастлив только с тобой.

Она выскользнула от его объятий.

– А что ты будешь объяснять своим друзьям, когда уже не сможешь освобождаться по вечерам ни по вторникам, ни по четвергам? Особенно той маленькой итальяночке, фотографу в клубе, которая так вкусно делает для тебя спагетти по вечерам? Что ты ей скажешь после того, как она столько времени ждет, чтобы ты женился на ней?