Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

— Хозяин не предупреждал меня, что кто-то должен приехать с товарами, — подозрительно проговорил слуга. Тяжелая деревянная дверь начала медленно поворачиваться на хорошо смазанных петлях, закрываясь. — Подожди здесь. Пойду спрошу его, действительно ли он тебя ждет…

— Я как раз собираюсь сама его об этом спросить, — возразила Ки. И, воспользовавшись тем, что слуга отшатнулся, не желая соприкасаться с ее перемазанной одеждой, проворно юркнула ему под руку и проникла внутрь. Словно кошка на охоте, пересекла она обширную прихожую, заглядывая то в одну дверь, то в другую. Слуга, ошарашенно наблюдавший за нею, удостоился лишь злобного взгляда. Ки даже и не пыталась изображать какую-то цивилизованную вежливость. Ее терпение и так было на пределе. Покинув гостиницу и Вандиена, она почти не делала привалов и знай гнала серых вперед, заставляя их обходиться тем немногим, что они успевали отыскать в запорошенных снегом лугах. Она старалась все время действовать, ибо это помогало ей не думать. Ки была вся в грязи, но не удосужилась вымыться. Она должна была встретиться с Ризусом, и как можно скорее. Она никому не позволит отнять у нее это право. Ни под каким видом!

— Р-р-ризу-у-ус!.. — во все горло заорала она наконец, и ее голос породил странное эхо. Слуга, торчавший где-то позади, удрал в боковой коридорчик, словно не желая отвечать перед хозяином за буйную сумасшедшую, разгуливавшую по дому. Ки шагала вперед. За одной из дверей ей послышалось шуршание одежды и женский голос, что-то встревоженно шептавший. Ки сейчас же направилась к этой двери, но тут она отворилась, и перед Ки неожиданно появился Ризус собственной персоной. Его пухлые ручки нервно порхали, перебирая распахнутую на груди рубашку. Тощие ноги, казалось, с трудом поддерживали жирное паучье тело.

— Ки!..

Его лицо посерело так, что Ки разом получила ответы на все мучившие ее вопросы. Она улыбнулась ему, глядя, как оплывают от ужаса его дряблые щеки. Она извлекла из-за пазухи маленький кожаный мешочек и высыпала самоцветы себе на ладонь. И, не сводя взгляда с его лица, протянула ладонь ему для обозрения:

— Они все здесь, Ризус. Пересчитай их. Столь же прекрасны и столь же бесценны, как и тогда, когда я увозила их из Сброда…

— О да, — нервно закивал купец, не торопясь, впрочем, протягивать за драгоценностями жадную руку.

Ки легонько встряхнула ладонью — так, что разноцветные камешки весело запрыгали:

— Не стану утомлять тебя рассказами о тех опасностях, которые я преодолела, добираясь сюда. Ты отлично знаешь, что я никогда не набивала цену из-за того, что дорога оказалась опаснее или труднее, нежели я предполагала при заключении сделки. Таково ремесло возчика — он должен знать дороги достаточно хорошо и не прогадывать, договариваясь заранее. А дело купца — знать, сколько платить за ту или иную работу…

— Конечно, конечно… — Ризус все-таки обернулся внутрь комнаты, из которой только что вышел, и, шагнув в сторону, жестом пригласил Ки в другую дверь. Ки наблюдала за тем, как быстро он овладевал ситуацией, а заодно и собою самим, как он вновь набирался самоуверенности, убеждая себя в том, что она так ничего и не заподозрила. — Может быть, не откажешься перекусить, Ки? Как насчет капельки вина?.. Мне тут как раз привезли спелые фрукты из…

— Нет, — перебила Ки. — Я пришла только за деньгами. И еще — немного поговорить. Больше, Ризус, я ни в чем не нуждаюсь.

Он торопливо кивнул, и владевшая им нервозность вновь выдала себя дрожью брыльев. Он трусцой преодолел несколько шагов к той двери, на которую ей только что указывал. Ки не двинулась с места. Ее не слишком заботила близость его гнездышка, равно как и то, что он по этому поводу думал. Небрежным движением она взяла двумя пальцами один из камней и принялась его критически разглядывать.

— Я очень плохо разбираюсь в драгоценных камнях, о чем ты, Ризус, вне всякого сомнения, отлично знаешь, — сказала она. — И правда, откуда бы человеку с моим-то происхождением?.. Но вот в том, что касается красоты, глаз у меня есть. Посмотри на этот камешек, Ризус. Он синий, как небо… Нет, не так. Он синее. Он цвета гарпии, пикирующей на добычу. Как мы с тобой оценим такой камешек, Ризус? Стоит он жизни женщины? Или, скажем, жизни мужчины?..

Земля ушла у Ризуса из-под ног, и ноги, жалкие, тощие ноги толстяка, подгибались, готовые вот-вот ему отказать. А лицо, и без того бледное, стало зеленым, и это было особенно заметно на фоне безвкусно-яркой одежды. Ки спокойно смотрела ему в глаза, и ее лицо было безмятежно, точно весенний день, а губы обольстительно улыбались. Теперь она читала на его пухлой ряшке словно в открытой книге. Да, он был насмерть перепуган, но от блефа не откажется до последнего.

— Сюда, Ки. Давай завершим наши расчеты…

Он повел ее по широкому коридору, торопливо, насколько позволяли ему шаткие ножки. Наконец они вошли в комнату, обставленную очень просто, как бы затем, чтобы посетитель не догадался об истинной роскоши этого дома. Пол был выложен красивым темно-коричневым камнем, а стены — сплошь покрыты шпалерами, затканными сценами пиров и охот. В комнате не было окон, сквозь которые мог бы проникнуть дневной свет или чей-нибудь не в меру любопытный взгляд. В углу высился монументальный шкаф со множеством ящичков, чье темное дерево гармонировало с поверхностью стола, стоявшего посредине комнаты. У стола стояло одно-единственное кресло, украшенное богатой резьбой, а напротив, в некотором отдалении, — голая низенькая скамья. Ки было не впервой встречаться здесь с Ризусом. И всегда он сидел в кресле, отгороженный от нее массивным столом, перебирая платежные фишки и жалуясь на все возраставшие затраты, а Ки молча ютилась на скамеечке — в неудобной позе, вытянув ноги, — покуда ее упорное молчание не заставляло его отсчитать загодя оговоренную сумму…

Однако сегодня, воспользовавшись тем, что Ризус пропустил ее, как гостью, вперед, Ки уверенным шагом пересекла помещение, вытянула из-за стола кресло и уселась в него. И с удовлетворением наблюдала за тем, как исчезают с рожи Ризуса последние проблески сомнения и надежды, Он кое-как устроился на низкой скамье, и над верхней губой выступили крохотные, блестящие капельки пота.

— Как ты совершенно справедливо заметила, — начал он, — я купец…

— Я только не знала, что ты торгуешь жизнями и кровью, — прервала Ки поток его извинений. — А не то я бы с тебя повыше заламывала. Впрочем, истина, хотя и с запозданием, установлена, так что будем договариваться прямо сейчас. Во-первых, остаток того, что ты мне еще должен