Полынь и мёд - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, Виталик что-то чувствует, потом что резко виляет задницей, но я плавно сдаю влево, выравниваю автомобиль и через пару секунд равняюсь с его мерсом. Пытается вырваться вперёд, но я не отстаю – я слишком вошёл во вкус этой охоты. Вспоминаю, как в далёкой бурной молодости мы с Ванькой зарабатывали деньги на ночных гонках. И да, я всегда выигрывал, даже у Ваньки.
И когда резко сдаю вперёд и отдаляюсь от мерина слегка, бью по тормозам. Виталик, отчаянный в своей глупости, но такой прогнозируемый в своей жадности, делает то же самое. Что, уродец, машинку свою стало жалко? Так я и думал.
Толкаю дверь, стрелой вылетаю из машины, а Виталик, ещё толком не понявший, кто я и что его ждёт, повторяет за мной, а когда узнаёт меня, пытается закрыться изнутри. Но поздно, потому что я хватаю его за грудки и вытаскиваю на улицу.
– Что, мразь подзаборная, рад меня видеть?
– У меня навигатор включён! – толкает Виталик меня в грудь, но только это вот меньше всего меня сейчас интересует.
– В задницу тебе его засуну, – обещаю и ещё раз встряхиваю подонка, чтоб хоть так его мозги встали на место.
Ткань его пиджака угрожающе трещит, и звук кажется оглушительным. Я рывком тяну Виталика на себя, он упирается руками мне в грудь, а ногами в землю, пытаясь вырваться из моей хватки. Только он, хоть и довольно высокий, очень слабый – даже по морде меня двинуть не в состоянии. Лишь машет руками, как девчонка – ещё бы царапаться вздумал. Оглянувшись по сторонам, я заталкиваю Виталика за его автомобиль, чтобы водителям проезжающих мимо редких автомобилей было нас плохо видно.
– Что ты хочешь от меня, псих? – хрипит, когда я снова встряхиваю его и ударяю спиной о борт его же автомобиля. – Я полицию вызо…
Но я не даю ему договорить: дёргаю за лацканы так, что один всё-таки рвётся, а Виталик затыкается.
– Слушай меня сюда внимательно, кусок гондона, – шиплю, нависнув над ним. – Если ты и твоя подружка недоразвитая думали, что за Ксению некому будет заступиться, то спешу разочаровать.
Я толкаю его ещё раз напоследок и отпускаю, выбрасывая в кусты кусок ткани, оставшейся в моём кулаке.
– Псих, – бурчит, – о чём ты вообще? Какая подружка, при чём тут Ксения? С головой не дружишь?
Нет, этого я точно не вынесу.
– Ты, блядь, только попробуй отпираться, я тебе шею сломаю! – говорю и, чтобы доказать, что не блефую, придавливаю предплечьем его горло, обхватив рукой шею. – Смотри, у тебя есть один-единственный шанс рассказать всю правду. Иначе я тебя убью.
Глаза, ошарашенно глядящие на меня, увеличиваются с каждым моим почти ласковым нажатием до почти фантастических размеров и, кажется, сейчас выпрыгнут из орбит.
– Всего одно моё движение и ты сдохнешь прямо здесь. Обоссышься напоследок и сдохнешь.
Конечно, я блефую – марать руки об эту сволочь точно не собираюсь, – но ему-то об этом знать вовсе не обязательно.
Виталик хрипит, смешно дёргает руками в воздухе, а я улыбаюсь. Наверное, кровожадно – зеркала рядом нет, – но по выражению покрасневшей морды вижу, что Виталику страшно. Всё-таки я угадал: он слишком слабый противник, которого бить всё равно что ребёнка – никакого удовольствия. Но не могу себе отказать и, отпустив его шею из захвата, смачно бью прямо в нос. Вкладываю в этот удар всю свою злобу и жажду мести. Становится мне легче, когда из разбитого носа течёт кровавая юшка? Нихрена. Зато Виталик, уверен, станет более сговорчивым и перестанет наконец валять дурака.
Тем временем он сгибается пополам, громко матерится, закрывая нос ладонью, выплёвывает какие-то ругательства, но слов не разобрать. Да мне это и не нужно – мне нужно, чтобы он, сука, не своей шкуре прочувствовал, что такое боль.
– Достаточно или ещё двинуть? – спрашиваю, наклонившись к нему, а он бросает на меня по-детски обиженный взгляд. Ну, чистое дитё, аж скучно. – Теперь говори, падла, какого чёрта вы это затеяли?
Он отрицательно машет головой, всё ещё пытаясь доказать, что совершенно не понимает, о чём я. Ну не идиот?
– Я же ещё раз ударю. А потом ещё и ещё, пока из тебя вперемешку с дерьмом правда не полезет, – обещаю, а Виталик выравнивается, запрокидывает голову, и кровь из разбитого носа, вроде бы, течёт уже слабее. – Слушай, ты же взрослый состоявшийся мужик, зачем тебе эти игры ненормальной малолетки? Что ты от этого хорошего поимел?
Он бросает на меня злой взгляд, а я продолжаю:
– Что Света тебе пообещала? Зачем ты на это всё повёлся? Своего ума нет?
– Ты мне нос сломал, урод, – бухтит Виталик, аккуратно ощупывая своё распухшее сокровище. – Придурок.
– Я всё ещё жду, – напоминаю, но Виталик, кажется, не собирается сдаваться.
И тут мне в голову приходит шальная мысль, которая вдруг кажется жутко привлекательной.
– Знаешь, ты можешь, конечно, молчать и до последней капли крови защищать Свету. Но я вот думаю… ты ведь всего лишь начальник отдела. Ну какая у тебя там зарплата? Гроши, да? Копейки несчастные, – говорю медленно, вдумчиво подбираю слова, проводя по тёплому корпусу роскошного Мерса рукой, а из разбитых костяшек снова сочится кровь. Но по выражению лица Виталика легко догадаться, что бью я точно в цель. – У тебя же вон, какие расходы… тачка дорогая… допустим, подарок. А бабы? Сколько у тебя их? И отдыхать ты привык в клубах, куда один входной билет стоит столько, что тебе точно не по карману. Но ходишь, да? Тёлок элитных любишь, шлюх дорогих…
Я говорю будто бы с самим собой, словно размышляю о чём-то, что меня вовсе не касается, но с каждым моим словом Виталик напрягается всё сильнее, становясь белее стены.
– И вот я подумал… если я решу застраховаться в твоей компании и так вот, между делом, расскажу об этом
