Империя под угрозой. Для служебного пользования - Марина Добрынина

Автомобиль бросаем у дороги. Мы же обещали не портить собственность. Сколько же транспорта вот так было оставлено нами? Даже считать не буду. И этот, явно, не последний.

Ответственной за барахло назначаем Ленку. Лена — дама хозяйственная, в отличие от некоторых, вот пусть и занимается распределением вещей по нуждающимся, благо раненых, о которых ей следовало бы позаботиться, у нас пока нет.

Настроение радостное и боевое.

Глава 3.

Портиться оно начинает уже на следующий день. Во-первых, Сергей вылавливает в лесу обожженного бойца, который успевает рассказать неутешительные новости, а потом умирает, несмотря на объединенные усилия Елены и Веры Гавриловны. Первая смерть в лагере. Кстати, лагерь надо начать обустраивать. Вот только как? Я предполагаю, что неплохо бы построить полуутопленные в землю блиндажи, чтобы их с воздуха не было видно. Жаль, мы строить не умеем.

А новости… новости с границы. Линия фронта давно переползла через наш округ и находится ближе к центру Империи. Так что мы, вроде как в тылу. Но на границе, оказывается, все же продолжались бои. Несколько формирований, оставшихся прикрывать отход основной массы войск, продолжали воевать, используя, в основном, ту тактику, которую мы только намеревались применить — стремительный наскок и быстрое отступление. Особенное беспокойство канцам причинял пятый разведывательный батальон под командованием подполковника Зураева. Эх, мне бы такого командира…

Хороним бойца. Отправляю Сергея в коммуну. Там в любом случае должны быть люди, знакомые с процессом рытья землянок (ну, я на это надеюсь). Надежды оправданны. Вскоре Проводник приводит к нам двух специалистов. Один из них — пожилой егерь с криминальным прошлым, второй — дипломированный строитель, мужчина чуть старше тридцати. В первые же два часа специалисты умудряются дойти чуть ли не до поножовщины, обсуждая особенности возведения скрытых строений в лесистой местности. Не вмешиваюсь. На третий час обсуждения они приходят к консенсусу, который заключается в том, что я — баба глупая, подопечные мои — вообще сосунки неумытые, и место для лагеря мы выбрали неудачное. Рыть нельзя. Соглашаюсь. Я вообще стараюсь не спорить с экспертами.

Ищем новое место для лагеря, для чего Сергей вместе со строителями обыскивает окрестности. Находим. Чуть дальше от дороги, чем раньше. Чудная полянка с ручейком. Даже жаль ее раскапывать.

Через неделю заканчиваем возведение лагеря. И приступаем к строительству нового — в тридцати километрах от базового. Егерь с криминальным прошлым (кстати, просил звать его дядей Васей) уверяет, что иначе никак нельзя. Верю. В процессе разыскивания очередного места для стоянки натыкаемся на группу имперских военнослужащих. Пять усталых парней — остатки одного из оставшихся за линией фронта подразделений. Приглашаем их остаться с нами. Соглашаются при условии, что мы подкормим их и подлечим. Вот уж совершенно не проблема. Тем более, что солдаты — молодцы, сохранили свое оружие и обмундирование. Жаль, что патронов у них практически нет. Зато они знают, где найти динамит.

Отпускаем дипломированного строителя. Дядя Вася изъявляет желание немного повоевать и скромно намекает на то, что он умеет работать со взрывчаткой. Очень удачно. Что взрывать, мы найдем. Было бы чем.

Находим динамит.

Считаем подготовку к военным действиям оконченной. Пора начинать воевать, а идеи отсутствуют. Дядя Вася предлагает что-нибудь взорвать, Виталий — в кого-нибудь пострелять, а Ленка — пристрелить Виталия, потому что он ее, видите ли, бесит. Или Сергея — так, на всякий случай, потому что это очень подозрительно. Она ему глазки строит, а он не реагирует. Право выбора предоставляется мне. Но не думаю, что это будет достойным началом партизанской деятельности. Хотя в отношении Виталика могу и передумать.

Артем с Сергеем отмалчиваются. Тоже мне заместители! Как критику в мой адрес высказывать — так они пожалуйста! А как что-нибудь предложить дельное, так увольте. Впрочем, погорячилась. Идею подкидывает Артем, вспомнив наше с ним боевое прошлое.

— А давайте, — говорит, — чем мучиться, лучше поймаем какую-нибудь высокопоставленную личность, выясним у нее, что у канцев интересного творится, а потом туда и ударим.

Идея, надо сказать, лежала на поверхности. Канская униформа у нас есть. Жаль, машины утопили. Ничего, найдем новый, благо Серега у нас в последнее время стал большим специалистом по угонам вражеской техники. И где бы нам взять автомобиль? Конечно, в Костове! У них там возле города водятся наивные патрули.

Хм, уже не водятся. Вернее, они-то есть, но уже не наивные и ближе к центру города, а пойти на открытую демонстрацию силы мы пока не готовы.

План был таков: устроить засаду на трассе, остановить какой-нибудь автомобиль и вытряхнуть из него пассажиров в надежде, что там окажется нечто нужное нам.

Меняем план по ходу действия.

Будем охотиться прямо в городе. Памятуя о том, что дважды снаряд в одну воронку не падает, снова находим машину с пропуском, на которой мы в прошлый раз сбегали из города, и опять извлекаем из нее водителя. Он безропотно подчиняется. Бедняга, так недолго и привыкнуть. Паркуемся неподалеку от штаба канцев. Не штаб, а название одно — сидят три калеки на крыльце, курят, и, судя по их довольным рожам, травят анекдоты. Ничего приличного на горизонте не наблюдается.

Нам с Артемом взгрустнулось. И холодно, к тому же.

Даем себе обещание, что еще минут сорок, и едем на базу придумывать новый план. Но вот, вроде подходящая жертва. Идет товарищ в каннской форме. Печальный такой, под нос себе что-то бормочет. Судя по погонам, что-то типа майора. По сторонам не глядит, весь в мысли ушел.

Аккуратненько оглушаем, затаскиваем в машину и деру.

Все ничего, канца мы притащили в лагерь, чтобы расспросить его подробно и вдумчиво. Одна только мелочь осталась непредусмотренной. Никто из нас по-кански не разговаривает. Ну как-то не входил этот язык в программу школьного образования. Нет, конечно, отдельные слова мы понимаем, но о полноценной беседе речи идти не может. Более того, в минуту волнения этот канец, поняв, вероятно, что мы от него ничего не получим, а потому явно пустим в расход, начинает лопотать что-то на совсем уж незнакомом наречии.

А мы с Артемом глядим на него мрачно и размышляем о том, что не чувствуем мы пока настолько сильной ненависти к врагам, чтобы убить или подвергнуть разлому безоружного и ничем перед нами не провинившегося человека. А что с ним еще делать?