Империя под угрозой. Для служебного пользования - Марина Добрынина

Пожимаю плечами.

— А мне, — говорю, — уже как-то пофиг.

— Я тоже не хочу, — бормочет себе под нос Артем.

Ну и ладно. Разворачиваемся, и в лес. Я уже двадцать раз пожалела о том, что мы не ликвидировали засаду. Мы проехали километров двадцать, но наш… седан… четыре раза застрял в снегу. Каждый раз приходилось его откапывать. Артем успел переругаться с Серегой, как я понимаю, из-за Лизаветы. Последняя попыталась было их утихомирить, но в результате выслушала от обоих все, что они думают о ее поведении. Надулась.

Я в их разбирательства не лезу. У меня сейчас одна цель — найти Георгия и восстановить Егора. Потому что сейчас мой муж больше всего напоминает сломанную игрушку, и это не радует.

С грехом пополам через восемь часов, а не запланированные три, мы подъезжаем к Темскому заказнику. Только бы Георгий оказался на месте.

У директора заказника, а по совместительству проводника, Георгия Старостина, большой дом — деревянный, но двухэтажный. Куча хозяйственных построек рядом.

Сергей срывается с места, подбегает к воротам, стучит. В ответ раздается многоголосый собачий лай. Калитку открывает женщина в возрасте — высокая, плотная. Серега лезет к ней обниматься и целоваться.

Ладно, пойдем, пообщаемся.

— Мама, — радостно заявляет Сергей, только я приближаюсь к этой милой парочке, — знакомься, это Майя, жена Егора. Май, а это Лидия Егоровна.

М-да, впору хвататься за сердце. И отчего это я решила, что Егор — сирота? И как мне себя сейчас вести, с моим-то мерзким характером? А с Егором они и в самом деле похожи. Те же русые волосы, чуть волнистые, только у нее с сединой. И взгляд такой же слегка ехидный. Только она не проводница, и основное чувство, которое излучает сейчас моя вновь приобретенная родственница — это любопытство.

— Добрый вечер, — бормочу я. Произнесение приветственных речей не относится к моим сильным сторонам. — Мы Егора привезли. Нам очень нужен Георгий.

Она сильно обеспокоена.

— Что с ним?

— Объясним позже. — вмешивается Сергей, — сейчас ему нужна постель, а нам всем отдохнуть бы и поесть чего-нибудь. Ладно, ма?

Наши спутники неуверенно мнутся возле машин.

— Ну, проходите, — произносит Лидия Егоровна, сейчас мы с Любушкой чего-нибудь соорудим.

Сложная, должно быть, жизнь у этой женщины, если вваливание к ней в дом шести человек, один из которых находящийся в постоянно бессознательном состоянии ее младший сын, совершенно ее не удивляет. Любушка, как быстро выясняется — ее невестка, жена Георгия, очень милая улыбчивая женщина. Кроме них по дому еще две разбойницы носятся в возрасте примерно четырех и семи лет — дочери Георгия.

Георгий появляется часа через два — радостный, замерзший, слегка возбужденный. Впрочем, его радость быстро гаснет при виде младшего брата.

— Опять? — спрашивает он у Сереги.

— Почти, — отвечает тот, — но в этот раз реально и не по его воле. Мы должны его позвать.

— Сможем?

— Один раз получилось.

— Это когда?

— Это без тебя, с ребенком Майи.

Георгий кидает на меня недоуменный взгляд.

— Да, — угрюмо сообщаю я, — я беременна. От Егора. Есть какие-то возражения по данному поводу?

Он продолжает растерянно моргать, но возражений, видимо, нет.

— Отец на зимовке, — наконец, сообщает он.

О-паньки, да у меня еще и свекор имеется. Надо, все же, перед замужеством больше информации собирать о претенденте на руку и сердце.

Сергей упрямо мотает головой.

— Так попробуем.

Егор лежит на кровати. В спальне на втором этаже. Мы эту кровать вместе с ним выдвигаем в центр. Лидия Егоровна, постоянно косясь на меня, расставляет по углам горящие самодельные свечи.

— Это для концентрации, — поясняет Сергей, — когда он в прошлый раз в коме лежал, мы тоже так делали. Ничего не вышло.

— Еще бы, — говорю, — у вас вышло, если он отчаянно сопротивлялся.

Всех посторонних просим удалиться. Меня немножко трясет от волнения. Я встаю у изголовья кровати, Георгий и Сергей по бокам. Берем друг друга за руки и пытаемся изобразить треугольник. Правда, он какой-то кособокий получается. Впрочем, геометрия, насколько я понимаю, не особенно важна.

— Мне-то что делать? — спрашиваю, растерянно оглядывая братьев одного за другим.

— Просто молчи, — заявляет Георгий.

Надо же, сколько времени я его не видела, а основная фраза так и не изменилась. Ну, стою. Ладони уже вспотели, такие у этих Старостиных руки горячие. Он нечего делать разглядываю лицо Егора. Красивый он у меня, все же. Лоб, скулы, нос, губы, подбородок. Ну все мне в нем нравится! Глазки бы еще открыл, они у него тоже симпатичные.

— Егор, — зову я тихонечко и при этом как-то неожиданно для себя, — открой глаза. Вернись к нам. Ты нам очень-очень нужен.

Не знаю, сколько времени мы так стоим. Час, два, год. Зовем тень Егора, которая бродит где-то по миру, или меж звездами летает… И тут я вижу, как уголки губ мужа поднимаются, образуя знакомую ухмылку.

— Так, — говорю, — солнце, кончай притворяться. Мы уже устали тут стоять и сосны из себя изображать.

— Да ладно, — хриплым голосом отвечает он, — постойте еще немного. Вы так забавно смотритесь со своими торжественными физиономиями.

Сергей от радости орет так, что через минуту в комнату влетают все принимавшие участие в акции спасения лица и еще несколько лишних. Каждому хочется немножко потискать Егора, убедиться в том, что это создание, действительно, двигается и разговаривает.

А Егор жмурится от удовольствия и по-кошачьи мурлыкает.

Разогнать любопытствующих мне удалось не сразу. Но в конце народ все же понял, что мы с Егором нуждаемся в некотором уединении. Нам было, о чем поговорить. И чем заняться.

Нам еще нужно решить, что делать дальше. В этом разделившемся на три неравные части мире людям, не желающим принимать чью-либо сторону, трудно найти место. Мы не хотим возвращаться в Стапин, потому что этот город жестоко надругался над нашим доверием. Мы не можем вернуться в Темск, потому что официальные власти примут обратно беглых Мастеров и их спутников только при соблюдении определенных условий, которые мы не сможем соблюдать. И уже конечно мы не пойдем к пресловутой ПОПЧ, потому что по сути, это всего лишь сборище жестоких беспринципных непрофессионалов. Официальные власти упорно демонстрируют свою беспомощность и низкий уровень организации.