Магия и пули - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во дает! – протянул Друг. – Умный же парень. Но как дело бабы коснулось – дурак дураком. Оставь его в покое, Федя. И Варвара – бестолочь. В парне определенно что-то есть. Ум, стержень какой-то, не хватает лишь веры в себя. Отвергнет его Варя, выйдет за какого-нибудь пидороватого кавалергарда, пожалеет еще.
– Да пусть его… Немцы вроде как уже наверху?
– Вроде. Слетаю – узнаю. Не скучай.
* * *Женщина на корабле – к несчастью. Но никто еще не вывел закономерности что будет, если корабль – сухопутный и движется по рельсам, неся единственную пушку, зато очень мощную, вроде главного калибра линкоров[1]. Государю лично пришлось вмешаться, чтобы шесть огромных орудий выделки Обуховского сталелитейного завода отправились не на верфи, а к железнодорожным морякам Балтийского флота – как ни режет ухо это непривычное сочетание.
Варвара Николаевна добилась разрешения попасть в морской эшелон, так как главная секретная новинка в виде радиостанции с лампами-аудионами была предоставлена для флота коммерческим обществом, ею управляемым.
– Госпожа директор! – в ее крохотное купе протиснулся Бонч-Бруевич. – Коваленков вышел на связь. В радиограмме есть странные слова, адресованные вам лично: «Варвара Николаевна зпт первый рядом со мной». Не можете пояснить, о чем речь?
Она охнула. Схватилась руками за лицо. Не может быть! Да ну что же она, если речь о Федоре – с ним все возможно! Зачем… Ну зачем он самолично отправился в смертельно опасный поход?!
– Точно не знаю, Михаил…
После ухода Бонч-Бруевича Варвара привела растрепанные чувства в порядок, выпила чаю, подкрасилась – в бой же идет. А вечером, когда состав прекратил движение, вышла из вагона на насыпь, чтобы увидеть картину, пока еще очень редкую.
От двух длинных платформ отделились опоры, каждая больше десяти метров длинной. Над землей разнеслось гудение невидимых приводов. Опоры разошлись в стороны, образовав громадную звезду. Каждую облепили моряки. Огромные стальные пятаки, наверно – аршин в диаметре, воткнулись в землю, сообщая вагонам полную неподвижность.
Затем над платформами приподнялся исполинский хобот орудия – больше пятнадцати метров длиной. Если поставить его вертикально, достиг бы пятого этажа любого доходного дома в Петрограде.
Все громче разносился звук механизмов. Ствол пушки смотрел на юг, там за рекой Даугвой немцы собирались для прорыва русского фронта. Где-то впереди и сзади на путях – еще пять эшелонов с таким же орудием. Требовалось лишь точное целеуказание.
Коль Федя там, целеуказание будет, не сомневалась Варвара. Но все равно нервничала и сжимала кулачки. Если князь обеспечит победу в битве под Ригой, он получит куда большее влияние в России, чем даже его приемный отец Юсупов, уступая лишь великим князьям. Вот тогда сам решит – на ком жениться ему или нет.
Главное – чтобы уцелел. Ведь кошмарной величины снаряды полетят практически туда, где он прячется от немцев…
* * *Германцы пренебрегли ловушкой. Уютная деревенька с непроизносимым балтским названием, ну очень подходящая для постоя херров-магов и херров-магистров, а расстояние от железнодорожной колеи до нее промеряно с точностью до метра, была ими проигнорирована. Там разместилась какая-то пехотная часть.
Лес вокруг землянки пластунов буквально кишел вояками. Друг насчитал четыре отряда одних только бронеавтомобилей. А еще артиллерия, кавалерия, самокатчики, мотоциклетчики, саперы с хитрыми снастями для форсирования Даугавы и много-много чего. Вильгельм готовился под Ригой к Бородино.
Правда, большая часть его войска здесь и разбила лагерь, не выдвигаясь к реке – к русской линии обороны. Немцы прочертили для себя невидимую линию в десять километров, дальше гаубицы Шнейдера не стреляют.
Друг быстро понял их замысел: выйти к реке одним рывком, перепахать переднюю линию артиллерий и выжечь магией, а через реку перебраться, когда с той стороны уже некому будет стрелять.
После первого удачного боя пластунов у хутора, где погиб бесценный магический взвод, германская армия все чаще бросала вперед обычные войска, сберегая черно-серебристую гвардию для главного удара. Сберегли, зато потери в ординарных сухопутных частях были тяжелыми – до сотни тысяч убитых и многие сотни тысяч раненых. Перевес, необходимый для наступления, таял.
Магическую команду Друг обнаружил столь близко к землянке, что можно из пулемета обстрелять. Опасаясь быть застигнутыми вместе в одном помещении или по каким-то иным причинам, они разбили десять палаток на краю леса.
Даже самое удачное попадание не накроет всех. Значит – попадать нужно больше, чем один раз!
У самой землянки Друг обнаружил еще одну проблему. Разговаривали гауптман и обер-лейтенант. Прислушавшись, он понял – командование дивизии заинтересовали рухнувшие аэропланы. Немецкий пилот, какой-то там выдающийся эксперт воздушного боя, не найден, и русские не трубят, что захватили его в плен либо обнаружили труп. Мог выползти из кабины после жесткого снижения и где-то прятаться в ожидании освобождения этой земли от русских варваров… Приказ: живого или мертвого его надо найти. Яволь, ответил обер-лейтенант, немедленно вызову поисковиков с собаками. Вечереет, лучше успеть до ночи.
Друг ворвался в сознание Федора таким вихрем, что тот вздрогнул.
– Валентин! Передавай координаты! – приказал князь и продиктовал.
– Это же совсем рядом… – замялся техник. – В соседнем квадрате. Недолет и…
– Хотел быть героем – будешь. Не спеши только стать им посмертно. Подхорунжий! Сейчас здесь будет рота егерей с собаками. Намерены прочесать лес, ищут пилотов с аэропланов. Собаки учуют землянку.
– Прикажете занять оборону, ваше благородие?
Голос Мухи тих и спокоен, будто спросил: объявить построение на ужин?
– Сомнут мигом. Нам нужно полчаса. Коваленков передает данные для стрельбы. Залпов нужно несколько – с корректировкой огня. Полчаса, подхорунжий! Дуй вправо или влево, лишь бы не к магам – у них будет жарко. Отвлекай, дразни. Потом дроби группу и уходи к своим. Нас не ждать, – Федор сделал шаг вперед, наклоняя голову под низким бревенчатым накатом, и обнял казака. – Даст бог, свидимся. Дерзай!
– И вы берегите себя, ваше высокоблагородие.
Пластуны тихо выбрались наружу. В
