Золотые поля - Фиона Макинтош

— Не знаю, недостаток ли это. Просто факт. — Девушку с непреодолимой силой тянуло к нему, и она прикоснулась к его щеке. — Прости. Теперь пятно гораздо бледнее.

Он накрыл ее руку своей, большой, перевернул ладонь и нежно поцеловал. То же самое всего несколько дней назад делал Нед, но действия Джека были гораздо более чувственными, губы несравненно мягче. Его нежность и эта неожиданная хрупкость растопили ее сопротивление. Последние остатки здравого смысла взывали к ней, требуя, чтобы она отшатнулась от него. Вместо этого Айрис придвинулась ближе, а он уже был готов, раскрывал объятия. Притянув ее к себе так, что она оказалась у него между коленями, Джек зарылся лицом ей в грудь и обхватил ее талию здоровой рукой.

Девушка не могла сопротивляться. Роняя слезы вины, она все же не в состоянии была разорвать эту связь, начала гладить его густые волосы, наклонилась еще ближе. Его тело пришло в движение, заскользило вверх, он встал, высвободил руку из перевязи и обхватил ее лицо своими большими ладонями.

Джек не сделал паузы, не стал ждать разрешающего взгляда, Просто наклонился и очень нежно коснулся ее губ своими. В этом не было никакого колебания. Он не торопился, но и не останавливался, чтобы убедиться, что можно продолжать. Брайант просто обнял ее еще крепче, и Айрис почувствовала, как в ней воспламеняется страсть. Начиная с этого момента она была уже не в силах остановиться, даже если бы захотела.

Они целовались и целовались, пока Айрис не утратила всякое ощущение времени и места. Она чувствовала мужские руки. Они гладили, сжимали Айрис, но центром ее существа стали теперь его губы, язык, дыхание. Она сходила с ума. Прикосновения Джека вызывали головокружение, делали ее почти невменяемой от желания.

Если бы Брайант в конце концов не разорвал объятия, она вряд ли смогла бы это сделать. Внезапно его губы отдалились, и она остро ощутила эту потерю. Айрис дышала отрывисто и поверхностно. Ее губы распухли, но она не слышала ни пения птиц, ни человеческих голосов, ни случайных сигналов автомобилей. Ни один из этих обычных, привычных звуков не отражался в ее сознании, до нее доходил только его голос.

— Не могу сказать, что сожалею, — хрипло произнес Джек и прижался к ней лбом. — Но еще немного, и я уже за себя не отвечал бы.

Когда она наконец ответила, ее голос прозвучал так же хрипло:

— Ненавижу себя.

— Не надо. Это я виноват во всем.

— Нет. Я считала себя сильной, а на самом деле так же слаба, как любая другая женщина, на которую ты положил взгляд. — Она издала сдержанное рыдание, полное бесконечной горечи.

Брайант притянул девушку к себе, прижал к широкой груди, словно чтобы утишить ее гнев и горе. Она предпочла бы, чтобы Джек на нее рассердился, но он был мил и ласков. Именно эта нежность обезоруживала ее. Айрис не сомневалась в том, что с легкостью отвергла бы его, прояви он хоть толику грубости, нетерпеливость в страсти. Но только не это. Не мягкую, уязвимую его сторону.

Он целовал ей волосы, прикасался губами к ушам, а потом зарылся лицом в шею и пробормотал:

— Я, наверное, влюбился в тебя еще до того, как мы встретились.

— Что? Как?

— Нед показал мне твою фотографию. — Тихонько засмеявшись, Джек опять обхватил ее лицо ладонями и нежно, быстро поцеловал. — На ней ты еще ребенок. Лет, наверное, четырнадцать. Нечеткое семейное фото, на котором ты обнимаешь отца за шею.

— Я помню этот снимок. — Она улыбнулась.

— В твоем взгляде на этой фотографии было что-то такое, что привлекло мое внимание и не отпускало. Я в первый раз увидел тебя на танцах и утонул в твоих темных глазах, а понял, что люблю тебя, когда ты рассказала мне свою тайну. А Неду уже известна правда?

Она печально покачала головой.

— Мне кажется, это необязательно.

— Почему же ты тогда мне рассказала?

— Потому что ты словно смотришь в мою душу, Джек. — Она отвернулась, но он вновь привлек ее к себе.

— Нужно это прекратить, — покачала головой Айрис.

— Так ли?

— Пока не стало слишком поздно.

Он издал хриплый невеселый смешок.

— Слишком поздно для чего? Чтобы влюбиться? В таком случае, Айрис, я уже упустил свой шанс.

— Джек!.. — Ее сердце переполняли боль, чувство вины, вместе с тем любовь и желание. — Нельзя так поступать с Недом. Мы его самые близкие друзья.

— Можно уехать в Бомбей или в Австралию. Я слышал, там можно неплохо устроиться. Горная промышленность процветает. Или я мог бы отвезти тебя в Британию. В Пензанс. Мы…

— Хватит, — заявила Айрис, прикрыла его рот ладонью, и на глаза ей навернулись слезы. — Прошу тебя. У нас с тобой нет будущего, Джек. То, что мы сделали сегодня, непростительно, но еще не поздно все исправить. — Она подняла левую руку. — Я, как ты понимаешь, специально не надела это кольцо. Я сказала ему, что, пока его не подогнали по размеру, помолвка не считается действительной. Так что сейчас, Джек, наша совесть — по крайней мере, твоя — может снова стать чистой.

— Не обманывай себя, Айрис, — покачал головой он. — Мы оба предали Неда. Совесть у нас такая же чистая, какой она была бы если бы он зашел сейчас и застал нас в постели…

Она опять заставила его замолчать, как будто, прикрывая ему рот рукой, могла избавиться от чувства вины. Джек не пытался закончить фразу. Просто его вид стал беспредельно печальным.

— Почему ты достаешься ему? — спросил он.

— Потому что ты можешь иметь любую женщину в Полях, в Бангалоре… да во всей Индии или других колониях. Ты никогда не будешь испытывать недостатка в особах, которые тебя желают, Джек.

— Я не хочу других женщин.

— У Неда нет этой роскоши, зато есть какая-то хрупкость. Подозреваю, это имеет отношение к внезапной потере родителей, а потом ко всей этой истории с его другом в Рангуне. Не знаю, рассказал ли он мне все, но…

— А ты однажды добейся, чтобы он изложил тебе все… целиком. — Внезапно в лице Джека появилось что-то жестокое.

Она не обратила на это внимания и сказала:

— Мне известно лишь, что он каким-то образом от всего этого пострадал. Если я сейчас обману Неда, то могу сломать его.

— Ты готова отдать ему свою жизнь… чтобы защитить его от себя самого? — Джек был ошеломлен.

— Ты заставляешь меня усомниться в себе. Мне казалось, что я люблю Неда, могу быть с ним счастлива.

— А теперь?

— Да, если ты будешь держаться от меня подальше.

— Это свыше моих сил.

— Джек, ты действительно меня любишь?

— Я действительно тебя люблю. — Он не мигая посмотрел ей в глаза. — Я не говорил этого ни одной женщине.

Она не пожелала улыбнуться и спросила:

— Настолько, чтобы остаться в Индии — скажем, в Бангалоре — на всю жизнь и навсегда отказаться от Британии или от приключений?

— Я…

— Будь честен.

— Сейчас голова у меня полна только тобой. Но почему нельзя быть вместе и предоставить будущему приходить естественным образом? Почему сейчас надо непременно определяться с местом жительства на всю оставшуюся жизнь?

— Потому что только тогда ты поймешь, что означает истинная преданность мне. Она должна относиться не только к моей персоне, но и к семье, к англо-индийскому образу жизни.

Он горестно покачал головой и спросил:

— А как же моя семья? Мой образ жизни, привязанность к Корнуэллу?

— О том-то и речь. Нед готов пожертвовать всем.

— Ему нечего терять.

— С Недом я буду как за каменной стеной, Джек. Дело не только в том, что он станет хорошим мужем, но еще и в том, что я для него все. Нед в полном смысле слова мне поклоняется.

— Айрис, Нед поклоняется всему, что за тобой стоит. То, что ты красива, — лишь дополнительный бонус. Но нуждается он в стабильности, семье и месте, где можно чувствовать себя дома. Ты способна дать ему все это.

Джек был прав, но данное обстоятельство нисколько не умаляло того факта, что внутренне она все равно считала Неда подходящей партией.

— А ты любишь его? — спросила Айрис.

— Он для меня брат, которого я никогда не имел.

— Тогда ради счастья двух людей, которых ты любишь больше всего на свете, откажись от меня. Без твоей помощи мне не хватит сил.

Джек встал, неловко стащил с себя пиджак, швырнул его на пол, расстегнул жилет, словно ему не хватало воздуха, и двинулся прочь. Она следила, как он уходит, впитывала каждую деталь этого образа, запоминала любую черточку высокого, сильного тела.

Айрис автоматически подобрала пиджак Джека, стряхнула с него пыль и прижала к себе. Джек, прислонившись к стене дома, смотрел в сад. Он издал какой-то звук, похожий на стон больного животного. Потом Брайант повернулся, и на лице у него было такое страдание, что она едва не бросилась к нему в объятия. Что было силы сжимая в руках пиджак, девушка скрипнула зубами. Его боль пронзила ее с такой силой, словно он выразил ее криком. Однако Джек переносил свою беду молча. Теперь это была скорбная покорность судьбе.