Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Кортес не отрывая глаз смотрел на медленно приближающуюся фигуру восседающего на коне Веласкеса. Весь вид Кортеса выражал беспечность и самое доброе расположение духа. Сопровождавшие его воины были настроены далеко не так радужно — все знали себе цену и понимали, что генерал-капитан не стал бы брать с собой самых лучших бойцов, если бы не чуял весьма возможной драки.

Фернан сидел на деревянной лавке, сняв меч с пояса и, как будто для удобства, положив его поперек коленей. Вытащить клинок из ножен он мог одним мгновенным движением, но со всей страстностью молодой и горячей души Гонсалес молился, чтобы делать этого не пришлось. На берегу людей немало, так что ожидаемый приказ Веласкеса схватить своевольных авантюристов бросилось бы исполнять несколько десятков подчиненных. Никому из сидящих рядом воинов не хотелось начинать великий поход с резни среди своих с весьма сомнительным исходом. Фернан надеялся, что губернатор также понимает всю серьезность ситуации и не осмелится отдать команду к бою.

Гонсалес оглядел своих спутников. Они упорно смотрели на толпившихся на суше людей и с каждым взмахом весел, приближавших их к возможной схватке, лица у них становились все более мрачными и решительными. Один из солдат даже наполовину вытащил меч из ножен и так и сидел, готовый в любой момент вступить в сражение. Рядом с Фернаном на лавке умостился Себастьян. В руках он сжимал заряженный арбалет. Сосредоточенным взглядом Риос осматривал берег, как будто уже выбирал, в кого всадить болт. Лишь сам Кортес сохранял, по крайней мере, внешне, полнейшую беззаботность. Он с ленцой смотрел на берег, щурясь из-за яркого солнца. По его лицу нельзя было сказать, что они плывут буквально в пасть к дракону.

«Неужели ему хочется так дерзко подразнить судьбу в лице губернатора, что ради этого он готов поставить на карту будущее всей экспедиции? Мог бы обойтись и без этого издевательского прощания!» — мелькнула мысль в голове у Фернана.

Кортес же был спокоен. Да, риск велик, но нужно показать своим солдатам, что их генерал-капитан абсолютно уверен в себе и ничего не боится. За таким командиром они пойдут без раздумий. К тому же так хотелось взглянуть в разъяренные глаза Веласкеса! Губернатору давно пора понять, что никто не может помыкать Эрнаном Кортесом!

Он еще раз посмотрел на взведенные арбалеты в руках у двоих солдат в лодке. На берегу сейчас около полусотни человек. Вряд ли они осмелятся не выполнить приказ Веласкеса. Губернатор не может не понимать, что если бой начнется, то первой мишенью станет он сам.

Каравелла не успела отойти далеко, потому плавание на шлюпке оказалось недолгим. Кортес проявил вполне разумную осторожность и не пристал к берегу. Их лодка остановилась и закачалась на воде неподалеку от всадников — говорить можно было не напрягая голоса.

— Доброе утро, сеньор Веласкес! Время столь раннее, что я не решился тревожить ваш покой и потому отправился в путь. Но увидев, что вы все же собрались проводить нас в дальнюю дорогу, приказал задержать отправку.

И тон, и жесты, и сами слова Эрнана Кортеса не позволяли появиться даже мысли об издевке или иронии. Эта короткая речь была вполне вежлива и уважительна, как и полагалось в разговоре с губернатором острова. Насколько Кортес источал обходительность, настолько же сам Веласкес был хмур и подчеркнуто недружелюбен. В ответ на любезное приветствие он даже не поздоровался, а сразу перешел к тому, ради чего вскочил рано утром с кровати и галопом примчался на побережье.

— Сеньор Кортес, почему вы отправились в путь без моего приказания?

Резкие и отрывистые слова Веласкеса могли сбить спесь даже с исключительно самонадеянного человека — все знали, что с губернатором лучше не шутить. Однако Кортес не смутился. Настроение его оставалось столь же лучезарным, а тон ничуть не потерял своей учтивости.

— Следуя вашим распоряжениям, данным тогда, когда я еще только начинал организацию экспедиции, я отплыл сразу же, как только это стало возможным. Погода установилась хорошая, солдаты набраны, припасы заготовлены, так чего же еще желать? Вам ли не знать, что судьбу не стоит искушать? Если она создала для нас великолепные условия для старта, то к чему промедление? Разумно будет отправиться, пока море спокойно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Гораздо больше, чем бушующего моря, вам следовало бы опасаться моего неудовольствия! — отрезал Веласкес.

— Моим людям не терпелось поскорее двинуться в путь, — извиняющимся голосом ответил Кортес.

Фернан с любопытством переводил взгляд с Кортеса на Веласкеса. Контраст оказался разительным — лицо Кортеса дышало неукротимой энергией и уверенностью в себе. Несомненно, этот человек полон сил и готов преодолеть любые невзгоды, среди которых ярость губернатора далеко не самая опасная! Лицо Веласкеса было отмечено скорее печатью гнева, чем внутренней силы — Кортес ускользал из рук. Обходительность речей нисколько не смягчала того факта, что подчиненный просто-напросто насмехается над ним своим явным непослушанием.

Гонсалес не застал времена славы Веласкеса, когда под его командованием испанцы покорили Кубу. Он лишь слышал об этом. Наверняка, когда-то нынешний губернатор обладал кипучей, бьющей через край энергией, возможно, когда-то был великим лидером для своих людей. Но сейчас это время прошло. Диего Веласкес заполучил слишком многое — сытость, комфорт и богатство погасили внутренний огонь и лишили его жажды деятельности. Тучный, дородный и властный, он стал теперь хорошим правителем, но полностью утратил жажду к приключениям. Фернан, глядя на двоих предводителей, еще раз мысленно убедился — пришла золотая пора для Эрнана Кортеса. Эра Веласкеса закончилась.

— Если вы не в состоянии усмирить своих людей, то, может быть, мне стоит еще раз поразмыслить о том, правильный ли я выбор сделал, поставив вас во главе экспедиции?

Кортес решил не заострять внимания губернатора на очевидном факте, что тот уже вряд ли в силах поменять командира. Вместо этого он ответил:

— Как хороший предводитель я должен понимать, какой порыв подчиненных стоит обуздать, а какой наоборот — поддержать.

— Вы не получили моего разрешения на отплытие…

— При всем уважении, когда я окажусь на незнакомой территории, где меня будет отделять от вас море, я вряд ли смогу обращаться к вам за распоряжениями, как бы сильно мне этого не хотелось. После начала экспедиции я смогу рассчитывать лишь на собственные решения.

— Экспедиция еще не стартовала! — упорствовал губернатор.

— Сеньор Веласкес, посмотрите туда, — Кортес сделал широкий жест рукой, указывая на корабли, застывшие неподалеку и готовые поймать парусами ветер, как только он прикажет отправиться в путь. — Нет смысла отрицать очевидное. Корабли в море — экспедиции стартовала!

В этой словесной дуэли побеждал собранный и уверенный в себе Эрнан Кортес. Он и сам это понимал, а потому проникся снисходительным сочувствием к оппоненту, какое иногда охватывает человека, когда он видит что победа на его стороне. Потому Кортес произнес:

— Все мы сыновья Испании и верные слуги нашего короля. Вы в свое время совершили немалый подвиг, покорив Кубу, но на свете еще так много неоткрытых земель. Стоит ли мешать нам совершить подвиг, который умножит славу и владения нашей родины? Я знаю — Испания еще будет гордиться этим походом! До свиданья, сеньор Веласкес.

Какая бы злоба не клокотала в груди губернатора, но он понимал, что попытка остановить Кортеса чересчур рискованна. Слишком уж много удивительных рассказов о богатствах неоткрытых земель витало по острову. Слишком хороши были перспективы, которые красноречивый Эрнан Кортес рисовал своим сподвижникам. И наконец, очень уж хорошие бойцы сидели в лодке рядом со своим генерал-капитаном. Шлюпка не стала дожидаться от Диего Веласкеса последних напутствий и отправилась в сторону ожидавших кораблей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фернан облегченно вздохнул и не сумел сдержать рвущийся наружу смех, который помог найти выход скапливавшемуся за время диалога напряжению. Через пару секунд хохотали уже все, включая матросов, которым смех не мешал орудовать веслами. Не заразился общим весельем лишь сам Кортес. Он сидел, переводя спокойный взгляд с одного человека на другого, затем усмехнулся, прекрасно понимая чувства, обуревавшие его людей, и заметил: