Рассвет - Стефани Майер

Конечно, можно и подождать. Слушать проще, когда внимание не отвлекает огонь в горле.

– Хорошо.

– Стойте, стойте, стойте! – защебетала Элис и порхнула ко мне, восхитительно грациозная. Как уже было с Карлайлом и Эдвардом, я впервые увидела ее по-настоящему. Красавица! – Вы обещали, что я буду присутствовать, когда это случится впервые! А вдруг на охоте вам попадется какая-нибудь отражающая поверхность?

– Элис… – хотел было возразить Эдвард.

– Да это всего секундочку займет! – И Элис умчалась из комнаты.

Эдвард вздохнул.

– О чем она?

Прежде чем кто-либо успел ответить, Элис вернулась, таща огромное зеркало Розали в золоченой раме. Оно было вдвое выше нее и в несколько раз шире.

Все это время Джаспер был так молчалив и неподвижен, что я и не видела его за спиной Карлайла. Теперь он снова пошевелился – подскочил к Элис, при этом не сводя глаз с меня. Потому что я представляла угрозу.

Он внимательно следил за моим состоянием и наверняка заметил ужас, с каким я впервые поглядела на его лицо.

Для незрячих человеческих глаз многочисленные шрамы, оставленные армиями новорожденных, были практически незаметны. Раньше я видела их только при ярком свете, выделявшем небольшие припухлости.

А теперь я поняла, что шрамы – самая яркая примета Джаспера. Трудно было оторвать взгляд от его изувеченной шеи и подбородка. Неужели кто-то, пусть и вампир, способен выжить после стольких укусов?

Я инстинктивно приготовилась обороняться. Любой вампир, увидев Джаспера, сделал бы то же самое. Шрамы говорили сами за себя: «Осторожно, опасность!» Сколько вампиров пыталось убить Джаспера? Сотни? Тысячи? Ровно столько же погибло от его клыков.

Джаспер одновременно и увидел, и почувствовал мое восхищение. Сухо улыбнулся.

– Эдвард уже выругал меня за то, что перед свадьбой я не подвела тебя к зеркалу! – сказала Элис, отвлекая меня от своего грозного возлюбленного. – Не хочу снова получить взбучку.

– Взбучку? – Эдвард приподнял бровь.

– Ну, преувеличила чуток, подумаешь! – рассеянно пробормотала Элис, поворачивая ко мне зеркало.

– Ладно, признайся: ты потворствуешь своим вуайеристским наклонностям.

Элис ему подмигнула.

Их обмен любезностями коснулся лишь малой части моего сознания; все остальные мысли были прикованы к женщине в зеркале.

Сначала я бездумно залюбовалась ею. Незнакомка в отражении несомненно была красива, ничуть не хуже Элис и Эсми. Даже в покое она выглядела подвижной и изменчивой, а бледное лицо сияло, точно луна, в обрамлении густых темных волос. Руки и ноги гладкие, сильные, кожа таинственно мерцает, будто жемчуг.

А потом я пришла в ужас.

Кто она?! Сперва я даже не смогла разглядеть собственные черты в этом безупречно гладком лице.

А глаза! Да, я знала, чего ждать, но такое!..

Тем временем лицо женщины оставалось невозмутимым. Точеные черты богини, ничем не выдающие бури, что бушевала внутри. Тут ее пухлые губы шевельнулись:

– Глаза… – выдавила я. – Долго так будет?

– Через несколько месяцев потемнеют, – успокоил Эдвард. – Кровь животных быстрее человеческой разбавляет цвет. Сначала они станут янтарными, потом золотистыми.

Мои глаза несколько месяцев будут сверкать, как зловещее красное пламя?!

– Месяцев? – Мой голос стал выше, напряженнее. Идеальные брови женщины в зеркале удивленно взлетели над алыми глазами – такого яркого блеска я в жизни не видела.

Джаспер насторожился и шагнул ко мне. Он прекрасно знал повадки новорожденных вампиров; неужто даже такое безобидное проявление чувств означает, что я опасна?

Никто не ответил на мой вопрос. Я повернулась к Эдварду и Элис. Они оба были слегка растеряны и не сводили глаз с Джаспера: прислушивались к его тревожным мыслям, заглядывали в ближайшее будущее.

Я сделала еще один глубокий, совершенно бесполезный вдох.

– Нет, со мной все нормально, – заверила их я и мельком взглянула на незнакомку в зеркале. – Просто… слишком много впечатлений.

Джаспер нахмуриллоб, отчего два шрама над его левым глазом стали еще заметнее.

– Не знаю, – прошептал Эдвард.

Женщина в зеркале помрачнела.

– И какой вопрос я пропустила?

Эдвард улыбнулся.

– Джаспер спросил, как тебе это удается.

– Что?

– Сдерживать чувства, Белла, – ответил Джаспер. – Никогда не видел, чтобы новорожденные обладали такой властью над своими порывами. Ты расстроилась, но, увидев нашу тревогу, тут же совладала с собой. Я хотел помочь, но тебе моя помощь не понадобилась.

– Это плохо? – спросила я. Мое тело невольно окаменело в ожидании вердикта.

– Нет, – не слишком убедительно отозвался Джаспер.

Эдвард погладил мою руку, как бы разрешая мне успокоиться и оттаять.

– Это удивительно, Белла. Мы не совсем понимаем… надолго ли тебя хватит.

Неужели в любую минуту я могу сорваться? Обернуться чудовищем?

Приближения гнева я не чувствовала… Может, готовиться к этому бесполезно?

– Ну, что думаешь? – нетерпеливо спросила Элис, указав на зеркало.

– Не знаю даже… – уклончиво ответила я, не желая признавать, что до смерти напугана.

Я уставилась на красавицу с ужасными глазами, пытаясь найти в ней хоть частичку себя. В форме губ… Если не обращать внимания на сногсшибательную красоту, можно было заметить, что верхняя губа пухлее нижней – этот знакомый маленький изъян меня даже обрадовал. Может, и в другом я осталась прежней.

Я неуверенно подняла руку; женщина в зеркале тоже прикоснулась к лицу. Ее алые глаза внимательно наблюдали за мной.

Эдвард вздохнул.

Я отвернулась от зеркала и посмотрела на него.

– Ты разочарован? – бесстрастным певучим голосом спросила я.

Эдвард рассмеялся и признал:

– Да.

Мою невозмутимую маску разбило потрясение, и в тот же миг я ощутила боль.

Элис зарычала. Джаспер вновь подался вперед, решив, что я вот-вот сорвусь.

Однако Эдвард не обратил на них внимания и крепко обвил руками мой оцепеневший стан, приникнув губами к щеке.

– Я надеялся, что смогу слышать твои мысли, когда они станут похожими на мои, – прошептал он. – Но вот я опять убит: совершенно не понимаю, что творится в твоей голове.

Мне тут же полегчало.

– Ну, – весело сказала я, радуясь, что мои мысли по-прежнему принадлежат только мне, – видно, мой мозг никогда не будет работать, как полагается. Зато я хорошенькая!

По мере того как я привыкала, мне становилось легче шутить, мыслить связно. Быть собой.

Эдвард прорычал мне на ухо:

– Белла, ты никогда не была просто хорошенькой!

Тут он отпрянул, вздохнул и сказал кому-то:

– Ладно, ладно…