Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 13 - Вальтер Скотт

Пробираясь сквозь толпу, лорд Гленварлох услышал достаточно, чтобы убедиться в том, что из-за своей вспышки гнева он попал в весьма опасное положение. Ему были известны наводившие на всех ужас жестокие и произвольные действия суда Звездной палаты, в особенности в делах, касающихся нарушения королевских привилегий. Еще совсем недавно, в царствование Елизаветы, за такой же поступок, какой он только что совершил, один человек был приговорен к отсечению кисти руки, и приговор был приведен в исполнение. Он мог также утешать себя мыслью о том, что из-за своей бурной ссоры с лордом Дэлгарно он лишился дружбы и услуг отца и сестры этого аристократа, едва ли не единственных людей знатного рода, на участие которых он мог рассчитывать, в то время как злая молва, порочащая его репутацию, несомненно будет сильно отягощать его положение при разбирательстве дела, в котором очень многое зависело от доброго имени обвиняемого. Для юношеского воображения мысль о наказании, влекущем за собой увечье, страшнее самой смерти; а все, кого он встречал на пути, с кем он сталкивался в толпе и кого он обгонял, говоря о его поступке, упоминали эту кару. Он боялся ускорить шаг, чтобы не вызвать подозрения, и не раз он видел королевских лесничих так близко, что испытывал острую боль в запястье, словно от удара ножа, отсекающего ему кисть. Наконец он выбрался из парка и мог более спокойно обдумать, что ему предпринять.

Уайтфрайерс, расположенный по соседству с Темплом, хорошо известный тогда в воровском мире под названием Эльзас, в то время и в течение почти всего последующего столетия обладал привилегией убежища, если только приказ об аресте не был издан верховным судьей или членами Тайного совета. В самом деле, так как это место кишело всевозможными головорезами, обанкротившимися горожанами, разорившимися игроками, отпетыми кутилами, дуэлянтами, бандитами, наемными убийцами, распутниками и развратниками всех видов и оттенков, связанными общим стремлением сохранить неприкосновенность своего убежища, то предписания об аресте, исходящие даже от этих самых высших властей, блюстителям закона было трудно и небезопасно приводить в исполнение среди людей, которые могли пользоваться безопасностью лишь вопреки всяким предписаниям или властям. Лорд Гленварлох прекрасно знал это, и хотя подобное убежище внушало ему отвращение, Эльзас был, по-видимому, единственным местом, где, во всяком случае на некоторое время, он мог бы надежно укрыться от карающей длани правосудия, пока ему удастся найти более подходящее пристанище или каким-нибудь образом уладить это неприятное дело.

Тем временем Найджел, торопливо шагая по направлению к своему будущему убежищу, горько упрекал себя в том, что поддался лорду Дэлгарно, вовлекшему его в беспутную жизнь, и не менее беспощадно обвинял свою вспыльчивость, из-за которой ему приходилось теперь искать спасения в притонах нечестивого и безудержного порока и разврата.

«К сожалению, в этом Дэлгарно был совершенно прав, — предавался он своим горьким размышлениям. — Я создал себе плохую репутацию, следуя его коварным советам и пренебрегая дружественными увещаниями, которым я должен был бы беспрекословно следовать и которые заклинали меня не приближаться к злу. Но если я выберусь из этого опасного лабиринта, куда ввергли меня мое безумство и неопытность, а также моя вспыльчивость, я найду благородный путь, чтобы вернуть былую славу имени, которое никогда не было запятнано, пока я не стал носить его».

Приняв это благоразумное решение, лорд Гленварлох вошел в аллеи Темпла, откуда в те времена вели ворота в Уайтфрайерс, через которые он собирался незамеченным пробраться в убежище. Когда он приблизился ко входу в это логовище падших, перед которым он испытывал отвращение даже в тот момент, когда искал там приюта, он замедлил шаг, так как крутая ветхая лестница напомнила ему слова facilis descensus Averni, [111] и в душу ему закралось сомнение, не лучше ли открыто встретить опасность, подстерегающую его среди честных людей, нежели прятаться от наказания, ища приюта в притонах безудержного порока и разврата.

Когда Найджел в нерешительности остановился, к нему подошел молодой джентльмен из Темпла, которого он нередко видел и с которым иногда беседовал в ресторации, где тот был частым и желанным гостем; беспутный юноша не знал недостатка в деньгах и проводил время в театрах и других увеселительных местах, между тем как его отец был уверен, что он занимается изучением права. Но Реджиналд Лоустоф — так звали молодого студента — придерживался того мнения, что ему не потребуется особенно глубокого знания законов, чтобы тратить доходы от родового поместья, которое он должен был унаследовать после смерти отца, и поэтому он не стремился приобрести больше познаний в этой науке, чем можно было впитать в себя вместе с ученым воздухом того квартала, где находилось его жилище. Среди своих друзей он слыл остряком, читал Овидия и Марциала, пытался сочинять каламбуры (часто очень натянутые), любил танцевать, фехтовать, играть в теннис и исполнял различные мелодии на скрипке и французском рожке, к величайшему неудовольствию старого советника Бэрретера, жившего как раз под ним. Таков был Реджиналд Лоустоф, живой, проницательный, хорошо знакомый со всеми закоулками города, имеющими сомнительную репутацию. Подойдя к лорду Гленварлоху, этот кавалер приветствовал его, назвав его имя и титул, и спросил, не собирается ли его светлость навестить сегодня шевалье, заметив, что скоро полдень и что вальдшнеп будет подан на стол раньше, чем они доберутся до ресторации.

— Сегодня я не пойду туда, — ответил лорд Гленварлох.

— А куда же вы идете, милорд? — спросил юный студент, который, — вероятно, не прочь был пройтись по улице в обществе лорда, хотя бы и шотландского.

— Я…, я… — пробормотал Найджел, желая воспользоваться знакомством юноши с этими местами и в то же время стыдясь признаться ему в своем намерении искать приюта в убежище с такой сомнительной репутацией или рассказать ему о своем положении. — Я хотел бы посмотреть Уайтфрайерс.

— Как? Ваша светлость ищет развлечений в Эльзасе? — удивился Лоустоф. — Ну что ж, милорд, вам не найти лучшего провожатого по этому аду, чем я. Обещаю вам, что вы встретите там прелестных девушек, а также отличное вино и славных собутыльников, правда не пользующихся благосклонностью фортуны. Но ваша светлость должны извинить меня — вы последний из наших знакомых, кому я осмелился бы предложить такое путешествие в неведомую страну.

— Благодарю вас, мейстер Лоустоф, за доброе мнение, которое вы выразили этими словами, — сказал лорд Гленварлох, — но мои теперешние обстоятельства могут заставить меня искать приюта в этом убежище хотя бы на один-два дня.