Белые волки Перуна - Сергей Шведов

Для Изяслава эта охота на медведя первая, а для Волков просто очередная потеха. На Новгородчине не уходили в зиму без медвежьего мяса. А однажды взяли на рогатину шатуна. Вот то был зверь! Сам ввалился в гонтище, содрав полог. Ладомир тогда так и обмер у очага с чашкой в руках. Бирюч пошёл на шатуна с сулицей, Войнег с Ратибором ему помогли, а то мог и не справиться вожак со зверем. Уж больно свиреп был бурый, оголодал, шатаясь по зимнему лесу. Сулицу грыз, брызгая кровавой пеной, да так долго, что Ладомира брало сомнение, не встанет ли часом поверженный и не кинется ли на людей вдругорядь.

- Наш медвежонок смирный, - подмигнул Пересвет Изяславу. - Сразу подавится сулицей.

Под смешки Пересвета пешими углубились в заросли, оставив возки в стороне. Войнег, надо отдать ему должное, вывел точно к берлоге и указал рукой на парок, который едва заметно стелился над сугробами.

- Во славу Перуна, - сказал Ратибор.

Ратибору и пришлось начинать, растравливая длинной жердью залёгшего глубоко медведя. На помощь товарищу полез Сновид, осторожно ступая по глубокому снегу. Так вдвоем они и разбудили засыпающего зверя.

Поначалу раздался дикий рёв, а уж потом вывалился в запале сам бурый. Только-только отпустили собак, как он уже встал в дыбки и попёр дураломом на Изяслава. Тут его Пересвет и встретил сулицей в бок. Можно было бы сразу завалить полусонного, но в том чести мало, надо чтобы зверь вошёл в раж и постоял за себя. Собаки цепко на нём повисли, а тут ещё рана от Пересветовой сулицы - распалился бурый без удержу. Одной собаке сломал хребет, другой распорол живот. Пришлось его брать без шуток.

Твердислав шагнул вперёд с рогатиной, а разъярённый зверь сам на неё навалися всем телом. Войнег тут же сунул ему кинжалом под мех, чтобы не мучился попусту.

Медведь был так себе - средний, да и народу вокруг него собралось с избытком. У него и выбора не было иного, как садиться на кол. Во всяком случае, именно так объяснил суть происходящего Изяславу Войнег.

Свежевали зверя тут же на снегу, чтобы не томить лошадей лишней тяжестью. Да и лесным жителям тоже кое-что надо оставить от людского пира. Есть здесь охотники подкормиться на чужой беде.

- Всё как у людей, - усмехнулся Пересвет.

Медвежью шкуру подарили новичку Изяславу, как это и полагается по обычаю. А две издохшие собаки - большая потеря. Сыряй за убытки спасибо не скажет, всё же не один год их выкармливали, а пропали без толку.

- Надо было бить сразу, - крякнул Ратибор. - А мы поиграть вздумали.

- Лапу-то не забыли? - спохватился Войнег.

- Какую лапу? - удивился Изяслав.

- Да ту самую, что медведь сосёт всю зиму и от этого сыт бывает. Вкуснее той лапы ничего на свете нет.

Изяслав на Войнега косится с опаской - боится нарваться на шутку. Осторожен боярин и на весёлое слово обидчив. Но на охоте не растерялся, и когда бурый встал на задние лапы, не ударился в бега, а значит и на рати не дрогнет. Ставрова порода - крепкая порода.

Сыряй, как водится, поругал охотников за убитого медведя и обещал поклониться Лесному богу за их вину. Но за собак весёлых охотников срамить не стал, хозяева как-никак, хотя животину ему было жалко. На охоте всякое бывает, иной раз не только собаки гибнут, но и люди.

- Зови своих стряпух, - сказал Ладомир. - Отведаем медвежатины.

- Так и банька готова, - сказал Сыряй. - Пока челядинки парят-жарят, вы успеете обернуться.

За стол садились, как заново народившиеся, с ощущением лёгкости в распаренных телах. Среди суетящихся вокруг стола полонянок Ладомир углядел двух непраздных.

- Смотри, - погрозил он пальцем Сыряю, - чтобы волчье семя не перепуталось с иным прочим. Если уродятся крепкие дети, то мы их в свой род возьмем, и жёнкам будет послабление.

- От тяжёлой работы их освободи, - сказал Ратибор. - Как бы не скинули раньше времени.

Пировали остаток дня и чуть ли не половину ночи. К утру только угомонились, но спали недолго - как только забрезжил рассвет, заторопились в обратный путь. Сыряй уже приготовил возы с ценной поклажей.

Спали вроде мало, а пили много, но никакой усталости Ладомир не чувствовал, наоборот - впору было бежать за санями вприпрыжку подобно Войнегу, в котором не перебродили ещё Сыряевы меды. Да и лошадям, ходко идущим по проторенному пути с гружеными возами, нужен был отдых. Ладомир, пробежав с полверсты вслед за санями, задохнулся и прилёг на возок к Твердиславу и Изяславу. Ставров сын всё ещё обиженно дул губы на плешанского воеводу.

- Ты вчера беспокоился о волчьем семени, а чем моя ятвяжка хуже ваших?

- Нет ничего худого в том, если ты о своём рождённом от полонянки ребёнке позаботишься, - отозвался Ладомир. - Но не ставь его на равную ногу с законными сыновьями, не бесчесть ни собственного, ни Хабарова рода.

- А княж Владимир не от рабыни рождён, что ли? - огрызнулся Изяслав.

Ладомир перестал улыбаться и построжал лицом:

- Выбрось из головы, Изяслав, подобные думы, ничего кроме горя и забот они тебе не принесут. Законным наследником твоим может быть только сын Милавы от тебя рождённый и никто другой. А будешь упорствовать в заблуждении, старшина тебе этого не простит.

Не глуп молодой боярин, потому должен понять, в чём его выгода, а огрызается просто из мальчишеского тщеславия. Ну и обида его гложет за Милавиного первенца Яромира.

- Ведун Гул бывает в твоём доме?

- Заходил раза три, а что? - Изяслав искоса глянул на воеводу.

- Давно не видел старца, хотел словом перемолвиться.

- На той семеднице был. Со мной слова не сказал, а от жены дар принял, разве волхвы поступают?

И к плешанскому воеводе Гул не зашёл - с чего бы это? Ладомир покосился на Твердислава, но тот в ответ только плечами пожал. Выходит, не только с Ладомиром, но и с другими Волками не встречался Гул, иначе Твердислав непременно бы об этом знал. От глаза Гаврана ничего не укроется в округе, другое дело, что попусту болтать он не будет. А Изяслав прав - не было доселе такого, чтобы волхвы общались с женой в обход мужа. Что за странный хоровод затеяли Перунов ведун и новгородская вила?

Ладомир пробежался ещё раз до своего возка и упал рядом с Войнегом. Притомившийся от бега Белый Волк, распахнув кожух, грелся под скудными в эту пору Даджбоговыми лучами. Похоже, Сыряев хмель выдохнулся из него уже окончательно.

- Гул был у Изяслава, но дары принял только от Милавы.

Войнег присвистнул и запахнул кожух:

- Чем же это Ставров сын прогневил волхвов?

- Не нравится мне это, - вздохнул Ладомир. - Прежде женщины не служили Перуну.

Войнег сдвинул бобровую шапку на лоб и почесал затылок: