Войны и кампании Фридриха Великого - Юрий Ненахов

Прусская армия в походе. 1756 год.

Впоследствии Фридрих писал, что «в политике задерживаться пустыми формальностями в таком важном деле было бы непростительной ошибкой… нерешительность и медлительность могут погубить все, а спасти может только быстрота и сила». В его «Истории Семилетней войны» эта мысль выражена более откровенно: истинные государи сами решают, когда им нужно начать войну, ведут ее, а какому-нибудь «трудолюбивому юристу предоставляют найти оправдание». Когда министр иностранных дел Подевильс пытался отговорить короля от решительных действий, указывая на возможности мирного разрешения конфликта и огромный риск, которому бы подверглась Пруссия в случае начала войны по его инициативе, Фридрих не стал слушать своего министра и выпроводил его словами: «Прощайте, человек трусливой политики». Жребий был брошен.

Пока союзники делили шкуру неубитого медведя, Фридрих II решил не дожидаться их выступления и действовать первым. Целью его первого удара стала Саксония. В отличие от европейских монархов планы короля приводились в исполнение скрытно: о них не знали не только разведки противника, но и собственные генералы Фридриха. Впрочем, французский посланник в Берлине маркиз Валори почуял неладное и известил Париж о готовящемся вторжении в Саксонию — его не послушали.

Наши историки многословно клянут «разбойничью агрессию» Пруссии против Саксонии, ставшей, по их мнению, причиной Семилетней войны, которая со стороны союзников (и уж, конечно, в первую очередь России) носила «справедливый» характер с целью «обуздать зарвавшегося завоевателя». Надеюсь, что перечисленные выше факты помогут понять весь идиотизм этих утверждений.

Когда Вольтер узнал о новой войне, предпринимаемой Фридрихом, он написал ему послание в стихах, где упрекал его за то, что он променял жезл мудреца на меч завоевателя. Фридрих отвечал ему также в стихах, говорил, что всегда предпочитал счастье мира суровому закону войны, но что он, поднимая меч, исполняет только веления судьбы. Далее он желает Вольтеру всех наслаждений, какие могут доставить мудрецу уединение и науки, и заключает свое послание следующими строками: «Я должен пред бедою, в борьбе с коварною судьбою, жить, мыслить, умереть — как царь!»

29 августа 1756 года войска Пруссии численностью 67 тысяч человек тремя колоннами перешли саксонскую границу.

Начало семилетней войны

Кампания 1756 года

«Шаг, сделанный Фридрихом, был отважен, но необходим. Только решительность и быстрота могли ему дать некоторый перевес над многочисленными неприятелями, которые со всех сторон окружили его государство. Ударив на врагов прежде, чем они успели вооружиться, Фридрих надеялся отвести войну от границ Пруссии». Для прикрытия королевства от России он оставил двадцатидвухтысячный восточно-прусский гарнизон под командой фельдмаршала Левальда[36]. Фельдмаршал Шверин с 26 тысячами войска занял укрепленный лагерь близ Кенигнн-Греца и прикрыл Силезию. А сам Фридрих II в главе 56-тысячного войска пошел в Саксонию. Вся армия его была разделена натри главных корпуса. Первый под начальством принца Фердинанда Брауншвейгекого[37] отправился из Магдебурга через Лейпциг, Хемниц и Фрейберг в Котту; второй корпус сам король повел в Пречь, приказав в то же время принцу Морицу Дессаускому овладеть Виттенбергом; потом оба отряда соединились при Торгау и переправились через Эльбу. Третий корпус под командой герцога Брауншвейг-Бевернского через Лаузиц, Бауцен и Штольпе прошел в Богемию.

Накануне похода Фридрих созвал военный совет, на котором объяснил генералам причины, побуждающие его выступить против коалиции, и представил копии дипломатических документов, полученных от Менцеля. Подобные копии были разосланы по все европейские столицы.

Неожиданное появление прусских войск в Саксонии до того поразило Брюля, что он не знал, что делать. Встретить Фридриха с оружием в руках он не решался, потому что саксонские войска были разбросаны по всему курфюршеству, к тому же и сами приготовления к войне не были закончены. Вся армия, которую Август III мог наскоро соединить, состояла из 17 тысяч человек и была, стало быть, почти вдвое слабее прусской. Оставалось одно средство: объявить Саксонию нейтральной или со всей армией перейти в Богемию, чтобы там соединиться с австрийцами. Но французский посланник граф Брольи советовал собрать войско в укрепленный лагерь, где бы можно было закончить необходимые приготовления к войне и спокойно дожидаться подкрепления со стороны Австрии.

Совет его был принят. Возвышенная равнина между Пирной и могучей крепостью Кенигштейн, простирающаяся на четыре мили, была выбрана для лагеря. Граф Рутовский быстро вывел туда войско, не позаботясь наперед о его продовольствии; за ним последовали король Август и граф Брюль. Естественное положение равнины делало ее почти неприступной, только в немногих местах можно было в ущельях проложить к ней армейскую дорогу, но и тут саксонцы защитили себя сильными батареями и палисадами. «Оттуда они смело могли смеяться над тщетными усилиями неприятеля; но в то самое время, как они почитали себя неприкосновенными, тайный, невидимый враг уже подкрадывался в лагерь — это был голод». В несколько недель весь провиант истощился, а новых подвозов не было, потому что Фридрих перерезал все сообщения.

Хотя Фридрих был крайне раздосадован тем фактом, что саксонская армия ускользнула от него без единого выстрела и преградила ему своим лагерем прямой путь в Богемию, он принял деятельные меры, чтобы принудить Августа III действовать согласно своим планам.

Найдя Саксонию совершенно беззащитной, он быстро разместил в ней свои войска. Виттенберг, Торгау, Лейпциг и другие города были им заняты почти без сопротивления. 9 сентября он торжественно въехал в Дрезден и расположил около столицы Саксонии свои войска так, что между ней и саксонским лагерем не могло существовать никаких сношений.

В Дрездене Фридрих издал манифест, в котором объявил, что обстоятельства войны заставляют его взять Саксонию на время под свое управление, «как залог безопасности германских держав». Вслед за тем из богатых арсеналов в Дрездене, Вейсенфельсе и Торгау были выбраны все пушки, ружья, амуниционные и полевые запасы и отправлены в Магдебург. Саксонское министерство было упразднено, зал совета заперли, все канцелярии опечатали. В Дрездене учредилось временное прусское управление. Все казенные суммы во всем курфюршестве были отобраны. Но Фридрих строго наблюдал за тем, чтобы никто из саксонских подданных не был обижен, обременен налогами или лишен собственности. Эта мера заставила саксонцев довольно равнодушно смотреть на постигшее их несчастье. Для народа, собственно, никаких существенных перемен не произошло. Даже сановники, уволенные от должностей, были обласканы Фридрихом и ежедневно приглашались к его столу. Супруге Августа и его детям, о которых беспечный польский король, по обыкновению своему, не подумал в минуту опасности и которые остались в Дрездене сам король выехал в Пирненский лагерь), Фридрих оказывал все почести и знаки уважения.

Между тем внезапный захват Саксонии произвело страшный шум в Европе. Враги Фридриха жаловались кричали о нарушении всех народных прав. Император отправил Фридриху указ, которым повелевал ему, как возмутителю, «оставить свое неслыханное, дерзкое и достойное строгого наказания намерение, заплатить польскому королю (имеется в виду Август. — Ю. Н.) за все причиненные ему убытки и спокойно возвратиться в Пруссию, если он не хочет испытать всей строгости императорского суда». В то же время было разослано ко всем генералам и полковникам приказание «немедленно оставить безбожного и дерзкого бунтовщика или страшиться гнева императора, который будет для них немилосердным судьей».

Поведение прусского короля было признано виновным всеми державами единогласно, и Фридрих понял необходимость оправдаться в глазах европейских дворов. Он решил обнародовать все довоенные козни Австрии и Саксонии, побудившие его к решительным мерам для спасения собственного королевства.

Для этого он имел нужду в подлинных бумагах, но государственного архива в Дрездене уже не было. Фридрих не мог допустить мысли, чтобы Август III захватил с собой архив, когда второпях и страхе забыл даже свое семейство. Все углы и закоулки в Дрездене были обшарены, но бумаг не отыскивалось. Наконец Фридриху шепнули, что архив перенесен в опочивальню королевы и что у нее хранятся и ключи. Фридрих послал к ней одного из своих генералов с просьбой выдать ключи. Она не соглашалась, посланный настаивал и, несмотря на ее сопротивление, просьбы и обещания, объявил, что имеет приказание действовать решительно, но умолял, чтобы Ее величество, из милости, не заставляла его прибегнуть к оскорбительному насилию.