Северные амуры - Хамматов Яныбай Хамматович

— Так точно, ваша светлость. Уже задействован в бою. Французы вторично отступили за кладбище. Генерал Дельзон убит — это вполне надежные сведения от пленных французов. Сейчас к городу подходит корпус маршала Даву. И об этом сведения достоверные — только что вернулись дальние разведчики. Целые улицы, ваша светлость, в огне. В пламени гибнут и наши, и французские раненые. Бой в городе штыковой, грудь в грудь.

— Ну штыкового удара французы не выдержат, — сказал кто-то из генералов, сидевших на лавках у стены.

Послышался негромкий смешок.

Кутузов радостно улыбнулся, но тотчас обратился к Коновницыну:

— Петр Петрович, теперь ясно, что Наполеон через Малоярославец в Калугу не пройдет. Видимо, попытается предпринять обход через Малыню.

Понимавший фельдмаршала даже не с полуслова, а с намека, по сведенным бровям, по хитро блеснувшему глазу, Коновницын не задумываясь ответил:

— Поставим там казаков Платова и корпус князя Кудашева.

— Именно. И все ж не грех подкрепить их стрелками и артиллерией. У Даву корпус сохранил боеспособность.

«Он уже думает о следующих боях», — понял Кахым.

— Да, все разведывательные материалы подтверждают, что Даву держал своих солдат и на обильных харчах, и в железной дисциплине, — согласился Коновницын.

— Хотя тяжелые бои за Малоярославец могут и образумить Наполеона, — размышлял вслух Михаил Илларионович, — все — и штабные генералы, и офицеры — притихли, жадно ловя каждое его слово, — и он догадывается, что, уйдя из Москвы, не выдюжит таких тяжелых потерь, какие сегодня несет в Малоярославце…

— И свернет на Смоленск, — догадался Коновницын.

— Именно. И все же… все же усилим гарнизон Малыни.

Дежурные офицеры записывали приказы Коновницына, давали генералу на подпись и незамедлительно посылали в полки курьеров.

Битва за Малоярославец продолжалась с еще более свирепым ожесточением. Город восемь раз переходил из рук в руки. Пожары бушевали с такой силой, что зачастую войска, и русские, и французские, подступали к окраине, а дальше не могли и шага ступить — перед ними бурлило, гудело, клокотало пламя, выжигающее глаза, опаляющее усы и бороду, солдаты роняли ружья — так раскалялись стволы.

К вечеру Кутузов и Коновницын перевели резервные части за Малоярославец и еще плотнее преградили дорогу на Калугу.

15

Состоится ли завтра генеральная битва — «второе Бородино»? К пущей злости царя Александра и Беннигсена, Кутузов явно не желал большой баталии — фельдмаршал берег солдат, справедливо считая, что французскую армию окончательно доконает Генерал Время.

Наполеон страшился нового главного сражения, хотя и страстно мечтал о победе. В деревне Городне в покосившейся крестьянской избе он всю ночь получал донесения разведчиков, увы, беспросветные: костры в русском лагере умножались, свежие, отдохнувшие войска подходили, полукольцом перехватывая Калужскую дорогу. Император послал маршала Бессьера, пользовавшегося его безусловным доверием, лично осмотреть позиции русских. Маршал с конвоем скитался полночи, вернулся измотанным и приунывшим, честно сказал, что атаковать армию Кутузова невозможно.

На рассвете Наполеон сам выехал на рекогносцировку в сопровождении адъютантов. Охрану императора предупредили с опозданием, и злые, невыспавшиеся, голодные кавалеристы еще седлали лошадей.

Вся Калужская дорога была заставлена остановившимися еще вчера повозками, фурами, телегами, пролетками; среди них попадались и артиллерийские зарядные ящики, и фургоны с боеприпасами. Среди бивуаков гвардии, считавшейся резервом Наполеона, за обозами, он чувствовал себя в безопасности.

Неожиданно по дороге послышались испуганные крики, вопли, стоны, во все стороны разбегались ездовые, солдаты, легкораненые офицеры. К Наполеону мчались ровными стройными рядами всадники, и он и свита решили, что это спешит эскадрон охраны. Но почему же возникла паника на дороге? Опрокидывались экипажи, трещали оглобли и колеса, визжали в предсмертных муках лошади. И грянуло такое удалое, такое молодецкое «ура», что конь под Наполеоном заплясал и по нему пробежала мелкая дрожь. Если бы платовские казаки не гаркнули привычное «ура», то изрубили бы и Наполеона, и его офицеров. Была роковая минута, когда французского императора защищали саблями лишь маршалы Мюрат и Бессьер, генерал Рапп и адъютанты. Вскоре подоспели эскадрон легкой кавалерии и гвардейские егеря. Платовские казаки не приняли боя и ускакали, увозя с собою многочисленные трофеи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Весь день Наполеон широко улыбался, приглашая подчиненных вместе с ним посмеяться над забавным происшествием. Однако в глазах его метались искорки страха.

Вечером он вызвал к себе гвардейского доктора Ювана и попросил дать ему пузырек с безотказно действующим ядом, решив далее не искушать судьбу — до сих пор она относилась к нему благосклонно, но теперь стала чудовищно мстительной.

Не потому ли он и повернул поток отступающей армии на Боровск, Можайск, а дальше на Смоленск, даже не догадавшись, что этого и ждал от него мудрый Кутузов?

Когда к фельдмаршалу заехал накоротке зять Кудашев, то Михаил Илларионович добродушно занимался чаепитием, то и дело вытирая вспотевшее лицо полотенцем.

— Здравствуйте, батюшка, — радостно сказал полковник, целуя тяжелую, с выступившими фиолетовыми жилами руку. — Счастлив, что вижу вас в добром здравии.

— Мне-то что, дело стариковское, — ответно улыбнулся тесть. — Где корпус?

— Задействован на преследование бегущих французов. Но, батюшка, им не сладко, но и нам не весело — маршируем по выжженной земле: ни дома, ни сарая, ни бани, ни клочка сена. Пленные показали: Наполеон приказал вернуть нам русскую землю обугленной, испепеленной. Лошади шатаются от бескормицы.

— Морозы придут, станет еще хуже, — трезво предсказал Кутузов. — Мы хоть как-то наладим подвоз, а французы обречены на вымирание… Скорее бы выгнать полчища Бонапарта. Если не помру до этого светлого дня…

— Ну-у, батюшка, — укоризненно протянул зять.

— Если не помру, — повторил фельдмаршал невозмутимо, — то удалюсь на покой. Уеду в Волынскую губернию. Там воздух сладчайший.

— А согласится ли Екатерина Ильинична покинуть Петербург? — осторожно осведомился Кудашев.

Речь шла о жене Михаила Илларионовича, теще Кудашева.

— Ее полная воля. Принуждать не стану. Одиночество — удел стариков. Мой погодок, друг заветный, князь Григорий Семенович Волконский, проживает с одна тысяча восемьсот третьего года в далеком Оренбургском крае. А чем, спрашивается, я его лучше? Значит, заживу бобылем. Да, напиши-ка от моего имени письмецо князю Григорию Семеновичу. Не поленись, Николенька.

— Извольте, батюшка.

Кутузов диктовал медленно, выбирая слова осмотрительно, бережливо:

«…Спешу поздравить ваше сиятельство с победою и поставлю за особливую честь ускорить извещением о счастливом действии нашего оружия против врага отечества… Все случаи показывают настоящую гибель французов. За ужас и слезы поселян наших достойную получают они плату, и воздух наш не заражен более врагами, но земля усеяна костьми их. Вы не можете представить, ваше сиятельство, радости и удовольствия, с какими все и каждый из русских воинов стремится за бегущим неприятелем, и с какой храбростью наши воины, в том числе и казаки, и некоторые башкирские полки, поражают их. Вчерашнего числа вновь взяты 21 пушка и более 3000 рядовых французской гвардии с генералами и 60-ю офицерами. Войска неприятельские доведены до неимоверного состояния. Генералы их едят лошадей, солдаты же употребляют в пищу умирающих товарищей своих, что мы лично видели… При запечатании письма еще привели 2000 человек пленных французов и 26 офицеров неприятельских…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Последние слова фельдмаршал произнес после того, как дежурный адъютант вошел в горницу и прочел вслух только что доставленное в Главную квартиру донесение.

16

Князь Григорий Семенович вернулся в Оренбург из длительной поездки по уральским казенным заводам, выполнявшим заказы военного ведомства. Ровно четверть всех пушек и боеприпасов давали армии заводы вверенной его попечению Оренбургской губернии. Авзяно-Петровский, Узянский, Зигазинский, Катав-Ивановский, Симской, Белорецкий заводы изготовляли бомбы, ядра, гранаты, картечь, а Златоустовский, Саткинский, Кусинский отливали пушки разных калибров.