Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

Положение наше становилось тревожным, особенно, если бы подтвердились получаемые нами сведения о сборе японцами значительных сил именно для действия в направлении на Хайчен. Тем не менее при возможности нанести быстрый удар армии Оку, мы еще могли вырвать инициативу из рук противника и, оттеснив армию Оку, броситься на войска армии Нодзу.

С оттеснением и этих войск положение армии Куроки оказалось бы настолько выдвинутым вперед и оторванным от остальных групп японских войск, что опасность прорыва этой армии к Ляояну миновала бы. Но для столь решительных действий требовалась возможность собрать достаточные силы для наступательных действий против армии Оку.

В середине июня мы располагали всего против трех армий японцев 120 батальонами, уступая японцам как в числе батальонов, так, в особенности, в общем числе штыков. Положение наше ухудшилось тем, что среди войск, собранных у Ташичао, развилась значительная болезненность дизентерией, ослаблявшей число рядов. В наиболее ослабленном Красноярском полку число больных в середине июня дошло до 1500 человек, но что в особенности препятствовало производству наступательных действий, это наступившие дожди, сделавшие почву весьма труднопроходимой, а местами совершенно непроходимой для наших обозов. Войска наши, стоя на месте, начали встречать затруднения в подвозе им продовольствия на расстоянии меньше перехода. Пришлось [366] распрячь обоз и перевозить продовольствие на лошадях вьючным способом, но без вьючных седел. Даже вьюки с трудом проходили 10—16 верст в сутки{48}. На направлениях Ляоян — Ляндясян — Тхавулин было еще хуже: горные реки вздулись, сносили мосты, и на некоторое время, до спада вод, совершенно прекращались сообщения войск Восточного отряда (3-й Сибирский корпус генерала Келлера) с Ляояном. Вместо готовности к наступлению вперед командиры 1-го и 4-го Сибирских корпусов, встречая вследствие сильно испортившихся от дождей дорог, очень большие затруднения в продовольствии войск, 16 июня просили отвести войска к позициям, выбранным у Ташичао (близ железной дороги), оставив в районе Гайчжоу и к востоку от него лишь конницу, поддержанную небольшими пехотными частями{49}.

Генерал граф Келлер настоятельно просил об обеспечении его отряда с Ляояном, но средств к тому, а главное, времени (прокладки дорог, устройства солидных мостов) не было.

16 июня в опасении дальнейшего движения японцев к Хайчену я сосредоточил 39 батальонов у Симучена. Небольшой переход 15 июня от Хайчена войска совершали по глубокой грязи с очень большими затруднениями, а 16 июня временно сообщение с Хайченом вследствие разлива горных речек прекратилось.

Обеспечение продовольствием собранных войск встретило такие затруднения, что часть войск пришлось возвратить к железной дороге, как только выяснилось, что японцы не только не продвигаются вперед, но отошли несколько назад к Далинскому перевалу.

5 июля, пользуясь прикрытием частей 17-го армейского корпуса, мы сделали попытку перехода в наступление против одного из участков, занятого армией Куроки, с целью продвинуться вперед и одержать хотя бы небольшой [367] частный успех. Генералу графу Келлеру было подчинено 43 батальона. Попытка эта не имела успеха. Мы отказались от продолжения боя, когда в бой была введена лишь небольшая часть наших сил. 16 июля армия Оку перешла в наступление, и мы после недостаточного сопротивления очистили Ташичао и Инкоу. Армии Оку и Нодзу соединились.

Посетив 10 июля части 10-го армейского корпуса, занимавшие позиции у Гуцзяцзы (на направлении Ляоян — Саймацзи), я убедился в полной неготовности прибывших из Европейской России частей войск к действиям в гористой местности. Требовалось ранее перехода в наступление обеспечить эти части хотя бы небольшим вьючным обозом и произвести хотя бы несколько упражнений с войсками для ознакомления их с действиями в горах.

18 июля японцы всеми тремя армиями перешли в решительное наступление. После ряда боев мы сосредоточились под Ляояном и дали сильный отпор трем соединившимся японским армиям. На левом берегу р. Тайцзихе все атаки японцев были отбиты. Но вследствие неудачных наших действий на правом берегу Тайцзихе стратегическая обстановка начала складываться для нас столь неблагоприятно, что я отвел армию к Мукдену, не потеряв ни одного орудия или обоза, нанеся японцам под Ляояном большие потери, чем мы понесли сами. В трех томах моего отчета подробно описаны действия наших войск под Ляояном, на р. Шахе и под Мукденом. Из этих описаний видно, какие огромные трудности нашим войскам приходилось преодолевать, и изложены причины наших неудач.

Эти действия доказали, что основания для плана войны с японцами были приняты совершенно правильные, и необходимость отступления наших войск к Харбину была предвидена вполне прозорливо. Действительно, обстановка для нас, как под Ляояном, так и на Шахе и особенно под Мукденом, могла сложиться несравненно хуже, чем сложилась в действительности, и мы могли быть вынуждены к отступлению к Харбину еще в конце сентября [368] 1904 г., но удержались в Южной Маньчжурии. Еще Клаузевиц признавал, что армия должна составлять одно целое со своей операционной базой. Наша база была Россия. Но какие трудности представлялись для нашей армии составлять одно целое за 8000 верст со своей родиной! Одно преодолевание этих трудностей уже представляет огромный успех, который, конечно, будет оценен историей.

По выражению Наполеона — «на войне обстановка повелевает». Та обстановка, которая сложилась для нас, требовала огромного, упорного, терпеливого труда всей нации, чтобы пересоздать ее в нашу пользу.

Наши неудачи, позволительно высказать мнение, при сложившейся обстановке были объяснимы, но даже терпя неудачи, мы тяжко истощили своего противника, сами же все усиливались. Естественно, что должен был наступить перелом, при котором обстановка оказалась бы нам благоприятной.

Наша организация армии на основании опыта войны давала слишком малый процент бойцов сравнительно с общим числом чинов, находившихся на довольствии. Такое явление в высокой степени имело важные последствия: трудности по довольствию и содержанию армии были большие, а для действий в бою, при общем сильном составе армий, мы не располагали числом штыков, достаточных для победы над японцами.

Наши штатные составы различных родов оружия, а также парков, госпиталей, транспортов, полевых хлебопекарен, штабов, управлений и учреждений определяют весьма большой процент небоевого состава армии. Отсутствие у нас организованных тылов войск, необходимость производства обширных работ по проложению дорог, необходимость нарядов офицеров и нижних чинов в формировавшиеся транспорты, полевые хлебопекарни — все это еще более увеличивало небоевой элемент. Кроме того, обслуживание войсковых частей тем числом нестроевых, какое было положено по штату, оказалось невыполнимым. Пришлось по причинам, которые будут изложены ниже, допустить расход строевых [369] нижних чинов для домашних парадов. Так как в небоевом элементе ранения были лишь случайные, то при больших потерях в бою отношение небоевого элемента к боевому еще более возрастало. Обыкновенно в ожидании боя подтягивались к войскам все командированные, прекращались наряды на работы в тылу. Но и при всех принимавшихся мерах боевой состав мог доводиться лишь до 75 % всего наличного числа чинов. В конце марта 1905 г., когда мы производили весьма энергично подготовку театра военных действий до р. Сунгари, в 1 -и Маньчжурской армии боевой элемент армии составлял лишь 58 % в частях войск, большой же процент был отчислен на обслуживание тыла, на укомплектование разного рода управлений и учреждений{50}.

Но главная тяжесть боя, как и в прежние войны, легла на пехоту. Между тем именно на пехоту наиболее тяжело ложились и все наряды, командировки, пехота теряла наибольшее число ранеными, и в результате можно принять с большей вероятностью, что в веденных нами боях мы выставляли число штыков, равное лишь половине всех чинов, находившихся на довольствии{51}.

В апреле 1905 г. процент штыков в 1-й Маньчжурской армии относительно всего числа лиц, находившихся на довольствии, составил 51,9. С возвращением в строй выздоровевших от ран сила 1-й армии к концу ноября была до 192 000 ртов, из коих штыков было 105 879. Но в бой могло идти значительно меньшее число вследствие домашнего расхода, нарядов и командировок. Рядом принятых мер, ввиду того, что в августе 1905 г. ожидался переход в наступление, число штыков было доведено до 58,9 % всего числа чинов, находившихся на довольствии. [370]

Дабы выйти из этого положения и получить в бою роты сильного состава, мною уже за время командования 1-й Маньчжурской армией отдан был приказ от 27 мая 1905 г. за № 412, которым приказано было не вводить в счет штыков и допустить в виде временной меры расход строевых нижних чинов, считая в том числе 128 санитаров, 35 музыкантов и 48 человек для охраны обозов (вместо выделения для этой цели полных рот). Независимо от этого расхода, неимение сформированных войск для тылов службы, необходимость постройки в тылу дорог, мостов, охраны разных складов, помощь интендантской и санитарным службам, для полицейской службы в населенных пунктах, для службы в транспортах армии, формировавшихся на театре военных действий, и пр. требовались значительные наряды от войск. Правда, войска освобождались при этом от запасных старших сроков службы, но число штыков редело весьма заметно. Наконец, надо принять в расчет раненых, больных и слабых, находящихся при частях войск или госпиталях.