Земная империя - Артур Кларк

– Задержка вызвала кое-какие проблемы, но мы с ними справились. Сейчас мы располагаем четырьмя жизнеспособными эмбрионами, и первый из них будет трансплантирован через неделю. Остальные мы сохраним как резервные копии на случай отторжения, хотя сейчас такие случаи очень редки.

«А что будет с тремя ненужными?» – мысленно спросил себя Дункан – и тут же постарался отгородиться от этой мысли. Главное – на свет появится его наследник, который во всех иных случаях никогда не родился бы. Нужно думать о позитивной стороне и поскорее забыть о трех призраках, на краткий миг приблизившихся к границам реальности. И все равно, трудно оставаться холодно логичным, когда думаешь о таком. Дункан разглядывал затейливый узор стола. Интересно, каких представлений придерживается хозяин этого кабинета – уравновешенный, элегантный доктор Эль Хадж, через искусные руки которого прошло столько судеб? В их маленьком мире и сравнительно узком жизненном круге Макензи тоже играли в богов. Но хирург играл несравненно крупнее, и его ходы лежали далеко за пределами понимания Дункана.

Разумеется, всегда можно найти утешение, вспомнив о математическом, холодном отношении самой матушки-природы к размножению. Ей решительно наплевать на этику и чувства людей. За свою жизнь каждый мужчина производит столько сперматозоидов, что их хватило бы на многократное заселение всей Солнечной системы. А свой шанс получают лишь два или три; вся остальная масса обречена на гибель. И разве кто-то сходит с ума, зная, что каждое семяизвержение состоит из ста миллионов убийств? Впрочем, кого-то это волновало. Недаром приверженцы некоторых древних религий отказывались смотреть в микроскоп.

Если вдуматься, каждый поступок включает в себя моральные обязательства, приправленные изрядной долей неуверенности и сомнений. В конечном счете человеку остается лишь следовать подсказкам загадочной сущности, именуемой совестью, и надеяться, что результат тех или иных его действий не будет слишком разрушительным. Да и кто возьмется предугадывать конечные результаты?

Странно, думал о себе Дункан, как ему удалось разогнать сомнения, охватившие его еще тогда, в первый приезд на остров. Он научился смотреть на вещи шире и вплетать надежды и чаяния клана Макензи в общий контекст событий. Наконец, он воочию увидел опасности всепоглощающих амбиций, однако урок, преподнесенный судьбой Карла, не был однозначным. Дункан знал, что над загадками личности своего погибшего друга он будет думать всю жизнь.

Словно очнувшись от забытья, Дункан вдруг обнаружил (и испытал при этом легкий шок), что он уже подписал все необходимые документы и теперь передает бумаги доктору Иегуди. Он достаточно изучил их прежде, чтобы перечитывать сейчас… «Я, Дункан Макензи, житель спутника Титан, вращающегося в настоящее время вокруг планеты Сатурн (неужели юристы опасаются, что Титан вдруг возьмет и сбежит на другую орбиту?)… настоящим принимаю на себя всю ответственность за клонированного ребенка мужского пола, идентифицированного по прилагаемой хромосомной карте, и приложу все силы ктому, чтобы…» Жаль, что родители детей, зачатых обычным способом, не подписывают таких же контрактов. Тогда мир наверняка был бы лучше, нежели сейчас. Только кто знает, сколько веков, сколько миллиардов рождений тому назад надо было вводить такие контракты?

Хирург встал во весь свой двухметровый рост и величественным жестом дал понять, что более не задерживает Дункана. При иных обстоятельствах это показалось бы проявлением невежливости, но для Эль Хаджа время значило очень много. Даже разговаривая с Дунканом, хирург ни на секунду не отрывался от показаний многочисленных дисплеев, занимающих почти целую стену его кабинета.

В главном зале административного корпуса Дункан задержался перед большим, медленно вращающимся макетом спирали ДНК. Его глаза путешествовали по всем изгибам ее «лестницы», наглядно показывающей почти бесконечное количество возможных сочетаний хромосом. Дункану вспомнились фигуры пентамино. Как тогда его потрясли слова бабушки Элен, сказавшей, что всей жизни Вселенной не хватит, что бы исчерпать возможности их сочетаний. А ведь фигурок только двенадцать. Здесь же – миллиарды миллиардов ячеек, которые можно заполнить буквами генетического кода. Про общее число комбинаций даже не скажешь, что оно потрясает воображение, поскольку разум просто не в состоянии вообразить такое (наверное, срабатывают защитные механизмы). Даже количество электронов, необходимых дня заполнения Вселенной, ничтожно в сравнении с числом комбинаций генетического кода!

Дункан вышел из здания и, как всегда, прикрыл глаза, ожидая, пока темные очки приспособятся к яркому солнечному свету. До его шаттла было больше четырех часов. Дункан отправился на поиски доктора Тодда. Оставалось последнее дело, которое он должен успеть сделать перед отъездом с острова.

– К счастью, сегодня нам не нужно плыть к Золотому рифу,- радостно сообщил ему Суини Тодд.

Узнав о желании Дункана еще раз взглянуть на морских ежей, врач искренне удивился.

– Представить не могу, чем вас так заинтересовали эти отвратительные твари. Кстати, они живут не только на рифе. В конце волнолома есть несколько кусков мертвых кораллов.

Там можете вдоволь налюбоваться на морских ежей. Уважающие себя рыбы там не живут. Глубина всего метр, так что вам даже ласты не понадобятся. Достаточно будет крепких ботинок. Босиком гулять не советую. Если ненароком наступите на бородавчатку[34], вопите во все горло, чтобы мы успели прибежать и спасти вашу жизнь. Впрочем, надеюсь, что обойдется без крайностей.

Слова Тодда не слишком располагали к прогулке по мелководью, однако уже через десять минут Дункан входил в воду, нацепив одолженную маску.

Здесь ему не встретилось такой красоты, как на пути к Золотому рифу. Под метровым слоем прозрачной воды лежало пустынное морское дно. Белый песок с обломками кораллов, похожих на скелеты мелкой живности. Вокруг плавали желтоватые и коричневатые рыбешки. Некоторые из них зарылись в песок и провожали его настороженными, беспокойными взглядами. Лишь однажды к нему подплыло блестящее существо ярко-голубого цвета, похожее на плоского угря. Неведомое создание приветственно укусило Дункана за ногу и унеслось. Боль была несильной, а все мысли о возможном заражении крови он поспешно отогнал и побрел дальше. Бетонный волнолом – часть островной системы противоэрозионных сооружений – вдавался в море на сто метров, а затем скрывался под водой. С его внешней стороны Дункан наткнулся на груду камней. Скорее всего, когда-то давно их прибило сюда штормом. Ракушки плотно затянули щели между ними. В расселинах и нишах Дункан нашел тех, кого искал.