Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - Неизвестен

Будучи убежден, что Ваше сиятельство желаете существования Кавказской епархии, я счел долгом моим представить воззрению Вашему настоящее состояние средств ее к существованию, единственно с тою целию, чтоб Вы изволили иметь о сем предмете полное и ясное понятие. Позвольте мне, всмотревшись более в дела, взойти к Вашему сиятельству с покорнейшим представлением об обеспечении содержания архиерейского дома. Ныне летом надеюсь лично представиться Вашему сиятельству, и, узнав взгляд Вашего сиятельства на этот предмет, с одной стороны, а с другой, ознакомившись со способами к обеспечению, я полагаю возможным для меня изложить пред Вами дело со всею отчетливостию.

Призывая на Вас обильное благословение Неба с чувствами отличного уважения» и проч.

Одновременно с этим письмом епископ начал переписку о замене штатных служителей при доме деньгами. Переписка эта велась исключительно с гражданским ведомством, и по крайней умеренности требований епископа о замене каждого рабочего платою дому по 40 рублей за человека в год, дело это было окончено с полным успехом. Представление об этом князя наместника было высочайше утверждено, и служители заменены денежным взносом в 1760 рублей серебром в год. Плата эта начала производиться с февраля месяца 1859 года.

При отъезде епископа Игнатия из С. — Петербурга обер — прокурор Синода граф А. П. Толстой неоднократно повторял ему обещание, что и ему, по примеру его предместников, будут выдаваться 1000 рублей серебром в вспоможение к 285 рублям жалованья, определенного по штату. По приезде в Ставрополь, хотя епископ неоднократно писал, напоминал и просил об отпуске этого обещанного пособия, представляя и крайне скудные средства кафедры, и неустройство ее, и местную дороговизну на все жизненные потребности, и болезненность свою, но все эти напоминания были тщетны. Очевидно, что вопреки благорасположению к нему митрополита Григория, он был злорадно предан скорби и лишениям через интриги канцелярии синодальной. Подтверждение этого видим и из следующей переписки по поводу устройства помещения для жительства епископа.

Двадцать шестого января 1859 года епископ входил с представлением в Святейший Синод о средствах, коими было выстроено временное помещение епископа, причем просил Святейший Синод о преподании благословения лицам, содействовавшим успеху этого дела пожертвованиями, в чем, впрочем, Синод отказал, сделав епископу замечание за действие неправильное, превышавшее его права по отношению к пожертвованиям из кошельковых сумм приходских церквей. Обстоятельства эти подробно изложены в отчете, а потому здесь не повторяются.

Заметим, однако, что распоряжение епископа было сделано «применительно, — как писал он в своем представлении,[171]— к ст. 134–й Устава Консисторий, по тому примеру, как сие прежде делалось в Кавказской епархии и как это делается в других епархиях. В образец избрана мною форма, которая была употреблена в Вологодской епархии (в 1832 или 1833 годах — в котором именно, не упомню) для исправления кафедрального теплого собора, причем епископ Вологодский и Устюжский Стефан пригласил церкви и монастыри форменными отношениями к пожертвованию на возобновление собора, не имевшего к тому никаких собственных средств, а я, будучи настоятелем заштатного Лопотова монастыря, участвовал во взносе приношений — форма, доставившая делу полную ясность, одобренная Святейшим Синодом, объявившим свое благословение жертвователям.

Воззвание мое было сделано чрез благочинных, на полученные деньги высланы церквам квитанции… Для производства работ составлена мною особая строительная комиссия. В состав комиссии я пригласил о. о. ректора и инспектора семинарии, священника Феодора Орлова, секретаря Консистории, и главу ставропольского купечества Деревщикова.

Донося о сем Святейшему Правительствующему Синоду, на основании 142–й статьи Устава духовных Консисторий, имею честь повергнуть пред Святейшим Синодом покорнейшую просьбу о том, чтоб Святейший Синод удостоил благословения усилие и усердие кавказской паствы к прочному водворению епархии в крае, что, несомненно, в положительной степени достигнуто устроением весьма скромного, но удобного и прочного приюта для епископа на месте, доставленном также безмездно усердием граждан.

Таковое действие устраняет колебавшееся в течение пятнадцати лет положение епископа на Кавказе, таковое действие может совершенно устранить переписку о выдаче суммы из Святейшего Синода на первоначальное обзаведение епископского дома, каковая переписка деятельно производилась при преосвященном Иеремии и в духовном и в гражданском ведомствах края, несколько замолкла при преосвященном Иоанникии и неминуемо должна бы была возникнуть с новою живостию, по причине того бедственного положения, до которого достиг архиерейский дом… Повергаю пред Святейшим Синодом покорнейшую просьбу о том, чтоб Святейший Синод благоволил объявить благословение за пожертвования кавказскому духовенству, достойному ободрения и нуждающемуся в ободрении, равно и купечеству ставропольскому, которое отвыкло от пожертвований в пользу Церкви и в настоящем случае сделало шаг в новом направлении, на котором оно нуждается в поддержке и поощрении, что неминуемо принесет пользу Св. Церкви и в вещественном и в нравственном отношениях».

Синод не обратил никакого внимания на нужды епархии, на нужды епископа и кафедры, на пользу Церкви и отдавал епископа и Церковь на ненависть и возможные притеснения, которыми наперекор даже первоприсутствующему митрополиту Григорию, как увидим далее, чиновный люд Синодской канцелярии находил возможность преследовать епископа, ненавистного этому люду за прямоту, за безбоязненную его борьбу с злоупотреблениями этого люда, за настойчивые заботы епископа о благе и его паствы и всего церковного строя.

Одновременно с этим представлением в Синод епископ, стремясь поддержать ходатайство, писал директору канцелярии Синода действительному статскому советнику П. И. Соломон, просил содействия его к удовлетворению этой его покорнейшей просьбы. Письмо это было совершенно бесполезно. Ответом на него было вышеупомянутое замечание Синода. Одинаково безуспешны были ходатайства епископа о том, чтоб ему, по примеру его предместников и согласно обещанию самих обер — прокурора и митрополита Григория, были отпускаемы в пособие тысяча рублей вдобавок к жалованью.

Все эти обстоятельства вынудили епископа по отношению к средствам жизни беспокоить высокопреосвященного Григория просительным письмом, отправленным 2 февраля 1859 года за № 9. Он писал:[172]