Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев - Федор Раззаков

В тот день, встав с постели после ухода врача, он почувствовал слабость в руке и ноге и понял, что роковой момент наступил. У него в кабинете всегда было много оружия, он начал его коллекционировать еще до войны. Сказав жене, что ему необходима какая-то книга, он с трудом дошел из спальни до кабинета, взял револьвер, но поднять его выше пояса уже не мог. Выстрел пришелся в селезенку.

Вернувшись с кладбища после похорон Вячеслава в его квартиру на поминки, я держал в руках этот револьвер и, чтобы не произошло еще какого-нибудь несчастья, сделал выстрел последним патроном в корзину с мусором. Буквально на следующий день в газетах писали о перестрелке на поминках… Так появилась первая спекуляция на смерти Вячеслава, а состряпал ее журналист, сидевший за поминальным столом…»

КОПЕЛЯН ЕФИМ

КОПЕЛЯН ЕФИМ (актер театра, кино: «Танкер „Дербент“ (1941), „Пролог“ (1956), „Кочубей“ (1958), „Время, вперед!“, „Двадцать шесть бакинских комиссаров“ (оба – 1966), „Неуловимые мстители“ (1967), „Николай Бауман“ (1968), „Интервенция“ (1968, 1987), „Новые приключения неуловимых“ (1969), „Опасные гастроли“, „Преступление и наказание“ (оба – 1970), „Корона Российской империи, или Снова неуловимые“ (1971), „Даурия“ (1972), „Старая крепость“ (т/ф, 1973), „Исполняющий обязанности“ (1974), „Повесть о человеческом сердце“, „Ярослав Домбровский“, „Вечный зов“ (т/ф, 1–5-я серии) (все – 1976) и др.; скончался 6 марта 1975 года на 63-м году жизни).

Копелян в начале 1975 года лег в больницу в Мельничьих Ручьях под Ленинградом. Попал он туда прямо накануне премьеры многострадального спектакля «Три мешка сорной пшеницы»: дома почувствовал себя плохо, и осмотревший его врач поставил диагноз – инфаркт. После двухмесячного лечения Копелян пошел на поправку, и врачи собирались его выписать сразу после мартовских праздников. Но, увы…

Вспоминает жена актера Л. Макарова: «6 марта я навестила его в больнице. Он был бледен, но ни на что не жаловался. В больнице было довольно холодно, неуютно, и я ему сказала: „Слушай, поедем домой, хватит тебе здесь лежать“. Он говорит: „До конца лечения немножко осталось, я доживу здесь, сейчас пообедаю, отдохну“. Я передала ему теплые ботинки, поменяла белье. И он пошел провожать меня на автобусную остановку. Это было в три часа дня. А вечером, спустя три часа после нашего расставания, возвращаюсь домой. А у подъезда – почти вся труппа и врач наш из БДТ. Говорит осторожно: с Фимой хуже стало. Тут я глянула на Стржельчика. Он стоял молча, весь какой-то… И я все поняла… Фима умер от второго инфаркта… Ему было шестьдесят два года…

Это случилось перед праздниками, врачи ушли домой, он оказался почти без присмотра. Мне потом многие советовали подать на них в суд. Какой в этом смысл? Зачем? Человека нет, что я буду разбираться, доставлять еще кому-то неприятности?..»

Отмечу, что на момент смерти Копелян снимался в роли купца Кафтанова в телесериале «Вечный зов». В те мартовские дни 75-го съемочная группа фильма заканчивала натурные съемки на Валдае (с 28 февраля по 19 марта), но Копеляна туда не взяли, поскольку эпизоды с его участием там снимать не предполагалось. Группа рассчитывала снять эти эпизоды уже в павильонах «Мосфильма», тем более что их было не так много – всего три-четыре (в них Кафтанов отдавал свою дочь на растерзание Косоротову, после чего Иван Савельев убивал Кафтанова). После смерти Копеляна был подобран его дублер, который и доиграл эту роль, в основном со спины.

КОРЖУКОВ СЕРГЕЙ

КОРЖУКОВ СЕРГЕЙ (солист группы «Лесоповал»; покончил с собой 20 июля 1994 года на 35-м году жизни).

Ансамбль «Лесоповал» стал популярен благодаря таланту Сергея Коржукова. До этого поэт Михаил Танич, создатель этого ансамбля, работал с другим вокалистом, но дела шли плохо. По совету жены Танич встретился с Сергеем. Они записали первую песню, и она тут же стала популярной.

Коржуков до этого закончил медицинское училище и два года проработал фельдшером на «Скорой помощи». Играть на гитаре начал с пятого класса. Любовь к музыке в конце концов и подвигла его бросить медицину и устроиться певцом в ресторан «Эрмитаж». Там он проработал 12 лет, пока не встретился с М. Таничем.

Однако, как выяснилось позже, внезапно свалившаяся на артиста популярность оказалась для него непосильной ношей. В жизни Коржуков был болезненно застенчивым, не уверенным в себе человеком. Он почему-то считал себя недостойным того успеха, что выпал на его долю. Во многом это и определило приход той трагедии. Ранним утром 20 июля Коржуков упал с балкона своего высотного дома. Смерть наступила мгновенно от разрыва аорты. До сих пор так и неясно, что это было: самоубийство или несчастный случай.

КОРНЕЙЧУК АЛЕКСАНДР

КОРНЕЙЧУК АЛЕКСАНДР (писатель, драматург: «Гибель эскадры», «Платон Кречет», «Фронт», «Память сердца» и др.; скончался 14 мая 1972 года на 68-м году жизни).

Корнейчук умер от рака. Болезнь обнаружила себя в марте 72-го, когда у драматурга внезапно начались сильные боли, он стал резко худеть. Врачи констатировали рак, однако из лучших побуждений правды больному не сказали, сообщив, что у него радикулит. Но тот обо всем догадался. Но даже несмотря на столь страшный диагноз, Корнейчук руки не опустил: лежа в больнице, он вынашивал идею написать пьесу, равную знаменитому «Фронту», который был создан им в 1942 году. Но этим планам не суждено будет сбыться. Вспоминает жена драматурга Марина Корнейчук:

«В ночь на субботу (12–13 мая) Александру Евдокимовичу стало плохо, он потерял сознание. Бригада реаниматоров сделала все возможное, и Александр Евдокимович открыл глаза, обвел взглядом всех нас и тихо сказал мне: „А знаешь, я побывал на том свете. Ой, как там плохо. Не надо туда спешить. Мы еще поборемся“, – и улыбнулся. Как сквозь темные тучи пробился луч солнца – его очаровательная улыбка, юмор.

13 мая, в субботу, день был спокойный. Разговариваем, и вдруг Александр Евдокимович просит меня уговорить врачей, чтобы разрешили провезти по Крещатику, он так хочет увидеть Киев в каштановом цвету…

И вот наступила страшная ночь 14 мая 1972 года… Александр Евдокимович теряет сознание, бригада реаниматоров… Сижу у его постели, ожидаю, что опять он, как вчера, откроет глаза, я жду чуда…

Бледное восковое лицо, и только пальцы правой руки как будто держат перо, а рука скользит по одеялу, как по строчкам на бумаге, – он пишет, пишет… Врачи расправляют пальцы, а рука опять быстро, быстро пишет…

И вот чудо! Он открыл глаза, смотрит на меня, и я вижу, что узнает меня, беру его голову в свои руки, мои слезы заливают его лицо, я без конца повторяю его имя – у него улыбка на устах, он набирает воздух, хочет что-то сказать и… Александра Евдокимовича не стало…»