Печать мастера - Тайга Ри

прижимая странно вывернутую руку к себе, третий – заводила… отползал от него, закрывая ладонями разбитое лицо…

– Ты бешеный… больной… только подойди, – отползал третий все дальше. – Только подойди… только тронь… нигде в городе покоя не будет…

Коста молча похромал к тубусу – левая нога почему-то подворачивалась. Поднял с земли, отряхнул от грязи, проверил застежки – все цело и забросил за спину. Подобрал свою баночку – край откололся, но мазь не вытекла – влажно светилась внутри. И подошел к заводиле.

– Только тронь… Только посмей! – взвизгнул он. – нестабильных ловят и убивают… ты червь с плетений съехал… только тронь!!! Только… а-а-а-а…

Коста наклонился и подобрал зеленое яблоко и выпавший из карманов оборванца короткий широкий нож, и сунул по карманам.

– Только посмей! Только посмей! Только посмей!!!

Коста молча постоял над ним, поправил ремень и похромал на выход.

– Только появись ещё раз на рынке! Только выйди ещё раз на улицы! Да я подниму всех, тебя будут ловить и днем и ночью! Нас много!!!

* * *

Храм Великого

После обеда, переждав жару, Коста вернулся в храм – за вечерней порцией еды. В очереди на него косились больше, чем утром и отодвигались. Хотя он умылся, но нос немного распух, лицо красное, тряпки грязные, и он явно выглядит хуже многих из них.

Хуже последнего нищего.

Коста встал в очередь крайним, поправил тубус, и тут его толкнули в бок.

– Ты бы это… валил бы отсель…

Коста моргнул.

– Ищут тебя… – худой смуглый до черноты мужик – с дырой вместо передних зубов, посмотрел на тубус, – …или кого-то твоего роста с такой сумкой круглой за плечами… – Выспрашивали… и сейчас там… – грязный палец ткнул во двор храма. – Коли беглый, али скрал чего… тек бы ты парень и тек быстро отсель…

Коста выглянул – двое в сером разговаривали со жрецом, и тот кивал, показывая на очередь.

Коста снова юркнул за спины.

Его ищут? Кто? Да кому он нужен? Он вообще ничего из себя не представляет и ничего не умеет… если только…

“Мальчишка все равно умрет…”

– Да вот же он! – крикнул кто-то в начале очереди. – Вот же он! Значит мне полагаются фениксы!!!

Коста сделал пару шагов назад и припустил со всех сил, нырнул в ближайший проулок к храму и помчался.

* * *

В боку кололо. Тубус он не потерял по дороге только милостью Великого. Нога болела ещё сильнее.

Его не просто ищут – его хотят поймать, и причина может быть только одна – он ученик своего мастера.

Он не знает город. Мастер – умер, жилья – нет… Где он сам стал бы искать себя?

Коста посмотрел на руки – рисовать он сможет только через несколько дней, но этого никто не знает.

Он бы стал искать там, где ученик каллиграфа может заработать фениксов.

Коста прикинул расстояние до вторых ворот из города и, стараясь держаться в тени деревьев и выбирая проулки, похромал в сторону лавки Скорняков – самое ближайшее место из тех, где ещё два дня назад им улыбались, кланялись и обещали большой заказ на несколько декад.

Мастерская по выделке кож была такой же, какой он запомнил её в последний раз – переднее чистое подворье для гостей несколько строений, большой задний двор с невысокой оградой, где сновали ученики, и огромные чаны, под которыми лениво тлел огонь. И запах. Невыносимый запах краски и едких испарений.

Коста притаился в тени соседнего дома, спртятавшись за полуобвалившимся крыльцом, натянул на голову халат и принялся ждать.

Ждать пришлось недолго – мастер-скорняк пару раз выходил покрикивать на учеников и проверять чаны, а потом…

…маг в сером или наемник, Коста не смог определить ничего – на одежде никаких опознавательных знаков, ничего кроме того, что лавочники, купцы и простые горожане не двигаются так текуче и рабы со слугами никогда не держат плечи так уверенно.

“Серый” переговорил со главным скорняком недолго и вышел.

Коста сжал жетон под нижней грязной рубахой.

Значит, действительно – ищут. И… если это те же, кто приходил за мастером – обязательно найдут…

Ищут кого-то его возраста, ищут мальчишку с тубусом за спиной, ищут ученика каллиграфа… тогда все просто – он должен перестать им быть.

Чтобы жить дальше – он должен умереть.

* * *

В таверне на границе с ремесленным кварталом, о которой говорили на рынке, ему не повезло. Все выгорело до основания – остался лишь остов, балки второго яруса и часть крыши, которая не рухнула вниз. И кругом сновали люди – слуги, вассалы, рабочие, кто-то покрикивал сверху – к пожарищу не подойти никак.

Коста прикусил губу и похромал в другую часть города, где ночью видел вздымающееся до небес пламя. Идти далеко, но этот вариант был запасным.

То, что ещё вчера было приютом, он нашел сразу – по запаху гари, которым несло сразу через несколько улиц.

Здесь ему повезло больше. Сгоревшее двухярусное здание на окраине – крыша рухнула. И из под завалов доставали тела, складывая на заднем дворе вдоль сгоревшей ограды.

– Ещё один…

– Всего семнадцать…

– Сколько щенков было в той комнате, угловой, кто помнит?

– Десять…

– Значит ищите дальше – двоих не хватает…и ещё семь где-то внизу…

Здесь рабочих было мало – одна ленивая парочка, переругиваясь, не слишком тщательно разбирала завалы, то и дело прерываясь на отдых.

– Вот ведь полыхало то как… я вниз не полезу пока… оттуда все ещё жаром пышет…

– Магический огонь, чего ты хотел… пока потушили, плетений дождь не гасит…

– Будь прокляты эти маги, – сплюнул на землю первый. – Когда придут за телами?

– Должны уже…

– Нам же не до ночи сидеть их ждать? Сказано было до заката, – рабочий ткнул пальцем в небо, – считай уже..

– Нет ещё…

– Уже, – настаивал второй… Хочешь – сиди здесь и жди… Я домой… Хоть раз за день поесть нормально…

– Эй, подожди!

– Да куда они денутся? Подумай сам! Никому не нужны были при жизни, а теперь тем более…

Коста дождался, когда начало темнеть – рабочие ушли, и он вылез из укрытия, стянул жетон с шеи, и тщательно выпачкал в саже.

Труп подходящего роста он искал недолго – шел вдоль тел, прикрывая нос тряпкой от отвратительного запаха гари, жженого мяса и дыма.

Откинул покрывало, такое же наполовину сгоревшее, как и всё остальное, задержал дыхание – то, что лежало перед ним больше не было… живым. И было… мальчиком, если судить по остаткам верхнего халата.

Жетон на шею мертвому он