Между двух войн - Денис Чекалов

– У нас его нет.

– Нет?

Сколь ни была сильна неприязнь дервиша к демонессе, этого он не ожидал даже от нее.

– Ошейник спрятан в Каледонском лесу, – отрывисто произнес я. – В надежном месте. Прежде чем мы до него доберемся, королевские лучники ворвутся в минарет и заберут Найваю.

Святой учитель уже давно усвоил, что ни на одного из людей нельзя положиться, какими бы добрыми ни были их намерения. Ни слова упрека не слетело с его уст, ни единой жалобы на несовершенство мира.

Бегемот Седрик, не дожидаясь указаний со стороны дервиша, успел сходить в минарет и теперь вновь спускался в сад, неся охапку длинных цветных свечей.

Он направлялся на круглую площадку, чтобы подготовить ее к обряду очищения.

Солнце давно выкатилось из точки зенита, поэтому, чтобы ритуал прошел успешно, вокруг следовало возжечь благовония.

– Обряд необходимо завершить, – сказал дервиш. – Я перемещусь в астральный скол, где находится Найвая. Седрик будет сопровождать меня. Королевские лучники нас здесь уже не найдут. Мы покинем скол в нескольких милях от минарета.

– Хорошо, – сказала Франсуаз. – Не будем терять времени.

Святой учитель уже шел по садовой аллее, шурша одеянием по красноватым листьям ирги. Услышав слова девушки, он обернулся.

Дервиш отгородил себя от всего мира, запершись в высокой башне минарета. Мир для него был заведомо зол, и что бы ни происходило за стенами заброшенного сада, ничто не могло вывести его из равновесия.

Но распоряжаться в его башне он бы не позволил никому.

– Вам лучше уехать отсюда, – сказал он. – Пока не появились лучники.

Этот человек умел облечь отказ в форму вежливого предложения. Такая манера разговора тоже была одной из стен, что защищали дервиша от злого мира.

Франсуаз понимает только одну форму отказа – ту, что облечена в крепкий удар дубинкой. Она шагала следом за дервишем, словно ничего не слышала.

Я ощутил аромат благовоний, поднимающийся над вершинами тисов.

Возжигание священных свечей само по себе было ритуалом, но по его окончании следовало как можно скорее приступить к обряду очищения.

Я понимал, что Франсуаз и дервиш надолго займут друг друга, а потому быстро взбежал по лестнице минарета, чтобы вынести в сад спящую Найваю.

– Вы не будете присутствовать при ритуале, – произнес дервиш.

Он не отказывал, он просто сообщал, как все будет происходить.

– Буду, – ответила Франсуаз.

Я покачал головой, заходя под своды минарета.

Теперь дервиш полностью повернулся к демонессе. Он сложил руки под талией, чтобы замкнуть круг ментальной энергии и не позволить себе потерять самообладание.

– Госпожа Франсуаза, – произнес он, – я верю в ваши добрые намерения. Но это не значит, что я впущу вас в астральный скол.

– Дервиш, – сказала демонесса, мгновенно вскипая, точно масло на огне, и сложила руки на груди, – не заставляйте меня быть грубой. Мы должны действовать сообща.

– Я ценю вашу помощь, – отвечал святой учитель с видимой бесстрастностью. – Но в прошлый раз вы проникли в астральный скол обманом. Порог минарета вы тоже пересекли, солгав Седрику и мне. Как сможете вы помочь Найвае, если все ваши поступки замешены на лжи.

Я ступил на верхнюю лестницу минарета. Найвая, погруженная в глубокий беспокойный сон, лежала на моих руках.

– Королевские лучники, – произнес я. – Они окружают сад.

Дервиш взглянул на Франсуаз, как бы говоря – уходите сейчас или окажетесь в замковых казематах.

– Нет времени спорить, – сказала демонесса.

Она выбросила вперед руку, и пучок пламени вырвался из ее указательного пальца. Дервиш отшатнулся; он ощутил инфернальное дыхание бездны.

Франсуаз засмеялась – весело и в то же время с холодной, издевательской насмешкой.

Демонесса провела перед собой прямую черту. Алое пламя занялось в жарком воздухе, рисуя в нем силуэт Врат.

– Нечисть! – в гневе прокричал дервиш. – Что ты делаешь в моем саду?

– Потом поговорим, муфтий, – процедила девушка.

Она схватила дервиша за руку. Прежде чем святой учитель успел произнести хотя бы слово, демонесса швырнула его в разверзшееся отверстие.

– Седрик.

Голос Франсуаз хлестнул бегемота, как удар бича. Демонесса умеет заставить подчиниться.

Гиппопотам уже спешил по садовой аллее, в его лапах остался пучок невозженных свечей.

Адские Врата распахивали перед Седриком огненные створы. По его ушам ударили крики тех, кто был обречен на страшные муки в огне Преисподней.

– Полезай, – приказала девушка. Доброе лицо бегемота в недоумении скривилось. Он приподнял лапы, собираясь что-то спросить.

– На штурм! – раздался громкий крик из-за садовой стены. – Арбалетчики!

– И всем-то здесь надо повторять, – в бешенстве прорычала Франсуаз.

Она со всех сил пнула бегемота ногой в ту часть тела, на которой он обычно сидел. Седрик повалился вперед, словно сбитая с человека шапка.

Маленький хвостик на мгновение мелькнул под распахнувшейся туникой.

Восемь стрел вонзились в стволы тисов по обе стороны от нас.

– Давай, – приказала девушка.

Я должен был войти следующим, поскольку нес на руках Найваю. Но я не собирался оставлять Франсуаз по эту сторону Врат, пусть даже на пару секунд.

Я втолкнул девушку впереди себя и лишь потом шагнул между огненными створами.

Обернувшись, я затворил их за нами.

22

Холодный, влажный воздух болота показался мне приятным после удушливой жары, царившей в Курземе.

Мне нравится, когда холодно и влажно; возможно, мне следовало родиться лагунным драконом, стегоцефалом или, по крайней мере, большой лягушкой.

С наслаждением вдохнув освежающий воздух, я осмотрелся. К моему полному удовлетворению, я выглядел именно так, как полагается настоящему герою. Таким его изображают на обложках дешевых книжек.

Я стоял, расставив ноги, со спокойной уверенностью смотрел в камеру, а на моих руках возлежала спасенная красавица – как положено, без сознания и почти полностью обнаженная.

Все остальные персонажи лежали в грязи у моих ног.

Мне это понравилось.

Больше всех досталось, разумеется, бедняге Седрику. Мало того, что он сам, будучи упитанным гиппопотамом, глубоко погрузился в грязь, так еще Франсуаз упала прямо на него, изобретя тем самым новый глагол – прибегемотиться.

Франсуаз умеет делать в воздухе тройное сальто и прыгать так далеко, словно законы тяготения на нее не распространяются. Но я знаю, что это не так, поскольку мне не раз приходилось носить ее на руках.

Демонесса вогнала Седрика в жидкую топь так глубоко, что на ум невольно приходило сравнение с молотком и гвоздем. Один хороший удар – и гвоздь в дереве по самую шляпку.