Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец - Бен Макинтайр

домохозяйка, которая готовит завтрак из яичного порошка, собирает детей в школу и отправляется в деревню на велосипеде, способна заниматься серьезной разведкой. Урсула нещадно пользовалась естественным преимуществом своего пола.

Лишь женщина могла распознать подлинную суть Урсулы. В отделе контрразведки МИ-5 состояла одна-единственная женщина.

И она уже вышла на след Урсулы.

Глава 19. Милисент из МИ-5

Мисс Милисент Бэгот принадлежала к той категории англичанок, которые вселяют страх в души иностранцев, детей и банковских служащих и, как правило, удостаиваются эпитета “грозная” – условного обозначения для незамужних, лишенных чувства юмора и слегка устрашающих женщин. Одна из немногих женщин в МИ-5 и первая из них, получившая высшее звание, она была невероятно умна, преданна, профессиональна и, когда того требовали обстоятельства, обескураживающе груба. Она носила строгие очки и на дух не переносила дураков. И в самом деле, после встречи с ней у дураков не оставалось сомнений на собственный счет. Дочь лондонского адвоката, до двенадцати лет Бэгот воспитывалась французской гувернанткой, далее – в средней школе Патни и, наконец, поступила на классическое отделение университета Леди-Маргарет-Холл в Оксфорде. В 1929 году двадцатидвухлетнюю Милисент взяли на временную должность в отдел по борьбе с подрывной деятельностью специального подразделения Скотланд-Ярда. Когда в 1931 году этот отдел перенесли в МИ-5, Бэгот перешла туда, начав в Службе безопасности карьеру длиною в жизнь. Она жила со своей няней в Патни. В помещениях не снимала шляпу. Каждый вторник в 16: 45, и в мирное, и в военное время, она уходила со службы петь в Баховском хоре (пела она альтом и часто fortissimo). “Поборница неукоснительного соблюдения формальностей и несговорчивая коллега, непреклонная в своем мнении, – такой вердикт вынес ей один из сослуживцев. – Она была взыскательна, требовательна и не делала поблажек, сталкиваясь с людьми, менее интеллектуально одаренными, чем она сама”. В конторе Бэгот все знали как Милли, но никто и никогда не посмел бы назвать ее так в ее присутствии. Перебежчик из МИ-5 Питер Райт писал: “Она была чуть тронутой, но обладала феноменальной памятью на факты и личные дела”. Хоть ее коллеги были готовы бежать в укрытие, услышав в коридоре ее зычный голос, в ее способностях не сомневался никто. Даже директор ФБР Дж. Эдгар Гувер, которого нельзя причислить ни к почитателям МИ-5, ни к ценителям женщин, написал ей личное благодарственное письмо. Обладая совершенно иным характером, Милисент была полным антиподом и при этом копией Урсулы: высококвалифицированная, преданная работе, не уступавшая мужчинам и столь же непоколебимо верная антикоммунистическим взглядам, как Урсула – идеалам коммунизма. Бэгот впоследствии будет увековечена в литературе, став прообразом Конни Сакс, эксцентричной одержимой старой девы из романов Джона Ле Карре.

Никто в Британии не знал о внутренней коммунистической угрозе больше, чем Милисент Бэгот.

В 1941 году в МИ-5 специально для борьбы с диверсионной деятельностью было сформировано подразделение F. Отделом борьбы с коммунизмом руководил заслуженный сотрудник Хью Шиллито, выполняя, однако, исключительно “неопределенную надзорную роль, так как считалось, что в функции номинального руководителя мужчина предпочтительнее”. Ни у кого не возникало вопросов, что фактически руководила отделом охотников за коммунистами Милисент. “Мисс Бэгот – подлинно выдающийся персонаж. Она свыше двадцати лет занималась коммунистической проблемой и обладает поистине энциклопедическими познаниями в этой сфере… [Она] – самый ценный кадр всего отдела”. Эта восторженная похвала прозвучала из уст руководителя всего подразделения F и непосредственного начальника Бэгот Роджера Холлиса, бывшего служащего табачной компании, который в 1920-е годы вращался в коммунистических кругах Шанхая одновременно с Урсулой. Противоположные роли Милисент Бэгот и Роджера Холлиса в деле Сони дадут повод для самой длительной и вредной теории заговора в истории Великобритании.

Милисент Бэгот не спускала глаз с семьи Кучински с момента их прибытия в Британию. Она была ярой противницей освобождения Юргена Кучински из лагеря для интернированных. “У нас имеется достаточно сведений об этом человеке, указывающих на то, что он принимает активное участие в антибританской пропаганде, но мы столкнулись с некоторым сопротивлением, пытаясь убедить в этом Министерство внутренних дел”, – писала она в МИ-6. В досье подразделения F Юрген значился как “радикальный коммунист и фанатичный сторонник Сталина. Один из самых ярких и опасных пропагандистов Москвы. Утверждается, что он нелегал, контактирующий с советскими спецслужбами”. Когда Урсула Кучински подавала заявление о выдаче британского паспорта, именно Бэгот указала, что и на нее, и на ее отца уже открыты досье, а также – что брак с Леном Бертоном почти наверняка заключен фиктивно ради получения британского гражданства. Когда Кучински обосновались в Оксфорде в 1941 году, Бэгот предупредила оксфордскую полицию и вновь изучила письма, отправленные Урсулой родным из Швейцарии в период с 1938 по 1941 год, – корреспонденция перехватывалась и фотографировалась.

Милисент, как говорили, “способна учуять крысу за версту”, а от Кучински веяло целым гнездом. Бэгот не упускала Урсулу Бертон из виду, но изначально наибольшие подозрения у нее вызывал Лен, как мужчина в семье, а следовательно, по умолчанию главный источник угрозы.

Спустя всего несколько недель после переезда Бертонов в Придорожный коттедж к ним в дверь постучался полицейский, вежливо пригласивший Лена в Лондон в “любой удобный день” на встречу с “сотрудниками службы безопасности”. Лен не волновался. Оказав содействие британской разведке в Женеве, он рассчитывал, что с ним свяжутся, быть может, даже предложат работу. 18 сентября 1942 года, когда Лен приехал, офицер МИ-5 Десмонд Веси и Арнольд Бейкер из МИ-6 ждали в кабинете 055 Военного министерства (где МИ-5 проводила выездные встречи). “В рассказе Бертона имеется несколько нестыковок, – отмечали в МИ-5. – По словам Урсулы, ее муж поправлял свое здоровье в Швейцарии, в то время как сам он ни словом не обмолвился о перенесенном туберкулезе; его утверждение, будто он унаследовал солидную сумму наличными от французских родственников; его неприязнь к представителям власти и «уклончивость»”. Сотрудники засыпали его вопросами, но через несколько часов Лену сообщили, что он может возвращаться домой. “В целом Бертон произвел хорошее впечатление”, – писал Веси.

Милисент Бэгот и ее соглядатаи не собирались на этом останавливаться. На следующий день они получили ордер на перехват писем Бертона на том основании, что “этот человек недавно вернулся из Швейцарии, где, предположительно, вступал в контакт с агентами иностранной державы, – писал Хью Шиллито, номинальный начальник, а де-факто заместитель Бэгот. – На мой взгляд, в этой истории заключено несколько интересных возможностей. Бертон мог быть вовлечен в Швейцарии в шпионаж в интересах СССР против Германии. Известно, что русские вербовали своих тайных агентов в интербригадах”.

МИ-5 отправила