Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

грамота, в которой указывалось ему участвовать на предстоящей

избирательной раде. 25-го мая Ромодановский двинулся в путь.

Между тем к Батурину 26-го мая приступила многолюдная

толпа малороссиян, как говорили, числом до 400. Они послали

из своей среды в город к обозному и судьям такое слово: 234

- Прежнего гетмана нашего вы неведомо куда дели, а ныне

у нас нет гетмана. Мы пришли к Батурину и стоим в поле для

гетманского обирания, выходите к нам на раду.

Обозный отвечал:

- Мы в поле к вам на раду выходить не смеем без царского

указа. Вот приедет из Москвы царский боярин, тогда соберется

рада и выберут нового гетмана.

Посланные в город малороссияне ходили к Григорию Неелову, как к начальнику московской ратной силы в Батурине и говорили

ему:

- Выходи к нам и веди с собою генеральных старшин; -пусть

и восковые клейноты несут.

Неелов дал им такой же уклончивый ответ, как и обозный, но, заметивши, что в Батурине стали появляться новые лица, приказал запереть батуринский замок и не пускать туда никого

из прохожих. Сами старшины послали к Ромодановскому просить, чтоб он поспешил с царскою ратью, иначе народ побьет их, рассердившись за то, что они не поехали в поле на раду. Ромода-

новский писал тогда в Москву, что между самими старшинами, как приходили к нему известия, <стало бессовестно>. В Москве

тогда получен был откуда-то слух, что в Малороссии есть желание

выбрать в гетманы Серка, что более всего хочет этого чернь, но

от такой мысли не прочь и некоторые старшины. Но выбор Серка

в гетманы вовсе не был желателен московскому правительству: Серка настолько не верили, чтоб допустить его сделаться главою

всех Козаков, подвластных московскому государю. В Москве знали

и понимали Серка: истинный запорожец, он не отличался

постоянством и легко мог идти за всяким увлечением, как это и

доказывал прежней жизнью; когда-то, наравне со всем

малороссийским народом, был он заклятым врагом поляков и верно служил

православному царю, когда у последнего шла война с Польшею, потом приставал к Дорошенку, отставал от него, держался Сухо-

веенка и Ханенка, потом вслед за Ханенком пристал к полякам, и теперь, рассчитывая на свою богатырскую славу в народе, начал

думать о гетманстве под царскою рукою.

Со стороны Москвы было бы непростительным

неблагоразумием мирволить честолюбивым желаниям такого ненадежного

человека, и 9-го июня послан был старшинам, управлявшим

временно Малороссиею, указ препроводить в Москву Серка за

караулом. .

Прибывши 9-го июня в Путивль, Ромодановский известил

старшин о своем вступлении в Малороссию через1 харьковского

полковника Захарьяшевича. Старшины 12-го июня выступили из

Батурина в Конотоп и оттуда послали к боярину киевского

полковника Солонину представить, что раде отправляться в Конотопе

235

затруднительно - потому что около города козацкое войско

вытравило всю степь, и царские ратные люди, не находя конского

корма кругом верст на десять, выпасут засеянные на нивах хлеба, отчего конотопским жителям станется великое разорение. Поэтому

лучше учинить раду где-нибудь между Конотопом и Путивлем.

На это Ромодановский дал такой ответ:

- Нам дан царский указ быть раде в Конотопе. Мы пойдем

к Конотопу.

Отпустивши Солонину, Ромодановский переправился через

Сейм-и остановился на пути между Конотопом и Путивлем близ

местечка Козачей-Дубровы, в 15 верстах от Конотопа на берегу

речки Красени в конце старого окопа. Здесь явился к нему при-

луцкий полковник Лазарь Горленко и сказал: - Вся генеральная старшина и полковники желают, чтоб раде

быть в Козачей-Дуброве; они сюда придут к тебе, боярину, <в

сход>.

Ромодановский отвечал:

- Мне по царскому указу велено раду чинить и нового

гетмана выбрать в Конотопе, но не в Козачей-Дуброве.

Видно, боярин хотел буквально держаться царского указа и, отпустивши Горленка, уже снова двинулся в дальнейший путь, как вдруг, когда он отошел три версты от Козачей-Дубровы, встретили его все генеральные старшины и стали бить челом боярину, чтоб он отправил раду здесь же, не ходя до Конотопа.

Боярин им сказал:

- Хотя царский указ велит учинить раду в Конотопе, пусть

будет по-вашему: учиним раду в Козачей-Дуброве.

Прежде выставленная причина, почему не желают

отправления рады в Конотопе, была только предлогом, но, кажется, старшины думали избежать многолюдства, которое в Конотопе было

неизбежно, как бы только народ из окрестностей услыхал о раде.

Старшинам хотелось совершить выбор нового гетмана как

возможно незаметнее дая народной громады. Они воспользовались

тем, что могли встретить боярина не на малороссийской земле и

там отправить выбор нового гетмана. Вероятно, и Ромодановский

склонился на такое соображение, чтоб избежать волнений, подобных тем, какие остались в памяти от нежинской черной рады, на которой избран был Бруховецкий. Старшинам так хотелось

поторопиться с выбором, что они упросили боярина открыть раду, не дожидаясь приезда архиепископа Лазаря Барановича.

Ромодановский согласился и на это их челобитье, потому что сперва

пришлось бы толковать о статьях, а потом уже, на другой день, совершался бы выбор, и к тому времени успел бы приехать

архиепископ. Ясно, что старшины сильно боялись народного

стечения и потому из кожи лезли, чтоб совершить свое дело поскорее.

236

Ромодановский приказал поставить государев шатер, пригласил туда старшин и полковников; полы шатра были отвернуты; за шатром стояли строем козаки, приехавшие со старшинами в

числе от трех до четырех тысяч: они могли видеть, что происходит

в шатре, и с дозволения боярина и старшин принимать участие

в выборе, насколько нужно.

Прежде всего боярин от царского имени спросил старшин и

все войско о здоровье. Старшины ударили челом за такую госу-

дарскую милость и с своей стороны спрашивали о здоровье

великого государя. Ромодановский произнес им речь по наказу и

окончил ее словами:

<Великий государь жалует вас по прежним глуховским

статьям; ваши права и вольности никогда нарушены не будут>, и вы

бы все прежние статьи подтвердили и новые, какие вам к

прежним будут надобны, станов или>.

По приказанию боярина прочтены были вслух прежние глу-

ховские и новосоставленные добавочные статьи. Тогда обозный

Забела сказал:

- Мы довольны статьями глуховскими, и все нам надобны, кроме 22-й статьи, где написано, чтоб учинить полковника и

при нем тысяча человек компании, чтоб унимать своевольцев, буде где проявятся и начнут измену и шатость. Но от таких

компаний чинятся жителям малороссийских городов, сел и

деревень разорения и обиды; и мы просим: пожаловал бы нас

великий государь, указал компаниям вперед не быть ни у

гетмана, ни у полковников.

Действительно, при Многогрешном, пользуясь разрешением

завести компанейский полк, малороссийские полковники позаво-

дили у себя в полках особые компании, и таким образом

Малороссии угрожало в будущем образование иного войска, кроме ко-

зацкого, хотя зависевшего от лиц, облеченных властью над

козачеством, но состоявшего большею частью из охотников и в

том числе иноземцев. В видах высшего правительства едва ли

могло быть желательным подобное явление в присоединенном к

государству крае.

- Будет по вашему челобитью, - произнес Ромодановский, и с своей стороны указал на требуемые изменения в Глуховском

договоре. Он говорил: в 17-й статье Глуховского договора указано, чтоб на съездах царских послов с послами польского короля быть

вашим посланцам для прислушивания ваших украинских дел. Но

когда в Москве съезжались польские королевские послы с боярами

царского величества, а от вас послан был Константин Солонина, то польские королевские послы объявили, что от их государя нет

им полномочья допускать вашего посланца на съезд. Вперед бы

вам своих посланцев на посольские съезды не посылать, чтоб не

237

было вам убытков и затруднений посольскому делу. Великий

государь пожалует вас, велит уведомлять письмами, когда на

посольских съездах о ваших делах вспомин будет или договор

состоится.

- Во всем полагаемся на волю великого государя, - ответили

старшины.

Тут неожиданно прискакал из Москвы гонец и подал боярину