По вине Аполлона - Мириам Рафтери

Я вдруг догадалась, что мы услышим дальше.

— Я выбежала с чердака, — продолжала Виктория, — все вокруг выглядело как-то странно. Я побежала в свою комнату, по крайней мере это должна была быть моя комната, но все в ней было мне незнакомо. Тогда я залезла на скамеечку у окна, выглянула и увидела свадьбу.

— Свадьбу? — переспросила я. По телу у меня вдруг стало распространяться тепло.

— Это было так красиво, — голос Виктории становился тише, я чувствовала, что она переносится в какой-то свой мир. — Все происходило в беседке, посреди цветника. Натаниэль был очень красивым женихом, а ты, Тейлор, — очаровательной невестой.

— Я? — щеки у меня запылали. Я опустила голову, но Натаниэль успел заметить, как я покраснела.

— Ну да. — Виктория прикрыла рот рукой, пряча зевок. — Дорогая, становится поздно. В общем, я ничего не понимала, сад был полон незнакомых людей, и я очень испугалась. Поэтому я побежала назад на чердак, забыв даже взять свою любимую куклу, а когда вспомнила, уже ничего нельзя было сделать.

— Кукла в красном платье из набивного ситца, — сказала я, вспомнив разговор, который состоялся у нас однажды в кукольном домике.

— Да, та самая. Я пряталась на чердаке не знаю сколько времени, и только последний толчок привел меня в чувство.

Натаниэль уставился на нее, потом на его лице появилось понимающее выражение.

— Ты хочешь сказать, что ты… Виктория удовлетворенно улыбнулась и наконец закрыла глаза.

— Да. Побывала в будущем. Прошло много времени, и я убедила себя, что все это мне приснилось. Но когда я встретила тебя, Тейлор, когда ты прибыла на свадьбу моего брата с этой кретинкой Пруденс, я поняла, что где-то история отклонилась от правильного пути и что ты та женщина, которой предназначено стать женой моего брата.

Она не помнит, потрясение подумала я, что я знала ее раньше, что она была старой и обезображенной шрамами, не помнит, как диктовала мне свои мемуары в грязной пропыленной квартире… не помнит, потому что все изменилось и ничего этого не было.

— Боже мой, Виктория, — голос Натани-эля прервал мои размышления. — Почему ты мне раньше об этом не сказала?

— Ты бы никогда мне не поверил, — ответила она, и голос у нее был такой слабый, что я едва расслышала ее следующие слова. — Но теперь вы здесь, вы оба, и я наконец смогу отдохнуть спокойно, зная что все так, как оно и должно быть.

Я потянула Натаниэля за рукав и шепотом сказала, что оставлю его на несколько минут наедине с Викторией. Затем, сглотнув подступивший к горлу ком, сжала руку старой женщины и, наклонившись, поцеловала ее в мягкую, как кожа на старой перчатке, щеку.

— Спасибо, — прошептала я, усиленно моргая, чтобы избавиться от застилавших глаза слез, — спасибо за все.

Повернувшись, я на цыпочках вышла из палаты.

Эпилог

— Теперь можете поцеловать невесту, — провозгласил священник, закрывая Библию и улыбаясь.

Натаниэль, красивый как бог в своей фрачной паре, наклонился и приподнял мою фату.

— С удовольствием, — проговорил он, слегка улыбнувшись, и приник к моим губам.

Свежий ветерок, принесший с собой запах росших вокруг беседки сирени и роз, приятно холодил мне кожу. Все мои чувства были обострены, я была полны жизни, как никогда раньше. Время словно остановилось, пока мы сжимали друг друга в объятиях и Натаниэль целовал меня долгим нежным поцелуем. Казалось, он собирается целовать меня целую вечность.

Послышался безошибочно узнаваемый гул землетрясения и земля слегка заколебалась у нас под ногами. Пришедшие на свадьбу гости взволнованно загудели, но даже это не смогло отвлечь Натаниэля от поставленной им перед собой задачи — показать всем, что теперь я принадлежу ему.

В конце концов, у нас с ним был роман века.

Прием по случаю нашего бракосочетания был похож на сказку, и я, как Золушка, скользила в объятиях своего принца по бальному залу, восстановленному во всем своем прежнем блеске. Ну, почти в прежнем. Все светильники, включая и люстру в бальном зале, были теперь электрическими, а не газовыми. Но все равно Стюарт-хауз был самым романтическим местом, какое я могла представить, и теперь он был нашим.

Натаниэль закружил меня в первом танце — это был вальс, — вызвав удивленные восклицания присутствовавших, большинство из которых, наверное, видели, как танцуют вальс, только на экране телевизоров. Его дыхание защекотало мне щеку, когда он прошептал:

— Ну, как ты себя чувствуешь в роли хозяйки замка?

— Великолепно, — ответила я, теснее прижимаясь к нему. — Я рада, что Виктория оставила дом тебе.

— Нам, — поправил он, — и нашим детям, когда они появятся.

— Как, ты считаешь, Вики отнесется к перспективе заиметь племянника или племянницу? — спросила я, согретая мыслью о детях.

Он выгнул бровь с многозначительным видом.

— Думаю, у нее мысль о будущих родственниках не вызовет того воодушевления, какое вызывает у меня мысль о том, что надо поскорее приступить к их созданию.

После танцев к нам подошла Виктория с огромной коробкой, перевязанной серебристой лентой. В крышке коробки были проделаны небольшие отверстия.

— Я подумала, может вам захочется сейчас открыть этот свадебный подарок. — Ее глаза озорно блеснули.

Натаниэль взял у Вики тяжелую коробку и держал ее, пока я развязывала ленту и снимала крышку.

— Щенки! — воскликнула я, вынимая из коробки сморщенного щенка шарпея, которому по виду было не больше шести недель. Вики ухмыльнулась.

— Я знала, что они вам понравятся. Бабуля заставила меня пообещать, что я отдам вам весь приплод.

— Весь приплод! — Натаниэль поднял брови, представив, без сомнения, какой хаос учинит в доме целое семейство маленьких Аполлонов.

— Ба разводит их, ты знал об этом, Нэт?

— Нет, но меня это нисколько не удивляет. — Натаниэль добродушно усмехнулся, делая безуспешную попытку засадить обратно в коробку двух вылезших из нее щенков. Один щенок потрусил по комнате и тут же попал под ноги официанту, отчего тот выронил поднос с закусками. Второй направился к стоявшему в углу горшку с пальмой. Вики и Натаниэль бросились ловить динамичную пару, а я подумала, что надо будет обязательно заглянуть в справочник по истории этой породы и выяснить, когда в США появился первый шарпей. У меня было сильное подозрение, что там будет указана значительно более ранняя, чем в прежних справочниках, дата.

Краем глаза я заметила отца с матерью, стоявших у стены рядом с дверью. Гордо улыбаясь, они встречали новых гостей. Если их еще и интересовало, где же я пропадала целые сутки после землетрясения, у меня они об этом больше не спрашивали. В ответ на все их вопросы я сказала, что застряла в таком месте, откуда было невозможно добраться до дома, но в детали вдаваться не стала, заявив, что они мне все равно не поверят.