Борьба за Рим - Феликс Дан

И действительно Нарзес высадился на севере Италии и начал войну, какой еще не видали готы: это не была борьба войска с войском, а поголовное избиение готов. Никого он не брал в плен, а всех убивал, — не только мужчин, но и женщин, детей, стариков, больных, раненых, — никому не было пощады. Так двигался он с севера, уничтожая всех готов на своем пути. Понятно, какой ужас внушил он, когда способ его войны стал известен. При его приближении готы бросали все имущество и торопились спасаться с детьми и женами на юг, в лагерь Тотилы, где могли найти защиту. Скоро на всем севере Италии не осталось ни одного гота.

Тотила между тем расположился в Тагине и стягивал туда все войска. Последние воины сильно уменьшили число готов. В распоряжении Тотилы было всего семьдесят тысяч, из которых тысяч двадцать было разбросано в различных крепостях, так что при нем было не более пятидесяти тысяч воинов. Этого было тем более недостаточно, что население Италии, узнав о характере войны Нарзеса, изменило свое отношение к Италии: в нем проснулась старая вражда к варварам, и во многих местностях они помогали Нарзесу разыскивать и уничтожать скрывавшихся готов. И Тотила в глубине сердца опасался исхода подготовлявшейся битвы. Особенно беспокоил его недостаток конницы. Большая часть его конницы была при войсках Гунтариса и Гриппы подле Рима, и он не мог противопоставить храбрым лангобардам соответственного числа воинов. Но судьба, казалось, и на этот раз решила помочь своему любимцу.

Уже несколько дней в лагерь готов доходили темные слухи о приближении какого-то подкрепления с востока. На Тотила не ожидал никакого подкрепления, и, опасаясь, чтобы не оказался какой-нибудь византийский отряд, послал графа Торисмута, Визанда и Адальгота на разведку. На следующий же день они возвратились, и Торисмут с радостным лицом вбежал в его палатку.

— Король, — воскликнул он, — я в добрый час привожу тебе старого друга. Вот он!

Перед Тотилой стоял корсиканец Фурий Агалла.

— Привет тебе, король готов, — сказал гость.

— А, кругосветный мореплаватель, добро пожаловать. Откуда ты теперь?

— Из тира и… мне необходимо сейчас же поговорить с тобою наедине.

По знаку Тотилы все вышли из палатки.

— В чем дело? — приветливо спросил Тотила. Корсиканец в лихорадочном волнении схватил обе руки короля.

— О, скажи «да», скажи «да»: моя жизнь — больше жизнь, зависит от этого.

— Да в чем же дело? — с неудовольствием спросил удивленный Тотила, отступая назад: дикая пылкость корсиканца была противна его натуре.

— Скажи «да»: ведь ты обручен с дочерью короля вестготов? Валерия свободна? Да?

Тотила наморщил лоб и с гневом покачал головою.

— Не удивляйся… не спрашивай! — продолжал Агалла. — Да, я люблю Валерию со всей страстью. Люблю почти до ненависти. Несколько лет назад я просил ее руки, но узнал, что она твоя, и уступил. Всякого другого я задушил бы собственными руками. Но тебе уступил и уехал — в Индию, Египет. Я бросился во все опасности, предавался всевозможным наслаждениям. Напрасно: ни чем не могу я изгнать образ ее из своей души. Я жаждал ее, как пантера крови. Я проклинал и себя, и тебя, и ее, думая, что она давно уже твоя. Но вот в Александрии я встретился со знакомым мне купцом из вестготов. Он рассказал мне, что ты избран королем и женишься на дочери их короля Агилы, а что Валерия живет одна в замку Тагины. Он клялся, что это правда. Я в тот же день поехал сюда. У берегов Крита я встретил порядочный отряд. Это были персы, которых Юстиниан нанял для войны с тобою. Они находились под начальством Исдигерда, моего старого знакомого. От него я узнал, с каким громадным войском Нарзес вторгся в Италию. И вот я решил заплатить тебе мой старый долг благодарности: я предложил Исдигерду двойную сумму и привел его сюда. В отряде две тысячи всадников.

— О, — вскричал обрадованный Тотила, — благодарю тебя. Такая помощь мне очень кстати.

— Но ты не ответил мне. Что ты не женат, это я знаю. Но говорят, что Валерия… не свободна… что она… О, заклинаю тебя, скажи, свободна ли она?

И он снова схватил руки Тотилы. Но тот с досадой отдернул их.

— Все та же старая необузданность! — с неудовольствием сказал Тотила.

— Отвечай, гот! — с гневом вскричал корсиканец. — Говори, да или нет?

— Валерия моя, — горячо сказал король. — Моя теперь и вечно.

Агалла дико вскрикнул от злобы и боли и с силой ударил себя обоими кулаками в голову, потом бросился на постель и уткнулся головой в подушку, чтобы заглушить стоны. Тотила несколько времени молча, с удивлением смотрел на него и наконец прикоснулся к его плечу.

— Да сдержи же себя! Разве это достойно мужчины? Я думал, что, испытав однажды, к чему приводит такая дикая страсть, ты научился владеть собою.

Агалла, точно тигр, вскочил и схватил кинжал.

— А, так ты напоминаешь мне прошлое! Тебе, тебе одному прощу я это. Но предупреждаю, не делай этого в другой раз. Даже от тебя я не могу снести этого! О, не брани меня, а лучше пожалей! Разве вы, люди севера, знаете, что такое любовь!

И он снова начал стонать.

— Я тебя не понимаю, — ответил ему Тотила. — Вижу только, что ты дурно относишься к женщине.

— Тотила! — с угрозой вскричал Агалла.

— Да, дурно, как к лошади, которую, если не взял один, то может получить другой. Неужели ты думаешь, что у женщины нет души? Что она не имеет своей воли, не сделает сама выбора? Неужели ты воображаешь, что если бы я действительно женился на другой или умер, то Валерия тотчас стала бы твоей? Нет, Агалла, вы — слишком разные люди. Женщина, которая любила Тотилу, едва ли согласится выйти за Фурия Агаллу.

Точно пораженный молнией, вскочил корсиканец.

— Гот, ты стал слишком горд! Как смеешь ты считать меня ниже себя? Возьми назад свои слова!

— Я сказал истину: кто любит меня, тот после никогда не сможет любить тебя. Валерия боится твоей дикости. Ты внушаешь ей ужас.

Тут Агалла снова вскочил и схватил Тотилу за плечи.

— Ты рассказал ей! — дико вскрикнул он. — Ты открыл ей!.. Ты… В таком случае…

— Довольно, — ответил Тотила, оттолкнув его. — Нет, я ей этого не сказал пока, хотя ты заслуживаешь…

— Молчи об этом! — с угрозой прервал его Агалла, но тотчас же переменил тон. — Прости, — сказал он. — Я теперь пришел в себя. Завтра я сам буду сражаться с моей конницей и заглажу свою вину.

— Вот видишь, Фурий, теперь ты совсем другой человек. Еще раз благодарю тебя за твою помощь. Твоя конница позволяет мне привести в исполнение превосходный план битвы, от которого иначе я должен был бы отказаться. А вот, кстати, идут и мои главные военачальники. Не уходи, выслушай мой план.

В палатку вошли Тейя, Гильдебранд, Гриппа, Торисмут, Маркья, Алигерн и Адальгот.

— Друзья мои! — обратился к ним Тотила: — я пригласил вас на совещание о предстоящей битве. Выслушайте же меня. Вот подробная карта окрестностей Таганы. Это фламиниева дорога, которая от Капры ведет к Тагине и спускается оттуда к Риму. Тут, при Тагине будет решена битва. Ты, Гильдебранд, будешь командовать нашим левым крылом. Даю тебе десять тысяч воинов. Ты, Тейя, станешь на правом крыле с пятнадцатью тысячами, — на горе позади Капры.

— О нет, — вскричал Тейя, — позволь мне быть подле тебя: я видел такой дурной сон!

— Нет, мой Тейя, — возразил Тотила, — план битвы нельзя составлять по снам. У вас с Гильдебрандом будет много дела, когда наступит решительный момент, потому что, еще раз повторяю, здесь, между Капрой и Тагиной, будет решено дело. Вот почему я и ставлю здесь половину своего войска. В центре армии Нарзеса стоят герулы и — лучший отряд его — лангобарды. Так слушайте же. Я знаю лангобардов, они слишком увлекаются во время битвы, на этом я и строю весь свой план. Я с небольшим отрядом своей готской конницы выйду из Капры против лангобардов. Они, конечно, не замедлят броситься на меня. Я же со всем своим отрядом тотчас обращусь в притворное бегство назад в Капру. Лангобарды бросятся за нами и далеко опередят свою пехоту. Они погонят нас через всю Капру и затем бросятся по фламиниевой дороге к Тагине. Тут дорога эта в одном месте суживается и проходит между двух высоких гор, густо поросших лесом. В этих лесах будут скрыты в засаде персы Агаллы. Когда лангобарды, преследуя нас, подъедут к этим горам, я быстро поверну свой отряд назад, на них. В то же время зазвучит рог, и по этому знаку твои персы, Фурий, бросятся также с двух сторон на лангобардов.

— Они погибли! — с торжеством вскричал Визанд.

— Но это еще половина только половина дела, — продолжал Тотила. — Ведь Нарзес поспешит с пехотой на помощь лангобардам. Но скрою в домах Капры стрелков из лука, а в Тагине — копьеносцев. И когда Нарзес бросится и захочет вмешаться с пехотой в борьбу конницы между двумя городами, наши стрелки нападут на него с двух сторон и задержат его.