Король «Ледяного взрыва» - Роман Глушков

Впрочем, радоваться этой маленькой победе в практически безнадежном бою было глупо. Я понял это, когда заметил, какая чудовищная дрянь мчится на нас с почти драгокрейсерской скоростью. Остроконечная глыбища весом тонны три, которую совместными усилиями запустили в «Ледяного взрыва» сразу несколько сидских погонщиков, рассекала подводное пространство с изяществом стремительного акульфина, разве что не имела хвоста и плавников. У нас не было никаких шансов на то, что тяжеленная торпеда пройдет мимо. Мало того, я отчетливо видел, как ее хищный нос направлен аккурат в кабину мутадемона.

О Боги! Если мне посчастливится и торпеда не протаранит бронекварцевый колпак, она однозначно сбросит нас в колодезную шахту! Лишенные энергии и обездвиженные, мы упадем прямо в объятья Поводыря, а уж он-то не откажет себе в удовольствии поквитаться с нами за свои несбывшиеся надежды. Тем паче сам признавался, что еще полон сил и желания воевать…

Неотвратимо надвигающаяся погибель и наша абсолютная беспомощность переполнила-таки чашу моего терпения, и я заорал так, как не орал, даже когда меня хоронила заживо эскадрилья драгокрейсеров: искренне и от всей души. Позорно было, что ни говори, матерому погонщику впадать в животную панику. Но если учесть, сколько злоключений я пережил за это утро, мой эмоциональный срыв был вполне простительным. Торки Бикс – не солдат и не проходил психологическую закалку в горниле многочисленных локальных конфликтов, которые порой еще случаются на спорных территориях Альянса и Союза. Поэтому, к своему вящему стыду, я и сорвался. Короткие стычки – еще куда ни шло, но длительные сражения – развлечения явно не для меня. Уж извините великодушно, если после этих слов кто-то во мне разочаровался.

Я вылупился на несущуюся торпеду и орал, позабыв обо всем, в том числе и о том, что творилось прямо у меня под носом. А светящаяся сфера между тем прекратила пульсировать и загорелась ровным, но все таким же ярким сиянием. После чего взорвалась синей вспышкой, которая озарила не только все близлежащее пространство, но и наверняка разверзнутую пред нами шахту. В свете этой вспышки я сумел рассмотреть на корпусе приближающейся каменной махины каждую выбоину и трещинку. И хоть в голове у меня метались сплошь панические мысли, каким-то образом я осознавал, что вижу сейчас то, чего не могу видеть в принципе. Яснее ясного, что скорость, с которой стихийный снаряд рассекал воды Клапана, не позволила бы мне заняться этими несвоевременными наблюдениями. Но поди ж ты! – Торки Бикс делал это и даже мог при желании сосчитать все замеченные им на торпеде мелкие детали!..

«Остановись, мгновенье, – ты прекрасно!» – сказал однажды кто-то из великих поэтов. Разумеется, ничего прекрасного в остановившейся рядом с «Ледяным взрывом» торпеде не было. Однако то, что она действительно застыла без движения в метре от нас, было, в некотором смысле, и впрямь поэтично. «Кто-то заморозил время!» – подумал я, прекратив орать и пялясь с открытым ртом на не достигший цели снаряд и окружающий мир, который тоже, казалось, впал в глубокий анабиоз. Еще несколько выпущенных сидами торпед замерли на полдороге. А также силуэты крабоскафов, едва различимых сквозь толщу воды, поднятая ими со дна пыль и пузырьки воздуха… Все они пребывали теперь в состоянии абсолютного покоя, хотя за миг до этого каждый из них – и одушевленные, и неодушевленные предметы – жил вполне динамичной жизнью. Выпадал из общего правила лишь паникер Бикс, способный шевелить не только руками и ногами, но и мозгами, пусть последние делали это с большим скрипом.

– «Криогеддон» активирован, – доложил штурмовик, который и являлся устроителем этого глобального безобразия. Оклемавшись от шока, я, конечно, догадался, что на самом деле все гораздо прозаичнее и в Мертвом Колодце застыло вовсе не время (чему я тут, впрочем, тоже не удивился бы), а только озеро, превратившееся в лед на всем обозримом пространстве. Лед этот был на диво прозрачен – почти как лучшие образцы цвергских кристаллов, – что, видимо, объяснялось магическими свойствами здешней воды. А также, надо полагать, крепок, поскольку очень не хотелось, чтобы сиды растопили его до того, как Квиримот вновь восстановит силы.

– Вижу, – буркнул я охрипшим от крика голосом. – Что дальше?

– Теперь мастер Бикс должен сообщить Поводырю о том, что все в порядке и можно выбираться на поверхность, – ответил мутадемон.

– Неужели? – с недоверием переспросил я. – Да ему сейчас отсюда и подавно не выбраться!

– Демоноводец неспособен переплыть зачарованные воды, – объяснил штурмовик, – но ему под силу скинуть с себя глыбу льда. Конечно, если Поводырь по-прежнему могуч.

– Даже ледяную глыбу величиной с озеро и вдобавок придавленную сверху огромной горой?

– Раньше он проделывал и не такое.

– Ну как знаешь, – пожал я плечами. – Раз ты в этом так уверен…

Поводырь отреагировал на новость оглушительным ревом, не сказав при этом ни слова. Причем ревело чудовище не так, как прежде, в телепатическом диапазоне, а издавало обычные звуки, присущие всем впавшим в ярость, агрессивным существам немереной силы. Озерное дно под нами заходило ходуном, а монолитный ледяной массив разрезало несколько крупных трещин, отчего тот сразу утратил прозрачность. Панорама вокруг нас исказилась, словно в разбитом зеркале, и стала напоминать огромный калейдоскоп с блеклыми несимметричными узорами.

Затем раздался ряд мощных толчков, идущих явно из глубины шахты. Однако вскоре сотрясение Мертвого Колодца прекратилось, и застывший, расколотый на части мир погрузился в безмолвие, настолько глухое, что можно было расслышать, как подо мной от нервного ерзания поскрипывает кресло.

– Бесполезно, – тяжко вздохнул я, обращаясь к штурмовику. – Ослабел твой бывший повелитель в своей магической тюрьме. И мы – тоже. Проклятье! И дернул же Шинтай одного дурака послушаться другого с его дурацким «Криогеддоном»!

– Если Поводырь и ослабел, то явно не до такой степени, – не согласился со мной мутадемон. – Уверен, это демоноводец только разминался. Погодите минутку, наверняка скоро все выяснится окончательно…

Квиримот ошибся в прогнозе ровно на пятьдесят девять секунд. Я собрался было воздать молитву Эрену, дабы он на ближайшие полчаса оградил нас от разъяренных сидов, как Поводырь вновь дал о себе знать. И на сей раз он сделал это столь убедительно, что уже ни один скептик не смог бы усомниться в его силе.

С перепугу мне показалось, что сотрясший саркофаг очередной удар был нанесен самой Каменной Тьмой, которая по неведомой мне причине вознамерилась выдрать Мертвый Колодец из земли и зашвырнуть его на околопланетную орбиту. В течение полуминуты мир вокруг нас содрогался и раскачивался из стороны в сторону, не переставая. Повсюду слышался грохот и треск, а лед покрылся сплошной сеткой трещин и утратил остатки своей кристальной чистоты.

– Что происходит, Квиримот? – осведомился я, борясь с новым накатывающим на меня приступом паники. Хорошо, что наше общение происходило телепатическим путем, а иначе при такой болтанке я не сумел бы вымолвить ни слова.

– То, что и должно, мастер Бикс, – невозмутимо отозвался штурмовик. – Демоноводец покидает Мертвый Колодец.

– Это и дураку понятно! – огрызнулся я. – Скажи, что происходит с нами! Мы куда-то падаем или, наоборот, взлетаем?

– В данный момент ни то и ни другое, – ответил мутадемон, чей вестибулярный аппарат не был предрасположен к расстройству и позволял ориентироваться в пространстве при любых мозгодробительных катаклизмах. – Сейчас мы просто-напросто подпрыгиваем вверх-вниз вместе с саркофагом, который Поводырь пытается, скажем так, приподнять…

Тряска прекратилась столь же внезапно, как началась. Но не успел я прийти в себя, как меня вдавило в кресло с такой силой, будто я проглотил гирю весом в тонну, тем более что ощущения в желудке были примерно такие же. А потом эта «гиря» вдруг превратилась в воздушный шар, наполненный летучим газом, и ее потянуло в обратном направлении. А вместе с ней и меня, усидевшего в кресле только благодаря ремням безопасности.

– А вот теперь действительно летим, – тем же бесстрастным тоном прокомментировал все эти пертурбации Квиримот. – Держитесь крепче, мастер Бикс! Полет будет коротким!

Признать правоту «комментатора» я мог лишь на основании своего самочувствия, и впрямь характерного для человека, пребывающего в головокружительном полете. По иным признакам определить это было нельзя. Мы так и продолжали находиться в толще растрескавшегося льда, подсвеченного светокристаллами, и, получалось, летели в неизвестном направлении, сидя внутри ледяной глыбы, как червяки – в сорвавшемся с дерева яблоке.

И ожидало нас падение, жесткое и беспощадное… Возможно, в чьем-нибудь языке и наличествуют эпитеты, способные предельно емко описать нашу феерическую посадку, но только не в человеческом. Если сосчитать каждый кувырок, который мне довелось пережить в погонщицком седле за всю свою жизнь, уверен, их не наберется и половина от того количества, какое претерпел я за ту минуту, что падал неизвестно откуда и куда в окружении сотен тысяч тонн камней и ледяных глыб. Крепчайшая броня мутадемона, антиперегрузочное кресло, ремни безопасности, шлем и комбинезон спасли меня от переломов и вывихов, но прочие «прелести» этой сокрушительной встряски я испробовал в полной мере.