Тевтонский крест - Руслан Мельников

Дюжий краснолицый орденский брат в кольчуге и подшлемнике, но без меча и шлема, обхватив левой рукой перепуганную княжну, правой занес над ней узкий трехгранный кинжал.

— Штэен![50] — приказал немец, отступая к бойницам в толстой кладке стен.

Бурцев взвыл. Схватить бы сейчас что-нибудь по-увесистей… Но его руки пусты. А в руках застывшего рядом Бурангула — лишь башня перехода. Ее-то и вырвал Бурцев у ошарашенного татарского сотника.

Да, для Бурцева не было ничего дороже обратного билета домой. Однако ценность возвращения в свой мир и свое время не шла ни в какое сравнение с жизнью Аделаиды. Пусть он так и не стал благородным паном, пусть не может претендовать на руку и сердце княжны, пусть даже дочь Лешко Белого достанется другому. Но эта чумазая побледневшая от ужаса девчонка должна жить.

Магическая башенка, которую неожиданно для всех метнул Бурцев, угодила точно в голову здоровяку тевтону. Ударила, расколовшись на куски и сбив человека с ног. Маленькая, скорчившаяся Аделаида была значительно ниже крестоносца, так что ее лишь осыпало градом мелкой щебенки.

Все. Билет домой утерян безвозвратно. А на плече Бурцева всхлипывала, не в силах успокоиться, живая и здоровая малопольская княжна. Что ж, стоящий обмен. Разумеется, умилительная сцена не могла продолжаться долго. Выплакавшись, гордая шляхтичка устыдится своей слабости и отстранится от кмета-простолюдина. Но пока этого не произошло, Бурцев счастлив. Счастлив по-настоящему.

— Ты проломил ему череп, Вацалав, — Бурангул прицокнул языком. — И как проломил! Этот тевтон выглядит так, будто попал под громовой шар Сыма Цзяна. Откуда в тебе такая силища?

Бурцев не знал! Он не мог даже точно сказать, его ли это сила, удесятеренная видом беспомощной Аделаиды, выпустила тевтонские мозги наружу или сработал магический потенциал уничтоженной башенки перехода. Однако истребление древних артефактов становится дурной привычкой. Это уже вторая арийская башня на его счету.

— Все в порядке? — В дверях возник Освальд. — Тогда поторопитесь. Кажется, тевтоны прорвались из трапезной и поднимаются сюда.

Снизу действительно доносились крики, топот и звон металла.

Последние этажи Взгужевежи они преодолели с максимальной скоростью. Бурцев по-прежнему бежал впереди. В одной руке — гитлеровский «вальтер», в другой — тевтонский меч. Но теперь он распахивал все двери, встречавшиеся на пути. Трижды пришлось открывать огонь из пистолета по прятавшимся за ними кнехтам и сержантам. Зато на верхней смотровой площадке не оказалось ни одной живой души. Пара луков с солидным запасом стрел, заготовленная на случай штурма куча хвороста и дров, над которой покачивался огромный чан с водой, чей-то щит у бойницы да свежий ветер в лицо — вот и все, что обнаружили там беглецы.

Приставную деревянную лестницу они втащили за собой в квадратный люк как раз в тот момент, когда внизу появились первые преследователи. Бурцев бросил в толпу крестоносцев вторую гранату. Было слышно, как тяжелая болванка скакала по ступеням. Потом грянул взрыв, и визжащие осколки заметались в тесном пространстве винтовой лестницы.

Он захлопнул массивную крышку люка.

А над башней уже свистели стрелы. Арбалетчики и лучники тевтонов били отовсюду: с внутреннего двора Взгужевежи, со стен и даже с крыш замковых построек. Все четверо, как по команде, упали под прикрытие оборонительных зубцов смотровой площадки.

Глава 78

— И что теперь, Вацлав? — нахмурился Освальд. — Так и будем сидеть, не высовываясь?

— Ну, зачем же сидеть? Подадим знак нашим.

— Какой знак?

— Тот, который они давно ждут. Давай сюда свою «палицу».

Немецкий фаустпатрон ненамного отличался от привычного РПГ, а бойница с видом на замковые ворота была достаточно широка, чтобы просунуть в нее конус гранаты.

Бурцев прекрасно осознавал, что у него есть лишь один шанс и один выстрел, а потому целился долго и тщательно, стараясь не обращать внимания на бьющие в камень стрелы.

— Сзади не стойте, — предупредил он. И выстрелил.

Граната вошла туда, куда он ее послал, — в черепичную крышу надвратной башни. Мощный противотанковый заряд, рванувший внутри замкнутого помещения, наделал делов! Из узеньких бойниц полыхнуло огнем, от взрыва гранаты сдетонировали пороховые мины-«ковчеги», завезенные в замок Бурцевым, Освальдом и Бурангулом. Тыловая стена башни пошла трещинами, обвалилась воротная арка. С грохотом упала, утратив верхнюю опору, опущенная решетка. Рухнул через ров, рассекая воздух обрывками цепей, тяжелый подъемный мост.

Путь в замок открыт!

И штурм начался незамедлительно. От лесного массива к Взгужевеже с криками мчались вооруженные всадники. Русичи, татары, поляки, монголы… Вперед вырвались двое. Збыслав, размахивающий кистенем, и Дмитрий, грозно поигрывающий мечом, соревновались друг с другом за право первым ворваться в крепость.

Уж эти-то двое ворвутся! А за ними — и остальные.

Использованная труба гранатомета полетела вниз.

Аделаида, Освальд и Бурангул взирали на Бурцева с восхищением и суеверным ужасом.

— Твоя магия, Вацлав, посильнее нашей татарской будет! — наконец выдавил добжинец.

Что верно, то верно. Даже желтокожий Сыма Цзян почернел бы от зависти, увидев фаустпатрон в действии. В его Китае небось противотанковые гранатометы делать еще не научились.

Защитники замка тоже были в шоке. Бурцев видел, как кнехты валятся на колени, осеняя себя крестным знамением на католический манер. А вот орденские братья, надо отдать им должное, пришли в себя быстро. Выкрикивая команды и подгоняя пинками растерявшуюся чернодоспешную пехоту, тевтонские рыцари спешно наводили порядок. Не менее решительно действовали серые полубратья и сержанты.

У разбитых ворот выстраивалась оборонительная линия щитов, а во внутреннем дворе замка, прямо под главной башней, готовилась к контратаке рыцарская конница. Вот туда-то, в эту кучу металла и крестов, Бурцев метнул последнюю гранату.

Осколки посекли немало народу. Взрыв перепугал коней. Обезумевшие животные заметались в тесноте замкового двора, опрокидывая всадников и сбивая любого, кто попадался на пути.

Живая преграда в воротах дрогнула. Люди, ожидая очередного взрыва уже над своими головами, жались к стенам. А на подъемный мост с оборванными цепями уже влетели Збыслав и Дмитрий. Увидеть самое начало схватки, однако, Бурцеву не довелось — за спиной вдруг вскрикнула Аделаида. Шальная стрела?!

Фу-ух! Он вздохнул с облегчением.

Дочь Лешко Белого — целая и невредимая — стояла над котлом с водой и в ужасе созерцала собственное отражение. Чумазенькая она была, конечно, после подвального заточения, но зачем же так переживать по этому поводу? И пугать его своими криками. Тоже, блин, нашла время озаботиться своей внешностью!

Но Аделаида, похоже, считала, что время для этого — самое подходящее. Стыдливо повернувшись к спутникам спиной, она принялась смывать грязь с лица. Бурцев улыбнулся. Ладно, пусть прихорашивается. Какое-никакое, а занятие. Вон и Бурангул себе дело нашел: подобрал брошенный дозорными лук и флегматично сбивает стрелами со стен защитников замка. Дрянной, конечно, лук у тевтонов, не сравнить со смертоносным метательным оружием кочевников, но другого нет.

Стрелял татарский сотник, как в тире, — совершено безнаказанно: все внимание обороняющихся было теперь сосредоточено на ворвавшихся в крепость чужих всадниках. Никто больше не целил по бойницам главной замковой башни. Да и вообще…

Кажется, штурм близится к концу. Да, исход битвы за Взгужевежу предрешен. Кнехты сдаются, тевтонские братья и полубратья гибнут, не в силах больше сдерживать натиск нападающих. Шум битвы постепенно стихает.

— Вацлав, — тихий голос сзади — и острие обнаженного меча вдруг коснулось плеча Василия. А это еще что за дела?! Бурцев удивленно поднял глаза.

Освальд?!

Ах да, конечно! Конрад Тюрингский мертв, замок почти захвачен, а их давний спор из-за Аделаиды по-прежнему не разрешен.

Специально, видать, выбрал добжинец момент, когда ни княжна, ни Бурангул на них не смотрят. Спасибо, хоть не ударил в спину, благородный, блин, пан рыцарь. Но до чего же ты нетерпелив, братец! Прямо как пьяный задиристый тракторист на деревенских танцульках, жаждущий поскорее набить кому-нибудь морду из-за девки!

— Я помню наш уговор, Освальд. Но давай еще ненадолго отложим поединок. Не при даме же выяснять отношения. Или у вас так принято?

— Поединок? — Добжинец нахмурил брови, потом аж прихрюкнул от накатившего приступа смеха. — Ты думаешь, я буду с тобой драться, Вацлав?

— А что, опять выставишь Збыслава?

— Ты думаешь, я буду драться с человеком, которому обязан жизнью и освобождением своего замка?! — Освальд уже хохотал вовсю. Бурангул, не выпускавший из рук лука с наложенной на тетиву стрелой, окинул рыцаря подозрительным взглядом. Аделаида повернула к ним свое прелестное раскрасневшееся от холодной воды и недоумевающее личико. — Думаешь, благородный Освальд из добжиньских земель, законный хозяин Взгужевежи, поднимет руку на того, кто спас его от невидимых магических стрел?