Путь одиночки - Ольга Соврикова

«взнуздать» хорошенько! А род как будто кто-то проклял. За тридцать последних лет ни у кого из братьев ни разу не родился мальчик, ни в браке, ни вне его. Радует одно – семейство одело траур, и весь женский змеиный клубок остался дома. На прием к королю он приехал один. Приехал и вот стоит в компании старого друга отца, герцога Гальвари, вглядываясь в незнакомые лица, пытаясь запомнить всё то, что ему так любезно объясняют.

Джеймс Лакруа изо всех сил сдерживал своё огромное желание вытащить из ножен на поясе стилет и срезать душившие его кружева. Одетый по последней моде, он чувствовал себя настоящим придворным шутом и, глядя на всех окружающих его людей, поражался их спокойствию и тому видимому удовольствию с каким они носили свои кружевные тряпочки. Собираясь на бал в королевский дворец, ему пришлось остричь по плечи свои белокурые волосы и дать согласие на их завивку, надеть зеленый камзол и такого же цвета штаны… Нет, он ничем не выделялся из толпы и соответствовал всем веяниям моды. Ловил на себе заинтересованные взгляды, как замужних матрон, так и молоденьких девушек, но каким же дураком он себя чувствовал. Отвлечься от собственных переживаний ему помог еле слышный всеобщий женский вздох, и он с удивлением пригляделся к человеку, поздравлявшему его величество короля, и прислушался к объяснению своего добровольного провожатого:

– О! Слышишь, как дамы дружно ахнули! Ты, мой дорогой Джеймс, видишь сейчас самого скандального и невозмутимого графа, Дариена Гвелкама. Скандального не потому, что он устраивает скандалы, а потому, что как ты видишь, спокойно и невозмутимо игнорирует все веяния моды. Наши несравненные дамы кривят губки и вслух осуждают его «провинциальное» воспитание, но при этом каждая из них мечтает привлечь к себе его внимание. Но мальчик молод, влюблен, женат и по-видимому обожает свою маленькую дочурку. В свете сей молодой человек появляется меньше года, но завоевал уже себе репутацию расчётливого, умного и сдержанного человека – у мужчин и знатока женских красот, слабостей, украшений – у женщин.

Слушая Гальвари, Джеймс по настоящему завидовал этому молокососу потому, что он сделал то, что не осмелился сделать он сам, а именно наплевав на приличия вопреки всему выглядел просто великолепно. Начать с того, что в отличие от пестрой толпы придворных он был одет в белое и черное, и причем рубашка и небольшие кружева на ней были черными, а вот камзол и брюки белыми. Вышивка золотом на костюме и брюках выглядела необычно изящно и богато, широкий черный пояс и черные полусапожки не портили, а только подчеркивали привлекательность его фигуры. Шикарной волной лежали на спине густые черные волосы. Длинной до лопаток они удерживались в полном и неизменном порядке при помощи тонкого, но очень красивого головного обруча. Близкое расположение к трону позволило Джеймсу не только услышать голос парня, но хорошо разглядеть его руки украшенные массивными родовыми перстнями. Одно из них явно составляло комплект головному украшению, как и витая цепочка с кулоном одетая поверх рубашки. Короче, он выглядел элегантно, дорого, полный невозмутимого внутреннего превосходства был больше похож на принца, чем сам принц, который просидел неподвижно, крепко вцепившись в подлокотники своего кресла всё то время, что молодой граф Гвелкам потратил на поклоны и поздравления. Его подарок, чтобы он там не подарил, был благосклонно принят королем. Поклонившись ещё раз, молодой высокородный отошел на несколько шагов в сторону, пропуская к трону следующего поздравителя и не торопясь повернулся. Его невозмутимый и безразличный взгляд скользнул по толпе и совсем на чуть-чуть задержался на герцоге Лакруа. Такого удара Джеймс не получал ни разу в жизни, ибо именно сейчас он буквально поперхнулся воздухом, забывая на мгновение как праильно нужно дышать. Запнулся на полу слове и его разговорчивый собеседник.

Прошло совсем немало времени, прежде чем они смогли заговорить и, естественно, что к тому времени как это случилось, объект их замешательства неторопясь удалился из их поля зрения.

– Джеймс! Мальчик мой мой! Скажи мне, я сошел с ума на старости лет? Мне показалось, что я только что видел тебя, только вот другой масти… Почему я раньше не заметил вашего сходства? Вы же как отражение в зеркале! Как это может быть? Он может быть твоим братом? Нет, не может, – начал сам отвечать на свои вопросы престарелый герцог, – ты больше похож на мать. У тебя есть отличительные черты отца, но все же ты больше похож на мать и при том единственный из вас четверых. А значит? Значит скорее всего к твоим братьям он не имеет никакого отношения. Или имеет? К кому-то из вас точно имеет! Но почему он Гвелкам? Я помню по рассказам отца – это древний и именитый род, готовый поспорить своей родовитостью даже с королевской семьей! Джеймс! Если ты сейчас мне ничего не объяснишь, меня разорвет от любопытства!

– Герцог! Я не знаю, что вам сказать, – проговорил Джеймс, продолжая смотреть в ту сторону, куда ушёл так поразивший его молодой человек. – Вижу его в первый раз. Ничего о нём не знаю и не могу вот так сразу делать какие-то выводы. Но я узнаю! Обязательно узнаю.

В течении всего приема, Лакруа внимательно наблюдал за графом Гвелкамом, но так и не смог прийти хоть к каким-либо выводам, решив первым делом поднять все семейные хроники, поговорить с братом и заручиться его поддержкой в предстоящем, простом и магическом, дознании.

Глава 34

Сегодня я был в белом, что прекрасно гармонировало с моими черными волосами, которые я наконец-то укоротил до привычной мне длинны. Из украшений выбрал в сокровищнице рода изумительный комплект, созданный древними мастерами из белого золота: головной, мужской обруч, покрытый сложным резным узором без драгоценных камней, массивная цепочка, мужской перстень и тоже без драгоценных камней. Именно это понравилось больше всего – отсутствие блестящих камешков, что не мешало этим украшениям смотреться дорого, красиво и по-мужски строго. Обруч сел на мою голову как влитой удерживая зачесанные назад волосы очень крепко и при этом почти не причиняя мне каких-либо неудобств. Только вот от разноцветья окружавшего меня уже начинало рябить в глазах, а от огромного разнообразия и смешения запахов – голова.

Подарок королю явно понравился и потому был отложен в отдельную, совсем небольшую, кучку сложенных чуть в стороне даров. Благосклонным кивком его величество позволил мне удалиться, а вот наследник при виде меня не остался равнодушным. Уходя от трона, я уверенно чувствую его бешеный взгляд буквально «воткнувшийся»