Дуэль сердец - Барбара Картленд

— Ох, милорд, милорд! — проговорил дворецкий. Лорд Брикон посмотрел на него и тихо сказал:

— Бейтсон, я не убивал мальчика. Ты мне веришь? Каролине показалось, что глаза старика внезапно засияли.

— Я верю вам, мастер Вейн, вы всегда были правдивы. Но есть, кто может вам и не поверить, вы, милорд, сами знаете.

— Совершенно верно, — кивнул лорд Брикон. — Вот почему, Бейтсон, ее милость убедила меня уехать сегодня ночью, пока не началось расследование. Я считаю это неправильным; я считаю, что должен оставаться здесь, но ее милость настаивает.

— Милорд, я уверен, что ее милость права. Понадобится время, чтобы во всем разобраться, и лучше, чтобы вашей милости здесь не было.

— Мы должны торопиться, — вмешалась Каролина, охваченная нетерпением. — Бейтсон, его милости нужна лошадь, самая быстрая, и еще я хочу, чтобы грум немедленно отправился в Ноул с письмом для милорда Милборна. Вы проследите за этим? Мы знаем, что на вас можно положиться.

— Можете положиться на меня, миледи, — подтвердил Бейтсон. — И на конюшне найдется двое таких, которым можно доверять; я за них ручаюсь. Вам лучше переодеться, милорд. Лошадь будет ждать вас минут через пять-десять.

Он пошел к двери. Дойдя до нее, он обернулся; морщинистое лицо подрагивало от волнения, глаза и губы старались удержать слезы, которые, казалось, вот-вот вырвутся наружу.

— Не тревожьтесь — мы спасем вас, мастер Вейн. Дверь за ним закрылась, и Каролина посмотрела на лорда Брикона.

— Он тоже любит тебя, Вейн.

Лорд Брикон не ответил, но она поняла, что его глубоко тронула преданность старика.

— Пока ты переодеваешься, я пойду к себе и напишу письма Ньюману и дяде Френсису. Торопись, Вейн.

В ответ он взял ее руку и поднес к губам. Это был не обычный поцелуй. Она задрожала, почувствовав на своих пальцах касание его губ, и была готова броситься в его объятия, но с трудом подавила свое желание и отвернулась, чтобы не задерживать его.

Она написала письма и как раз запечатывала послание к лорду Милборну, когда дверь спальни отворилась, и на пороге появился Вейн. Он переоделся в костюм для верховой езды. На нем был габардиновый сюртук стального цвета; начищенные сапоги блестели при свете огня в камине. Ей вдруг показалось ужасным, что он одет элегантно и безукоризненно в тот самый момент, когда должен тайком выскользнуть из собственного дома, словно он и впрямь преступник, каким его хотел представить кузен.

Но времени на фантазии не было. Каролина встала и подошла к нему, чтобы отдать письмо для Ньюмана. Он положил его в карман сюртука.

— Постарайся, если сможешь, больше ни с кем в Мандрейке не разговаривать, — посоветовала она. — Чем меньше любопытства ты вызовешь, тем лучше. Лучше всего подъехать не к парадной двери, а в конюшенный двор.

— Понимаю, — сказал он и посмотрел ей прямо в глаза.

— Храни тебя Господь, Вейн, любовь моя, — сказала она, и голос ее дрогнул.

В ответ он притянул ее к себе; на долгое, долгое мгновение его губы приникли к ее губам, а затем в молчании они спустились по лестнице, шагая рядом. В холле было темно, только у дверей горела одна свеча. Она явно была только что зажжена, и Каролина было забеспокоилась, пока с облегчением не увидела, что Бейтсон выступил из тени, где, должно быть, ожидал их.

— Я слышу, как ведут лошадей, милорд, — сказал он. Действительно, как только он открыл двери, послышался стук копыт по гравию.

Каролина выглянула и увидела лошадей. На одной ехал грум, а другую — великолепного вороного жеребца — тянул, почти повиснув на нем, паренек из конюшни. Конь пританцовывал и упирался, словно ему не терпелось умчаться.

Начинало светать. Скоро должно было взойти солнце. Было достаточно светло, чтобы разглядеть лица друг друга. Лорд Брикон повернулся к Каролине. Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, чувствуя невыразимое отчаяние при мысли о расставании, о том, как много еще осталось невысказанным, и как мало говорили они о любви.

Затем, не коснувшись ее, не сказав ни слова, лорд Брикон сбежал по ступеням и сел на вороного жеребца. Конь попятился, а затем внезапно присмирел, будто понял, что на нем — хозяин.

Лорд Брикон приподнял шляпу, повернул коня и поскакал прочь по подъездной аллее. В тени дубов он почти сразу пропал из виду.

Каролина вспомнила, что держит в руках письмо для лорда Милборна. Она отдала его груму.

— Скачите, как можно быстрее, — сказала она. — Как я поняла, Ноул недалеко отсюда?

— Ежели ехать через поля, тут всего четыре мили, миледи.

— Прекрасно! Значит, это не должно занять у вас много времени. Когда приедете, требуйте, чтобы мое письмо немедленно передали главному судье. Скажите, что это чрезвычайно важно, и не слушайте никаких отказов.

Грум поклонился и повернул коня к воротам, ведущим в парк. Каролина стояла и смотрела, пока он не скрылся из виду.

— Идемте в дом, миледи, — прошептал Бейтсон, и она, вздрогнув, взглянула на него.

— Они уехали, Бейтсон, — сказала она растерянно.

— Да, миледи, и теперь нам лишь остается ждать до утра.

— Я пойду к себе. Если кто-нибудь в доме будет спрашивать о его милости, лучше всего сказать, что его вызвали по срочному делу. Неважно, что вы придумаете, так как, когда прибудет лорд Милборн, я скажу ему правду.

— Очень хорошо, миледи, — ответил Бейтсон. — А тело в библиотеке? Вы не хотите, чтобы я убрал его?

— Нет, нет, ни в коем случае. И велите никому до него не дотрагиваться. Я хочу, чтобы главный судья видел все так, как есть.

— Очень хорошо, миледи, — опять повторил Бейтсон, после чего Каролина медленно, словно ноги ее налились свинцом, поднялась по лестнице.

Когда она дошла до своей спальни, ее сотрясала дрожь. Не раздеваясь, она забралась под одеяло, чтобы согреться. Казалось, сон невозможен, но позже Каролине почудилось, будто Вейн обнимает ее, губы его касаются ее губ, — стало быть, она задремала. Но даже во сне, по мере того как тянулись часы, она думала о том, что находилось внизу, под ее комнатой, о Джервасе Уорлингеме и миссис Миллер, об их заговоре и грязных замыслах. Возможно, каким-нибудь чудом ей удастся предъявить доказательства их преступления.

Ровно в семь Каролина вызвала Марию. Когда та появилась, по выражению лица и необычайной бледности щек горничной Каролина сразу догадалась, что в библиотеке уже побывали слуги.

Какое-то мгновение Мария, казалось, хотела скрыть от хозяйки новости, но когда Каролина начала настойчиво спрашивать, горничная сообщила, что увидела одна из служанок, и какой тут поднялся переполох.

— Девушка, что нашла беднягу, до сих пор в истерике — кричит, хохочет, рыдает, и ничего с ней не могут поделать. Миссис Тимминз упала замертво, и минут пять ее пришлось приводить в чувство! Спокойно держится только мистер Бейтсон. Он говорит, что ничего нельзя делать, пока не узнает ваша милость, потому что его милость в отъезде.