Седьмой сын - Хатчинс Дж. К.

Позади водительских кабин в тесном отсеке пусковой установки сидели два других Девлина. Сражаясь с приступами клаустрофобии и посматривая на мерцавшие мониторы, они высчитывали траекторию ракеты до указанной цели. Дуг вновь поблагодарил судьбу за знание кириллицы, которое оказалось очень полезным для их задания. Они сумели разобраться в программе нацеливания и в дешифровке паролей, разрешавших боевые действия (русские использовали специализированные компьютерные чипы, которые предотвращали несанкционированный запуск). Плюс ему нравилась российская телевизионная реклама, чьи советы блистали остроумием.

МАЗ завелся с удивительной легкостью. Изрыгая темные клубы дыма, машина заполнила гараж едким запахом дизельного топлива. В восьми других ангарах схожие МАЗы, с группами Девлинов в тесных отсеках, тоже прогревали двигатели. Оркестр из трех дюжин тел управлялся разумом одного дирижера.

Девлин почувствовал, как Воронов выжал сцепление, переключил скорость и мягко надавил на педаль газа. Мощный мотор в восемьсот лошадиных сил взревел, как тираннозавр. 120-тонный грузовик выехал из гаража под блеклое ноябрьское небо. Внутри стартовой капсулы дремал адский заряд: межконтинентальная баллистическая ракета РТ-211 М2 Тополь-М. Семьдесят пять футов в длину, шесть футов в диаметре. Вес: пятьдесят три тонны. Дальность: шесть тысяч пятьсот миль. Нарушая договор о сокращении ядерного вооружения, подписанный США и Россией, каждая ракета (по секретному приказу российского президента) несла не одну, а три боеголовки. Полная мощность заряда: две тысячи семьсот килотонн.

Солнце поднималось над Саратовом. Туман лениво отступал под натиском утреннего света. Колонна МАЗов под управлением Дугов Девлинов неторопливо рассекала синеватую дымку. Татищевский гарнизон готовился совершить величайшую бойню в истории человечества. Три группы должны были проехать по шестьдесят миль в разных направлениях (север, восток и юг). По прибытии в места с предписанными координатами им полагалось развернуть пусковые установки. В назначенное время они должны были запустить свои ракеты прямо в будущие учебники истории. Для этого требовалось не больше двух минут. Девять ракет. Двадцать семь боеголовок. Две цели.

Девлин поправил шлем и активировал внутреннюю связь. Это позволяло ему говорить с людьми, сидевшими в отсеке пусковой установки.

— Расчет траекторий закончен?

— Да, все нормально, — пришел ответ.

Дуг кивнул. Он не видел своих коллег. Их отделяли два фута проводов, изоляции и стали. Голос снова затрещал в наушнике.

— Если хотите посмотреть большое шоу, у нас найдется два кресла с вашими именами.

В наушнике раздался голос Воронова:

— Мог бы сказать «с нашими» именами?

Все четверо посмеялись над этой шуткой. МАЗ миновал ограду из колючей проволоки и электрический забор гарнизона. С каждой стороны дороги тянулись минные поля. Впереди распростерлась бескрайняя степь. Восемь других МАЗов следовали плотной колонной. В целом они могли запустить 24.3 мегатонны ядерного разрушения. А это было в сотни раз мощнее, чем бомба, уничтожившая Хиросиму.

— Прекрасный день для третьей мировой войны, — сказал Девлин.

Его спутники со смехом закивали. Им нравилось, что все они обладали чудесным чувством юмора.

Глава 26

Четырнадцатый уровень. Патовая ситуация.

Отец Томас вздохнул и, скользнув спиной по стене, сел на пол со скрещенными ногами. Его не смущала такая поза. Никаких тебе кушеток или офисных стульев перед кучей мониторов. Просто бетонный пол и спина, прижатая к стене. Это казалось ему… правильным и естественным.

— Ты не возражаешь, если я посижу здесь немного?

Стоун подозрительно сузил глаза.

— Я никуда не уйду.

Они молчали около минуты.

— Ты напоминаешь мне парня, которого я однажды знал, — наконец сказал Томас. — Я познакомился с ним перед семинарией — в те дни, которые можно смело назвать моей сексуальной революцией. У меня был мотоцикл — быстрый, японский.

Стоун фыркнул.

— Там, откуда я родом, парни называли их «рисовыми ракетами».

— Ну, это расизм.

— Еще какой расизм!

Томас улыбнулся и продолжил:

— Так вот этот парень работал вышибалой в баре неподалеку от Сент-Луиса. А я любил захаживать туда. Прикинь! Я проводил последние деньки перед постригом в священники. А тот тип был настоящим зверем. Большой, как медведь. Суровый не только с клиентами, но даже с давними приятелями. Его боялись злить. Понимаешь? Казалось, что у него под кожей жило злобное животное. Лев! Когда дело шло к драке, он словно попадал в свою стихию.

Томас вздохнул. Стоун посмотрел него сверху вниз.

— Так о чем я веду речь? — подытожил священник. — Когда люди приходили в бар, этот парень тут же ставил свой диагноз: кто из них будет веселым выпивохой, печальным занудой или наглым задирой. Он будто чувствовал их по запаху. Ты только переступал порог, а он уже мог сказать, чем закончится для тебя нынешний вечер — весельем или дракой. Он читал людей, как книгу. Вот таким был Мосол. Я думаю, из него получился бы хороший священник.

— Мосол? — хмыкнув, переспросил Стоун.

Томас взглянул на него и рассмеялся.

— Нелепая кличка. Но так его называли. Не задирай Мосла, обычно говорил мне один старый пьяница. Он не любил его и всегда отзывался о нем неуважительно. Но Мосол терпел старика. Прикинь! Никто не хотел связываться с крутым вышибалой, а тот позволял какому-то алкашу подшучивать над собой. Почему? Потому что Мосол знал, что старый пьяница не будет нарушать порядок. Ему было начихать на вежливое обращение. Он поддерживал порядок, как противовес плохому поведению. Старик был для него безвредным. Он находился на доброй стороне. Понимаешь?

Стоун слегка кивнул.

— Вот кого ты мне напоминаешь, Стоун. Мосла! Человека со львом внутри своего сердца! Человека, который может видеть людей насквозь. Который может отличить нормального парня от плохого негодяя.

Солдат скрестил руки.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать. Но даже не думай об этом.

Томас отмахнулся от него.

— Я не собираюсь забалтывать тебя.

Он уныло пожал плечами.

— Хотя да. Попробовал немного. Ладно, все в порядке. Я уже смирился со своей неудачей.

Он печально вздохнул.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Да. Урод без души.

Томас вздрогнул. Он прав.

«Ты никчемная тварь, — произнес темный голос внутри его мозга. — Безродное существо, позорящее Бога… Ты не имеешь права на существование…»

Прекрати! Не слушай!