Операция «Скрепка» - Энни Якобсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2 июня 1947 г. заместитель директора JIOA Боскет Н. Вев направил письмо Дж. Эдгару Гуверу, влиятельному директору ФБР, в котором предупредил его о сложившейся ситуации и прислал секретное досье Рикхи. Если бы общественность узнала, что ученый, участвовавший в операции "Скрепка", был возвращен в Германию для привлечения к суду за военные преступления, то и JIOA, и армии, и военному министерству, и ФБР пришлось бы многое объяснять. В интересах всех было сохранить фиаско Георга Рикхея в тайне.
7 августа 1947 года Георг Рикхей выступил в качестве одного из девятнадцати обвиняемых на процессе Дора-Нордхаузена. Нацисты обвинялись в гибели не менее двадцати тысяч рабочих , которых избивали, пытали, морили голодом, вешали или доводили до смерти, заставляя создавать ракеты V-2. Судебный процесс, проходивший в бывших казармах СС , примыкавших к концлагерю Дахау, продолжался четыре месяца и три недели. Обвинение просило разрешить Вернеру фон Брауну дать показания на суде, но армия заявила, что разрешение на поездку фон Брауна в Германию связано с большим риском для безопасности. По словам представителей армии США, русские могут похитить его. Они не сказали, что фон Браун недавно ездил в Германию, чтобы жениться на своей двоюродной сестре и привезти ее с собой в Техас. По окончании судебного процесса пятнадцать из девятнадцати обвиняемых были признаны виновными. Четверо, включая Георга Рикхея, были оправданы. "Затем, в результате беспрецедентного шага , армия засекретила весь протокол судебного заседания", - поясняет журналистка Линда Хант. Этот протокол будет оставаться в тайне от общественности еще сорок лет. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы армия США могла допустить, чтобы информация о том, что на самом деле происходило в тоннельном комплексе Нордхаузен, стала достоянием общественности. Судебный протокол должен был привлечь внимание к биографии 115 ученых-ракетчиков в Форт-Блиссе. Будущее американской ракетной программы было слишком важным. У русских были свои ученые-ракетчики, и Америке тоже нужны были свои.
Вскоре после оправдания Рикки в Вашингтоне в кабинет министра ВВС поступил звонок из Государственного департамента. Сотрудник представился Генри Коксом. Капитан ВВС, принявший звонок Кокса , составил памятку о том, что было сказано.
"После обмена любезностями [Кокс] поинтересовался, возвращали ли мы когда-нибудь специалиста в Европу для суда. Я немного подумал и, понимая, что дело Рикхи является достоянием общественности и, по всей вероятности, факты, известные Госдепартаменту с тех пор, как его сестра навела справки, не решился опровергнуть эту историю. Поэтому я сообщил г-ну Коксу, что один военнослужащий ВВС был возвращен в Европу под подозрением, что, насколько я помню, он был оправдан; что в любом случае мы не хотим рисковать этим делом и что он не был возвращен в Соединенные Штаты". Государственный департамент, похоже, купился на эту историю.
Рикхи уже не было, но недостатка в нацистах, приезжавших на работу в Райт-Филд, не было. 22 августа 1947 года прибыл один из десяти лучших пилотов Рейха Зигфрид Кнемайер. Это был тот самый дерзкий летчик и инженер, который, как надеялся Альберт Шпеер, поможет ему бежать в Гренландию и которого Герман Геринг называл "мой мальчик".
"Кнемайер очень популярен среди своих соотечественников, так как он хорошо умеет смешивать и не имеет тщеславия", - говорится в служебной записке в его разведывательном досье. "Он старательный работник с изобретательским складом ума. Он поглощен своей работой и с особым энтузиазмом участвует в воздушных испытаниях". Вскоре жена Кнемайера, Дорис, и их семеро детей приехали в Америку, чтобы присоединиться к нему и стать гражданами США. Семья поселилась в большом, продуваемом до сквозняков фермерском доме на Йеллоу Спрингс Роуд. Дорис Кнемейер ненавидела провинциальную жизнь в Дейтоне, штат Огайо. В Берлине у Кнемайеров был роскошный дом в районе Шарлоттенбург, с многочисленной прислугой, помогавшей заботиться о потомстве Кнемайеров. Воспитывать семерых детей в одиночку в Америке - это не то, о чем мечтала Дорис Кнемайер. Домашние трудности не остались незамеченными начальством Кнемайера в Райт-Филд.
"После приезда семьи он выглядит затравленным и небрежно относится к своему внешнему виду", - говорилось в отчете службы безопасности. Но Кнемайер был полон решимости добиться успеха. Получив назначение в лабораторию связи и навигации в Райт-Филд, Кнемайер нашел свое место. Он начал вносить значительный вклад в разработку навигационных приборов для своего нового работодателя - ВВС США, которые уже не входили в состав армии. Кнемайер - " гений в создании новых концепций управления полетом", - писал полковник Джон Мартин, начальник Кнемайера в лаборатории.
Друг Кнемайера Вернер Баумбах, гитлеровский генерал бомбардировочной авиации, должен был приехать в Райт-Филд для работы вместе с Кнемайером, но в записи в разведывательном досье Баумбаха отмечалось, что в последний момент произошла замена : "С тех пор подполковник Баумбах был заменен", - гласила запись. Вместо этого Баумбах отправился в Аргентину, где готовил летчиков-истребителей для Хуана Перона. Был ли он отстранен от участия в операции "Скрепка" или Хуан Перон предложил ему более выгодное предложение, остается загадкой. Вернер Баумбах погиб через несколько лет после того, как самолет, на котором он проводил испытания, упал в реку Рио-де-ла-Плата недалеко от Уругвая.
Летом 1947 г. на Райт-Филд прибыл также генерал Вальтер Дорнбергер, недавно освобожденный из английского специального лагеря XI, расположенного в окрестностях Бридженда (Южный Уэльс) (бывший Айленд-Фарм). Перед тем как передать генерала Дорнбергера американцам, англичане назвали его "угрозой первого порядка " и предупредили своих союзников о его коварном характере. Во время содержания Дорнбергера под стражей за военные преступления британская разведка подслушивала и записывала его слова. Когда американцы прослушали эти секретные аудиозаписи, они тоже пришли к выводу, что бывший "начальник всех ракетных и исследовательских разработок" Гитлера
