Выбор девы войны - Дэвид Вебер

этого, и, несмотря на все спокойствие, которое она демонстрировала подданным своего отца, когда посещала их, глубоко спрятанный центр ее существа болел за все, что она потеряла. Не власть, не богатство, а принадлежность. Это чувство точного знания того, кем и чем она была, потому что ее кости и кровь были частью почвы, на которой стоял Хиллгард, из поколения в поколение Боумастеров, которые были похоронены на земле Боумастеров, стояли на страже народа Балтара и Уэст-Райдинга и погибли, защищая их. Она могла вынести презрение других, позволить презрению незнакомцев скатиться с непокоренных плеч ее души, даже не поморщившись, но здесь это ранило слишком глубоко, потому что она сама была одной из этих людей, принадлежала к ним. И поэтому за годы, прошедшие с тех пор, как она сбежала из этого места, она побывала там не более дюжины раз, и каждый из этих визитов был кратким и мимолетным, потому что, догадывался кто-нибудь еще об этом или нет, в конце каждого посещения она убегала снова.

Но не в этот раз. Нет, на этот раз она намеревалась стоять на своем, и это было причиной того, что она снова вела то, что она считала Разговором с самой собой. И причина, по которой у нее это было с тех пор, как она покинула Кэйлату.

Конечно, на этот раз ты тоже ведешь Разговор, чтобы отвлечься, не так ли? Потому что ты наконец-то что-то нашла или дошла до этого, в любом случае, это заставляет тебя нервничать еще больше, чем то, что ты вообще сбежала к девам войны! Не хочешь думать об этом, не так ли?

Ее губы изогнулись, и она еще раз похлопала Бутса по плечу, признавшись в этом самой себе, но это была правда. Она пообещала себе этот день более шести лет назад. Это должно было дать ей достаточно времени, чтобы осознать все его последствия, но бабочки, танцующие в ее животе, говорили о том, что она этого не сделала. В этом танце было волнение и предвкушение, но было и опасение, возможно, даже страх, как бы трудно ей ни было признаться в этом самой себе, и она поймала себя на том, что снова задается вопросом, как ее родители отреагируют на это решение.

При условии, что все получится так, как ты планируешь, сказала она себе. Ты же знаешь, что это может быть и не так. И тогда как ты с этим справишься?

Она взяла за правило регулярно напоминать себе о такой возможности, особенно в последние пару лет, на всякий случай. С другой стороны, эти улики были, как бы ни старались некоторые стороны скрыть их. Были времена, когда она была разочаровывающе уверена, что все это было ее собственным воображением... а в другие времена она была абсолютно уверена, что это не так. А потом возникло то странное, почти вибрирующее чувство, от которого у нее покалывало в костях. Она была готова признать, что, по крайней мере, часть этого, возможно, довольно многое из этого, если быть честной, было не более чем ее собственным воображением, надеждой и желанием, говорившими с ней, но не все это было так. Она была убеждена в этом. Проблема, конечно, заключалась в том, что ее чувства могли не иметь большого отношения к чувствам кого-либо другого.

Она фыркнула при этой мысли, но также расправила плечи и надавила каблуками, прося Бутса прибавить скорости. Мерин с радостью подчинился, и Лиана Хэйнатафресса напомнила себе, что, что бы еще ни было правдой, она не привыкла терпеть неудачу, как только решалась на что-то.

Особенно, когда это было что-то настолько важное.

***

Шарласса стояла, облокотившись на зубцы башни главных ворот Хиллгарда, прикрывая глаза ладонью и вглядываясь в длинную подъездную дорогу. Никто не просил ее занять наблюдательный пост, и она предполагала, что должна чувствовать себя по крайней мере смутно виноватой за то, что сделала это, хотя на самом деле никто не сказал ей, что вместо этого она должна была быть в кабинете сэра Джалахана на очередном смертельно скучном занятии по этикету. К счастью, расписание сенешаля было достаточно неустойчивым, чтобы затруднять заблаговременную организацию уроков, и поэтому этот конкретный отрезок ее времени просто оставили не назначенным в надежде, что сэр Джалахан найдет возможность немного подправить его. Была ли это ее вина, что никто не сообщил ей, что он смог найти эту возможность, прежде чем она ненавязчиво заняла свое нынешнее положение? Конечно, это было не так!

Она сказала себе это очень твердо, решительно подавив тихий внутренний голос, который пытался указать на то, что, прежде чем ненавязчиво занять свое нынешнее положение, она предложила Талме вместо этого прогуляться по официальным садам. Конечно, она не совсем открыто сказала об этом; это было бы лживо. И все же всякий раз, когда этот раздражающий внутренний голос достигал такой громкости, что она больше не могла полностью игнорировать его, она была вынуждена признать, что то, что она сказала, безусловно, было равносильно... неправильному направлению.

С другой стороны, это было не совсем так, как если бы она пыталась скрыть свое нынешнее местоположение. Любой, кто выглянул бы из одной из более высоких башен позади нее, мог бы легко увидеть ее, стоящую здесь в солнечном свете, если бы случайно посмотрел в правильном направлении. О, Талма, вероятно, сначала отправилась бы в сады искать ее там, если бы сэр Джалахан выкроил время обучать Шарлассу, но ее служанка была опытной охотницей на свою леди. Сколько времени ей может потребоваться, чтобы понять, что она смотрит не туда, и поискать в другом месте?

Кроме того, у Шарлассы была особая причина быть здесь сегодня днем, хотя мероприятие, которого она ждала, отставало от графика. Вряд ли это было неожиданностью. В любом путешествии всегда были задержки. И хотя она с чувством вины сознавала, что нарушает, по крайней мере, дух просьбы в письме, эта просьба на самом деле не была обращена к ней, не так ли? И даже если бы это было так, ее мысли прервались, когда она увидела красивого гнедого мерина с черными ногами и белыми чулками, выезжающего на подъездную дорогу к Балтару. Она наблюдала за этим несколько секунд, затем повернулась к лестнице и начала спускаться по ней слишком быстрым шагом, чтобы его можно было назвать женственным.

***

Башня главных ворот нависла над Лианой, когда Бутс рысцой преодолел последние сто ярдов подъездной дороги.

Само путешествие по Балтару было примерно таким